не думаешь о том, как тебе плохо, то и чувствуешь себя не так плохо.
и сует его в рот. Думай о том, что тебе нравится.
ты не должна позволить страху остановить себя.
вы всегда были храбрым.
со змеями, и я не буду настолько уверен в своей храбрости.
монстрировал бесконечную выносливость.
плакать, когда они посадят меня туда.
дворцом. Пузырь нужен, чтобы уберечь тебя от инфекции -- уберечь от драко-
нов. Ты не будешь плакать.
ее. Пятьдесят на пятьдесят, что пересадка окажется удачной. Рэчел сможет
опять бегать. Должна.
ярких пластмассовых кубиков, чтобы Пеготти их разрушал -- эта игра достав-
ляла малышу бесконечное удовольствие. Мы с Рэчел сидели на полу и играли в
шашки.
потом пробираетесь своими черными туда, куда я не смотрю.
чаете.
редине доски, и она с ликованием выиграла.
штуки в рот. Рэчел со смехом отобрала их, вытерла и снова расставила на
доске, опять взяв себе белые, и мы мирно сыграли еще пару партий, пока она,
как обычно, не устала.
вала о швейцарском доноре и о том, что все будет хорошо. Рэчел была в этом
убеждена, я тоже, Пеготти размазывал шоколад по щекам. Что бы ни принесла
нам всем следующая неделя, подумал я, этот день с его надеждой и обычностью
был якорем, удерживавшим нас в реальности, утверждением значимости малень-
ких жизней.
она не упомянула об Эллисе Квинте.
ветру в нескольких шагах от ее машины. Я кивнул. -- Только чтобы Рэчел не
узнала.
больше не говорит о Силвербое. Она так больна... И не очень интересуется
чем-то другим.
я должен был остановить его, разбудить его, заставить его очнуться.
обед с Индией.
страже. Иногда он должен спать... вот только когда?
Черч-стрит, знаменитой улицы антикварных магазинов, которая тянулась от
Кенсингтон-Хай-стрит на юге до Ноттинг-Хилл-Гейтс на севере. Машина "Те-
ле-Драйв" высадила меня с моей сумкой на северовосточном углу Черч-стрит,
где я побродил немного, разглядывая ярко освещенные витрины книжного мага-
зина Ватерстоуна, размышляя о том, можно ли будет Рэчел слушать разреклами-
рованные детские записи в ее пузыре. Ей нравились истории "Просто Вильяма".
Пеготти, как она считала, должен подрасти, чтобы стать похожим на него.
фотоаппаратами и фотографировали друг друга. Я не обратил на них особого
внимания, заметил только, что у них у всех прямые черные волосы, что они
одеты в короткие стеганые куртки и джинсы. Насколько можно было судить, они
были счастливы.
разговорам, из которых не понимал ни слова, что половина из них -- мужчины,
половина -- молодые женщины.
протянула мне фотографию. Я вежливо взял ее и обнаружил, что смотрю на сва-
дебную фотографию. На одновременное бракосочетание десятка счастливых пар.
Подняв взгляд от фотографии, я узрел два десятка улыбок.
фию, кивнула в сторону своих сотоварищей и ясно дала мне понять, что у них
у всех медовый месяц. Море улыбок. Поклоны. Один из мужчин протянул мне
свой фотоаппарат и спросил -- я понял, -- не сниму ли я их всех вместе.
как будто это было для них привычным делом.
нов. Я сделал еще девять снимков. Вспышка. Еще вспышка. Всеобщий восторг.
нимая языка, они не сомневались в моей готовности помочь. Я мысленно пожал
плечами. Время у меня было, так какого же черта? Я фотографировал и ждал
восьми часов.
руке прошел пятьдесят ярдов по Черч-стрит до ресторана. Там была узкая
улочка, а напротив -- небольшой мощеный пятачок с газоном и садовой скамь-
ей, которую некие филантропы установили для удобства усталых покупателей и
прочих праздношатающихся. Я решил, что сяду там и буду высматривать Индию.
Дверь ресторана была прямо напротив скамьи.
мерло. Я видел медную табличку на спинке скамьи -- на ней было написано имя
благодетеля, который заплатил за ее установку.
вспышку боли, пронзившей спину и правое плечо. Толчок опрокинул меня и раз-
вернул, так что я оказался на скамье, полулежаполусидя лицом к дороге. В
меня стреляли, не поверил я. В меня уже стреляли однажды. Я не мог ошибить-
ся -- тот же звук. А еще... было много крови. В меня выстрелил Гордон
Квинт.
через Черч-стрит. В руке у него был пистолет, и его черное дуло смотрело
прямо на меня. Гордон шел, чтобы довершить начатое, и казалось, его не вол-
нует, видел ли его кто-нибудь. У меня не было сил подняться и убежать. Да и
бежать было некуда.
нем был клетчатый костюм, галстук и твидовая куртка. Никаких яростных кри-
ков, как в прошлый понедельник. Этот убийца был холоден, решителен и дер-
зок.