Чтение 52–й страницы книги ~Вид на битву с высоты~

театральную паузу, поглядел в зарешеченное окно, впускавшее внутрь здания
грустный вид на ряд сараев и складов. Свет не попадал в нашу аудиторию сверху.
А оттого, что там все время неслись облака, мне казалось, что вот-вот пойдет
дождь. Но, кроме меня, это никого, кажется, не беспокоило.

Затем майор-идеолог расстегнул куртку, так что металлические пластины
застучали, царапаясь краями, запустил лапу внутрь и стал чесать грудь. Он
наслаждался этим и даже прикрыл чешуйчатые веки.

- Мы собрали вас вместе, - наконец заговорил майор, - потому что вы все
больны. Болезнь ваша именуется амнезией, или потерей памяти. И это произошло в
тот момент, когда наши враги, паршивые и жестокие ублюдки, захватив вас в плен,
пытали вас и мучили. В таких случаях организм человека, защищаясь, выключает
память. Я понимаю... - Он оглядел нас медленным взглядом ящеричного индюка, как
бы проверяя, нет ли в ком излишнего понимания. Убедился в том, что мы ничего не
поняли, и это его порадовало. - Я понимаю, что до вас мои слова не доходят. Но
это первое наше занятие. Моя цель - вернуть вас к сознательной жизни, сделать
из вас преданных и активных членов нашего общества. Так как идет война, времени
у нас мало. Вам придется все запоминать с первого раза. Те же, кто не сможет
учиться, будут наказаны.

Этот монолог удовлетворил идеолога, и он еще некоторое время чесал себе
грудь.

По какой-то причине, понял я, просто так выдать нам оружие и отправить в
бой они не могут. Нас надо обрабатывать.

А кто же такой Яков Савельевич? Это наш доктор! Это наш институтский
доктор... - я готов был поднять занавес над своей проклятой памятью, но тут
майор заговорил вновь и все испортил.

- Все мы - граждане миролюбивого государства, страны, которую принято
называть утопией. Но для нас это просто страна, это наш дом, это наша колыбель.

Майор поднялся и сделал шаг в сторону. Я заметил, что справа от его стула
стоит ящик. Он нажал на одну из кнопок сверху ящика, на его передней панели
загорелась красная лампочка. Майор нажал на другую кнопку, и тихая, ласковая,
чем-то знакомая мелодия, схожая с колыбельной, зазвучала в нашем учебном зале.

- Под эту музыку... - продолжал майор, гипнотизируя нас - вот это я уже
почувствовал, этому я знал смысл и цену и этому я мог противостоять. - Под эту
музыку наши матери качали нас в колыбельках. Но где наши колыбельки? Где наши
матери? Они убиты, изнасилованы, замучены врагами!

И хоть я понимал, что идет сеанс гипноза, и сам мог кого угодно
загипнотизировать, во мне поднималась слепая и тяжелая ненависть к недругам,
темным, безликим и страшным, которые пришли сюда и измывались над самым
дорогим, что есть в моем сердце.

Майор шевелил тонкими губами из-под клюва, он шептал что-то - он продолжал
трудиться так упорно, что его лоб заблестел от пота.

"Расскажи, - мысленно просил я его, - что же здесь происходит?"

- Однажды на рассвете, - сказал майор, как бы отвечая на мой немой вопрос,
- без объявления войны орды ублюдков, тяжеловооруженных, оголтелых, стремящихся
к грабежу и убийствам, живших раньше на склонах гор и смущавших набегами наши
равнинные селения, перешли границу и вторглись на наши плодородные поля.

Майор тяжело вздохнул.

- Нападение, было неожиданным, и в первых невыгодных для нас боях погибли
лучшие воины. Однако нам удалось собрать все силы и остановить врага. Вот уже
второй год мы удерживаем врага на подступах к нашей столице. Но это дается за
счет громадных жертв. Враги смогли охватить и отрезать нашу Южную армию. Третий
месяц она сражается в окружении, не получая помощи. Там наблюдаются случаи
смерти от голода.

Майор шмыгнул носом, возможно, всхлипнул. Было не холодно, но нельзя
сказать, что мы находились где-то на юге - замерзнуть не замерзнешь, но и
загорать не ляжешь. И купаться не тянет.

- Пока что мы концентрируем силы, чтобы прийти на помощь Южной армии. Для
этого мы должны отразить основное наступление ублюдков - на столицу. Для этого
мы оттесняем их к озеру Глубокое. Среди вас есть кто-нибудь, кто раньше жил на
берегах этого озера?

Никто не откликнулся. Я даже оглянулся, надеясь, что поднимется рука. Мне
самому стало интересно, где расположено это озеро.

- Головой не вертеть! - прикрикнул на меня майор. - Глядеть мне в глаза и
внимать!

- Слушаюсь, - ответил я.

- Когда подойдет время, я все тебе сам объясню, курсант, - сказал он,
обращаясь прямо ко мне. - А сейчас - слушай.

- Слушаю.

- Вчера, как раз перед вашим приездом, - сообщил майор, - произошло
отчаянное, я не побоюсь этого слова, отчаянное сражение между нашими
доблестными войсками и ордами ублюдков. Мы вынуждены были уступить первую линию
обороны и отойти на более выгодные позиции. Должен вам сказать, что оголтелым
ублюдкам удалось ворваться в наш лазарет, где лежали страдальцы - отважные наши
бойцы. Все они были зверски замучены. Но еще худшая судьба ожидала врачей и
санитарок в лазарете. Вы можете догадаться, что они были изнасилованы и
буквально растерзаны... и это ваши сестры и невесты!

Последние слова он выкрикнул, и по толпе курсантов прошла волна гнева. Я
ощутил ее и был ею захвачен. Я еще не знал, кто такие ублюдки, мне еще не
рассказали, чем же они отличаются от нас, хороших, благородных людей, но я
знал, кого мне надо уничтожить для того, чтобы наступил мир на Земле и чтобы
вновь расцвели наши нивы и сады.

- Так как вы, мои друзья, - продолжал майор-идеолог, - попали под действие
отравляющего газа, который враги распыляли с воздушных шаров, то сейчас мы
перейдем к следующему уроку в курсе восстановления памяти. Мы будем смотреть
фильм о нашем городе, о нашей довоенной жизни. Это делается с одной целью -
помочь вам восстановить память и вернуть в ваши души то теплое, живое, родное,
что не умерло и не могло умереть после диверсии ублюдков.

Широким жестом он показал на экран. Сейчас оттуда должна выскочить его
ассистентка в серебряном трико.

Но за нашими спинами зажужжал старинного вида кинопроектор, и я увидел,
как прямоугольником в глубине эстрады загорелся белый экран, и на нем сначала
побежали различные цифры и значки, означающие начало части. Потом пошел
черно-белый фильм, очень для меня интересный, потому что именно с этого фильма
и начиналась моя работа - я включился, я вспомнил, кто такой Михаил Степанович
и кто такой я, Юрий Гагарин - тезка первого космонавта и в то же время
неполноценный инопланетянин, младший научный сотрудник без степени Института
экспертизы или, точнее, шестнадцатой лаборатории - понимай как знаешь. Я
вспомнил все, о чем вы знаете и без меня, и даже родинку на плече Катрин.

Но главное, я понял, что с этого момента я должен быть хитрым как змей - я
не должен попасть под подозрение, тем более если они меня уже подозревают. По
крайней мере человек во френче, который нас встречал, отнесся ко мне прохладно.
Но ничего, я буду стараться. Стараться быть тупым, когда вокруг тупые, и
становиться умным, когда поумнеют все вокруг.

Я отвлекся на несколько секунд, собирая свои мысли и приводя их в порядок,
и постепенно увлекся фильмом, который нам показывали.

Это был довольно большой город, российский, без сомнения, российский, но
чем-то чужой. Если судить по погоде - город скорее был южным, чем северным.

Камера не спеша шла по улицам, мимо центра, где поднималось высокое,
этажей в двадцать, здание гостиницы, затем еще к несколько высоких, скорее
деловых домов. Одно здание постарше, с колоннами, видно, там находилось
какое-то городское учреждение. Троллейбус? Нет, троллейбус наш, обыкновенный,
синий, только без рекламы на борту. Прохожие? Они одеты обычно, почти
современно, хотя так теперь у нас не одеваются. Я увидел надпись "Булочная", а
потом "Продукты", и эти вывески были естественными, даже не новыми, так что их
никто специально для съемок не вешал.

Затем камера не спеша поехала по неширокой улице прочь от центра. И дома
пошли двух-, трехэтажные, каменные. Мне захотелось увидеть название улицы, но я
не успел его разобрать.

- Узнаете? - спросил голос майора со сцены. Требовательно спросил, так что
не ответить было нельзя.

- Узнаем, - сказал неуверенный голос. - Конечно, узнаем, - произнес
второй. Но также не очень уверенно.

- А теперь нам придется увидеть то, чего вы не помните, потому что газовая
атака произошла раньше, чем на наш город сбросили зажигательные бомбы.

И тут я увидел, что несколько следующих домов на этой улице были охвачены
огнем. Возле них стоял народ, пожарные машины тянули к ним лестницы, пожарники
разворачивали шланги.

- Так выглядит обычный жилой дом, - слышен был голос ; майора, - после
попадания в него зажигательной бомбы с воздушного шара. Продолжайте смотреть,
не отворачивайтесь.

Камера перешла на крупный план. Я увидел, что возле дома лежат убитые -
две молодые женщины и девочка, - видно, они хотели убежать, когда начался
пожар, но взрыв или куски кирпича убили их.

- Если вы узнали среди них своих сестер или невест, не стесняйтесь
выразить свои чувства, - сказал майор деловито и скучно, как дежурная в
крематории, которая руководит панихидой.

Он отрабатывал свой урок.

Но, видно, его работа уже начала давать свои плоды.

- Нинка! - вдруг закричал один из парней. - Нинка, это ты? Ты как туда
попала?

Но кадр уже сменился другим: снова тела - на этот раз они выложены вдоль
улицы рядком, как будто шеренга людей упала на спину.

И снова камера плыла над окровавленными лицами и телами.

На этот раз шум охватил весь зал. Люди вскакивали - они были готовы
увидеть близких, и камера двигалась именно с такой скоростью и на таком
расстоянии от лиц, что возникали сомнения, - и даже если у тебя нет жены или
матери, ты начинал верить, что увидел именно их тела.

- Нет, нет! - останавливал майор обезумевших людей, бегая по сцене и как
бы отталкивая их руками, не позволяя пробиться к экрану. - Давайте посмотрим
теперь и на беженцев. Может, вы узнаете и среди них своих близких...