Чтение 52–й страницы книги ~Утоли моя печали~

блокноте.

- Эта версия отпадает. Родственники есть, но дальние, связь с ними
утеряна. Вырос без отца, у матери был единственным сыном. - Антоний помедлил
и добавил самое главное: - После того как с ним случилось несчастье, мать
наложила на себя руки.

- Печально... А какое же несчастье с ним случилось?

Вообще-то разговаривать с настоятелем было одно удовольствие: ответы были
заготовлены заранее, и, кроме того, он словно предугадывал ход беседы и все
ее повороты.

- Несчастье для матери - сын попал в закрытую психлечебницу. У безбожной
женщины вырос истинно верующий сын. Разве это не Божий промысел?

- Александр Федорович, а вы все знали о прошлом Губского? О его службе,
знакомствах, связях, увлечениях?

- Все, - уверенно заявил настоятель. - Но, простите, о многом не могу
говорить, потому что это тайна исповеди.

- Да, понимаю...

- Должен сказать единственное: там нет ничего, чтобы заслуживало вашего
внимания.

- Откуда вы знаете? - осторожно спросил Бурцев, внутренне изумившись
уверенности собеседника. - В нашем деле бывает важна самая незначительная
деталь...

- Я сплю по три часа, но тоже имею кое-какой духовный опыт, - нашелся
Антоний. - К тому же меня окружают самые разные люди, а не только братия.

Он явно скромничал. Его опыту можно было позавидовать, и это вдруг
натолкнуло Бурцева на неожиданную, но много что объясняющую мысль.

Что, если игумен Антоний из тех самых сотрудников КГБ, которых внедряли в
среду духовников в хрущевские да и в брежневские годы? Эдакий монах с
погонами?

Правда, по опыту Бурцев знал, что часть этих агентов секретной службы,
попав в духовную среду, проникались светом православия и становились
священниками. Ведь не так важно, каким путем пришел человек к Богу. Важно,
что пришел...

Может, и открытие монастыря в безбожные годы Андропова каким-то образом
связано с его прошлым?

- А не было звонков или писем с предложением выкупа? - Вопрос был лишним,
однако следовало оттянуть время, чтобы осмыслить неожиданный вывод. - Это
очень современное преступление...

- Рафаила похитили не для того, чтобы заработать, - отрезал Антоний.

- О возможности ритуального убийства я слышал. Но это не имеет под собой
никаких оснований.

- Вы так считаете?.. А напрасно. Идет всеобщее наступление на
Православную Церковь. Сатанисты выбирают самых чистых и самых... истовых
молельников ангельского чина и проливают их кровь. А кровь, как известно,
имеет сакральную суть и силу, ибо она и есть душа.

- Тонкая материя? - похвастался своими знаниями Бурцев.

- Совершенно верно, тончайшая! Пора бы отойти от материалистического
понимания мира, иначе не понять происходящих в человеческом обществе
процессов. Можно навсегда остаться слепым орудием в чужих руках, а если вы
еще претендуете на право судить и карать...

- Я не претендую, - вставил Сергей. - Я не судья и не судебный
исполнитель.

- Разумеется, и все-таки, все-таки... Что стоят ваши писаные законы
против Божественного законоуложения?

- Да, согласен. Человек предполагает, а Бог располагает...

Слушая его, Бурцев почти уже утвердился в мысли, что настоятель носил
погоны, и причиной тому была не только та чисто светская, военная логика, с
которой он делал свои умозаключения, но и деталь, раньше ускользавшая, -
отец Антоний не смотрел собеседнику в глаза. Куда угодно - в переносицу, в
брови, но ни разу прямо и открыто. Их так учили, чтобы не завязывать
взглядами сердечных контактов, возникающих помимо воли собеседников, не
пускать в свою душу.

- Пожалуй, вы правы, - покаялся и повинился Сергей. - Есть такой грех.
Издержки материалистического воспитания... Можно задать вам один щепетильный
вопрос? Как церковнику?

- Конечно же можно, - разрешил настоятель. - Задавайте.

- Однажды я услышал новую теорию... Будто в третьем тысячелетии
православие поставит во главу угла не Христа, как мужское начало Бога, а
Богородицу. И это будет новый путь развития веры.

- Безусловно это ересь, - отрезал Антоний. - Где это слышали? Кто
говорил?

- Одна женщина, - интуитивно уклонился Бурцев, чувствуя его сильный и
хваткий интерес. - В поезде, попутчица...

- Об этом уже говорят в поездах? - отчего-то возмутился настоятель.

- Слышал, говорят. - Следовало резко сменить тему. - Могу я получить
список людей, посетивших монастырь с октября этого года? Меня интересуют все
- паломники, богатые спонсоры, реставраторы или случайные прохожие.

Настоятель был готов ко всему, ибо тут же молча взял колокольчик и
позвонил - вошел чернобородый привратник-секретарь. Распоряжение Антоний
отдавал совершенно иным, без всякого налета светскости тоном:

- Сделай милость, брат Алексий, составь мне список наших гостей, за весь
прошлый год. Инок поклонился и вышел.

- Так от кого вы слышали об этой ереси? - не забыл Антоний. - Какого
возраста женщина? Может, имя помните?

- Не помню, знаете, как обычно в поезде: слова остаются, а кто говорил их
- не вспомнить... Александр Федорович, позвольте мне побеседовать с братией
и послушниками? - попросил Бурцев в полной уверенности, что получит отказ.

Однако настоятель и тут оказался на высоте.

- Разумеется. Назовите мне - с кем конкретно.

- Хотел бы поговорить со всеми, только один на один.

- В таком случае, завтра с утра можете начать.

- А сегодня нельзя?

Настоятелю зачем-то требовалось время, может, чтобы провести инструктаж.

- У нас строгий устав, я должен каждого укрепить и благословить, -
объяснил невозмутимо Антоний. - Вы пришли из мира и, как бы ни хотели, все
равно станете искушать еще не окрепшие души. А утром отведу вам комнату для
бесед и сразу после службы буду присылать по одному.

И даже после этого он не забыл о ереси, когда-то высказанной Ксенией в
Студеницах. Прощаясь, попросил:

- Если вспомните лицо той женщины... С которой ехали в поезде... Опишите
мне. Это очень важно.

Бурцев пообещал, изъявил желание осмотреть место, где жил Рафаил, и в
сопровождении чернобородого секретаря отправился в дальний мрачноватый угол
монастыря. Башня оказалась невысокой, с крохотным окошком на улицу. Прийти и
уйти незамеченным тут было просто, и дело случая, что настоятель заметил
похитителей. Но зачем он пошел сюда, если угол этот совсем не по пути к
храму?

Внутри башни слышался характерный свист ручного рубанка. Из жестяной
трубы, выведенной в отдушину, валил дым и, разметанный ветром, стелился по
земле. Топили плохим каменным углем, и неприятный, сернистый запах реял
повсюду. Бурцев не стал заходить внутрь - судя по всему, там сейчас шел
ремонт.

- Здесь снова будет келья? - спросил он сопровождающего.

- Мы молимся, чтобы Господь вернул Рафаила, - сказал тот. - Но если Богу
угодно и брат наш принял мученическую смерть, здесь будет часовенка в его
честь.

Кажется, бывший каперанг, чуть было не начавший ядерную войну, мог стать
месточтимым святым...

Бурцев уже хотел уходить, когда из башни вышел послушник в черном рабочем
халате и, опустив взор к земле, прошествовал мимо, к навесу возле стены, под
которым хранились доски. Что-то знакомое показалось Бурцеву и в лице, и в
фигуре этого человека; пахнуло чем-то полузабытым, однако важным, так что
Сергей задержался и, делая вид, будто меряет шагами расстояние от башни до
пролома в стене, дождался, когда послушник пойдет назад, нагрузившись
досками.

Это был Елизаров - староста зубцовской кладбищенской церкви, который
обнаружил раскопанную могилу безвестного старца...

Предположить можно было все, все можно было объяснить хоть со светской,
хоть с религиозной точки зрения. Однако Бурцев никак не хотел верить ни в
закономерности пути человеческого к храму, ни тем более в случайности.
Отсюда до Зубцовска добрых две тысячи километров через пять областей и мимо
добрых пяти монастырей.

Елизаров отчего-то пришел именно в этот.

А пришел потому, что здесь уже находился или должен был появиться
Губский, инок Рафаил!

Там, в Зубцовске, в бытность его старостой украли голову старца, здесь -
живого человека...

Два старых знакомых оказались в одном месте и в одно и то же время - это
уже не случайность!

Бурцев не показал виду, что узнал старого знакомого, а тот, сгибаясь под
тяжестью ноши, не мог рассмотреть приезжего, да и был слишком замкнут на
себе, чтобы что-то замечать вокруг.

Вернувшись из монастыря в совхозную гостиницу, Бурцев и вовсе покой
потерял, хотя следовало бы сесть и основательно проработать список
приезжавших в монастырь гостей. Мысли напрочь приковал староста из
Зубцовска.

Там отчленили голову и сделали ритуальную чашу из черепа, здесь похитили
страстного блаженного молельника. Безусловно, Елизаров наводчик, и
настоятель прав: пропажа Рафаила тоже связана с сатанистами... Бурцев