Я поспешно лег рядом с ней.
это правда. Я хочу попробовать все мыслимое и немыслимое. А мои люди,
ужасаясь, одновременно видят во мне сверхчеловека. К тому же я удовлетворяю
естественную женскую страсть - приготовить блюдо, которое никто не готовил.
И еще - мне хотелось превзойти в жестокости самого Хорхе дель Браво. Его
называют "людоедом", но он не съел ни куска человеческого мяса, а я съела
фунтов двести. Ты просто не представляешь, какое наслаждение побеседовать с
человеком, очаровать его, а потом убить, разделать и съесть!
вкуснее, мягче, особенно филейные части, прямо тают во рту. Немного
напоминают молодого поросенка. Ты пробовал кочинильяс? Вот если приготовить
с теми же приправами попку от Марселы или Синди, ты пальчики оближешь!
испытывала чувство, что это мужчина. Мышцы - их у нее много. Из нее
получился бы неплохой фарш, из которого можно было бы сделать котлеты или
колбаски. А кровяные колбаски из человечины - это просто объедение! Только
надо уметь приготовить!
это было самое обычное дело, и у меня, как это ни ужасно, даже появилось
подсознательное желание... попробовать.
лекцию Соледад, - очень важно, чтобы он был наполнен кровью и надо не дать
ей стечь, когда отрезаешь его у живого человека. А резать надо обязательно у
живого! Перед тем как его отрезать, надо возбудить его, затем перевязать
натуго у самого корня, после чего просунуть сквозь мочеиспускательный канал
спицу так, чтобы конец спицы просовывался чуть выше места перевязки. Резать
надо много выше перевязки, а потом сразу же стянуть узел. С помощью спицы
можно промыть и прочистить канал...
себе, как Соледад будет приготовлять свое фирменное блюдо из моего
материала.
по остриям сосков ее грудей.
которые очень любили кушать побежденных врагов. От этого и я люблю тоже. Это
дурная наследственность, - поглаживая меня по груди, ответила Соледад. -
Кроме того, у меня было очень бедное и жестокое детство. Меня бросили
родители, я никогда не видела ни отца, ни матери. В приюте была жуткая и
очень суровая дисциплина, сестра Долорес, которая им заведовала и обучала
нас грамоте, зверствовала, как настоящая садистка. Правда, у нее не было
богатой фантазии, но она страстно любила сечь девочек розгами. У нее даже
румянец появлялся, глаза блестели, как масляные, и она все обставляла очень
торжественно. Обреченную приводили непременно в большой зал, где все
воспитанницы стояли вдоль стен с молитвенниками, горели свечи, освещая
тусклым светом скамью. Туда ложилась наказуемая, а сестра Долорес вымачивала
розгу в морской воде, сладострастно улыбалась, а потом била... По-моему, она
кончала от этого, потому что с каждым разом все больше зверела, хлестала
чаще, а последний удар наносила со стоном. Самое интересное, что, хотя почти
все девчонки боялись ее, я была в нее влюблена! Все ходили по струночке,
боялись сделать лишнее движение, а я назло делала всякие поступки, о которых
ни одна воспитанница и подумать не смела. Мне нравилось, когда меня пороли,
поскольку это делала Долорес. Когда мне было уже двенадцать, Долорес
заметила эту страсть, и я призналась ей в любви. Тогда она стала сечь меня в
своей комнате, один на один, очень больно и жестоко, до крови. Но потом
однажды ей захотелось самой испробовать, и тогда она приказала мне высечь
самое себя. Я испугалась, но выполнила и почуяла сама, какое наслаждение
причинять боль... Потом она заставляла меня вводить ей во влагалище свечку и
дергать взад-вперед, целовать груди и тискать их. А она в это время
почесывала мне пальцем половую щель... Мне было приятно и стыдно, но
по-настоящему я ничего не понимала. А Долорес, которой было лет тридцать
пять, напротив, каждый раз бурно кончала и зажимала самой себе рот, чтобы ее
крики не услышали дети. Она, по-моему, очень привязалась ко мне, перестала
меня сечь на людях, прощала мне все, и тогда наши глупые девчонки решили,
что я доношу на них. Боже, как они меня избили! Я была вся в синяках, от лба
до пяток. Я болела очень долго, все думали, что я умру, а многие думали, что
если я выживу, то стану калекой или уродом. Но мне было тринадцать лет, я не
только выжила, но и не стала уродом. Пока я лежала в больнице, мне пришла в
голову идея отомстить всем тем, кто меня бил. Я знала, что в подвале нашего
монастыря травили крыс и осталось много маиса, протравленного мышьяком. Я
набрала этого маиса в целлофановый пакет, а потом, пробравшись на кухню,
подсыпала его в котел. Мне удалось отравить насмерть пятнадцать человек
сразу, но при этом, как ни странно, я ни чуточки об этом не пожалела. К
сожалению, меня очень легко вычислили. Одна девочка из тех, кто отделался
только легким отравлением, узнав, что их отравили мышьяком, вспомнила, что
видела, как я лазила в подвал... Меня арестовала полиция. В тюрьме
Сан-Исидро меня держали в одиночке, камере предварительного заключения. В
первую же ночь меня изнасиловал надзиратель! Когда я пришла к следователю,
вся избитая и разодранная, он сказал: "Бедная девочка! Мне тебя так жалко! Я
обязательно разберусь с этими скотами!" А ночью меня насиловали уже пятеро
подряд, и я едва осталась жива. Я все подтвердила, все, что ни спрашивал
следователь, даже подписала какие-то совсем лишние и не относящиеся к моему
делу показания, по обвинению некого Гаспаро Гомеса в принадлежности к
коммунистам. Его потом повесили. А мне навесили как несовершеннолетней,
вместо смертной казни, десять лет тюрьмы. Тут я сидела в общей камере с
десятью девками от тринадцати до двадцати лет. Это был сплошной лесбос и
жестокие драки. Я стала любовницей Марион, ее кличка была "Вампир". Она
сразу взяла меня под опеку - я уже знала, как надо ублажать сильных. Три
года я спала с ней и привязалась так, как жена к любимому мужу. Но потом
появилась Мерседес, новенькая. Марион бросила меня, и тогда я ночью зарезала
их обеих черенком ложки. Ух, как меня стали бояться! Правда, никто меня не
выдал, хотя тюремная администрация долго разбиралась в этом убийстве. Всех
тех, кто сидел в камере по моем прибытии, уже освободили, а к тому моменту,
когда мне исполнилось восемнадцать и я отмотала уже половину срока, в камере
не было никого с большим тюремным стажем: какие-то воровки, проституточки,
хулиганки, торговки наркотиками с рук - сущая ерунда. Я стала всеми
командовать и сама завела любовницу, а потом даже двух. Одна из них тайком
стала сожительствовать еще с одной заключенной, и я задала им перцу! Ту,
изменницу, я окунула головой в парашу и держала до тех пор, пока она не
умерла, а вторую, совратительницу, избила табуреткой до того, что она через
три дня сдохла. Но это уже не сошло, и мне вынесли смертный приговор. Вешать
меня должны были на тюремном дворе, я уже сидела в камере смертников и
видела, как готовят виселицу. На казнь приехал посмотреть сам Хорхе дель
Браво. Меня вывели во двор, подвели под петлю, стали зачитывать приговор...
Я стояла уже с петлей на шее, когда вдруг священник, напутствовавший меня,
вспомнил, что перед казнью, по обычаю, надо было спросить у приговоренной
последнее желание. Хорхе дель Браво строго посмотрел на начальника тюрьмы -
он очень не любит, когда нарушают обычаи. С меня сняли петлю и спросили,
чего бы я хотела пожелать перед казнью. Я ответила, что хотела бы наконец
по-настоящему переспать с мужчиной. Хорхе это понравилось, и он сказал:
"Повесить мы ее успеем! Отведите ее ко мне!" Меня отвезли на одну из его
вилл, вымыли в трех водах, выбрили все волосы, осмотрели и проверили
анализами на все венерические и не венерические болезни, а потом подарили
Хорхе дель Браво. После той ночи он сказал: "В тюрьме тебе не место!
Приговор можно привести в исполнение когда угодно, а пока ты станешь
вице-мисс Хайди!" И я стала ей всего через год после того, как стала
дежурной любовницей дель Браво. Когда я выиграла корону первой вице-мисс -
ты, наверно, знаешь от Марселы, что мисс Хайди неизменно становится дочь
Лопеса, - Хорхе познакомил меня с многими военными и полицейскими, даже с
самим Лопесом и с его братом - секретным Паскуалем. Среди всех этих обезьян
был один крупный негодяй, который в обход Хорхе дель Браво создал систему
сбора дани с пиратов. Это был контр-адмирал Ордоньес, начальник береговой
охраны. Хорхе поручил мне кое-что выведать у него, а самое главное -
предложить ему побег за границу, чтобы он попался с поличным. Все вышло
о'кей, и Ордоньес попался. После этого Хорхе сказал, что дань с береговых
воров и пиратов буду собирать я, ибо больше он никому не верит. С тех пор я
и работаю в этом бизнесе. Сорок процентов плачу в казну - то есть Хорхе дель
Браво, а остальное беру себе. Могу сообщить по секрету, что чистая прибыль
чуть более миллиона долларов в год. Но самое главное - я получила власть над
людьми - я могу убивать, пытать, съедать их, и мне ничего не грозит! Во
всяком случае, по линии закона. Пока у власти в стране Лопес, а Хорхе дель
Браво - пророк его, пока у меня дружеские отношения с этими юношами, меня
никто не сможет вновь притащить на виселицу. На Хайди у меня полно своих
людей, которые без меня - ничто. Они у меня есть и на других островах Антил,
и в Штатах, и в Бразилии, и в Венесуэле, и в Колумбии. Но вот мистер Джералд
Купер-старший...
задание в конечном итоге?
опять сболтнул лишнее.
его команде. Но, конечно, вам ни черта не сказали и не собирались говорить.
Вы - только запал к заранее подготовленной бочке с порохом. Сколько вас было
в группе?
Контровский Владимир
Свержин Владимир
Грабб Джеф
Шилова Юлия
Афанасьев Роман
Акунин Борис