вслед за Илазой на Алтарь.
маска бесстрастия дрогнула, и края тёмного рта удовлетворенно поползли к ушам.
Игар понял, что собеседник смеется.
до половины, обладатель плетеной куртки повесил свой фонарь на ржавый крюк в
потолке:
магов, про скрутов, про деньги и в особенности про беззащитных женщин...
Счастливо оставаться.
стеклом фонаря- однако воск таял странно медленно. Игар решил в конце концов,
что это и не воск вовсе, а некое доступное лишь колдунам вещество; так или
иначе, но снаружи могла пройти ночь, или сутки, или два часа, а здесь, в
любовно выбеленном погребе, царила вечная полночь.
Птице. Он изгонял из памяти все слышанные в детстве истории - про колдунов и
подвалы, про способ казни, когда от запираемого на ночь в специальном месте
узника наутро остается восковая фигурка, или деревянная статуэтка, или набитая
тряпками кукла; он пытался не думать об этом, но слышанные некогда россказни
лезли из всех щелей, как крысы. Фонарь ровным желтым светом освещал темные
фигуры на белой стене- Игар ждал, когда они сойдут к нему и превратят в
подобного себе, в изображение на известке, в тень...
оказался крайним справа, - Игар старался не смотреть на него, но взгляд
возвращался, как муха на мед. Одутловатое лицо с жирными похотливыми глазками,
нечистая борода, тол-; стомясые руки, расстегивающие пояс; Игару казалось, что
эти руки трясутся от грязного вожделения. Он содрогался от отвращения и
отворачивался - но рядом на стене изображен был круглый старикашка со сладкой
улыбкой, слипшимися волосами, потным носом и слюной на нижней губе, и Игар еле
сдерживал приступ тошноты. А дальше глядел со стены симпатичный мужчина с
широким добрым лицом- такому кто угодно доверит жену или сестру, ведь при жизни
тот масленый огонек, что обезображивает сейчас нарисованные глаза, наверняка не
был заметен так явно... Звериная похоть под маской добропорядочного отца
семейства, никаких тебе слюнявых губ, все шито-крыто...
он, Игар, в их числе, наказанный за то же самое?!
лишенные человеческого... Он, Игар, ведом любовью и благородством. Любовь и
благородство повелевают ему - что? Повелевают взять безответного, беззащитного
взрослого ребенка и тащить на муку к чудовищу, не знающему жалости...
спину; тогда бы он знал точно.
охватило его после давнего разговора с Отцом-Дознавателем. Когда он узнал, что
Тиар- женщина, совершившая предательство столь чудовищное, что порождением его
стал скрут. - Когда он сумел убедить себя, что именно Тиар виновата перед ним,
перед несчастной Илазой... да и перед скрутом тоже. И вот, если окажется, что
Тиар- это Полевка... И как, скажите, заставить себя поверить в ее вину?!
это подарок Птицы, лучший из вариантов: безмятежная Полевка даже не поймет, что
с ней происходит. Она лишена страха смерти; она умрет, не сознавая чудовищности
происходящего - а ведь всякий из нас когда-нибудь умрет, но лишь Полевке все
равно, когда именно и как это произойдет...
несмотря на раскаяние, никак не мог от нее отрешиться. Мысль ворочалась на дне
сознания, напоминая о себе, подначивая, подталкивая: все равно все умрут... Это
было бы добрее, чем тянуть в лапы скруту насквозь порочную шлюху, которая,
однако, весь этот ужас осознает...
было в его жизни, о ночи, проведенной на Алтаре... И тогда ему стало еще
страшнее, потому что оказалось, что он не помнит Илазиного лица.
насытить его запахом теплой хвои, леса, воды, ее духов, ее тонкого пота... Но
пахло мышиным пометом, и не заходящее солнце стояло перед глазами - белая стена
с нарисованными рожами, и едва стоило восстановить в памяти Илази-ны глаза, как
сверху налезали, наслаивались мутные плошки слюнявого старика, и Игар впадал в
отчаяние, сознавая, что не может больше вспомнить Илазу...
и первой ужасной мыслью было, что кара свершилась и теперь он всего лишь
рисунок на стене погреба. Второй мыслью была мысль об Илазе; он вспомнил
наконец ее лицо -- и поразился, потому что это было лицо чужого незнакомого
человека. Он забывает ее? Колдовство?!
с издевательским cq-чувствием.
красив- так, просто перетянутая веревками огромная простыня. Другое дело, когда
он полон ветра, когда он распущен, как крыло белоснежной чайки...
стрижа; Аальмар рассказывал, что на море чайки огромные, больше ворон, с
длинными косыми крыльями...
пространство, кое-где белеют паруса, и синим парусом выгибается небо. Лодка
подпрыгивает на волнах - но ей, девочке, не страшно. Бывалые рыбаки, те, что
провожали их на берегу, поглядывали с недоверием: не боится? Большая вода, и
свежий ветер, и довольно-таки резвая волна...
напротив, на корме. Их двое посреди огромной речки, только двое, чайки не в
счет... Только бы не зазнаться раньше времени. Потому что если такой человек,
как Аальмар... Может быть, она заколдованная принцесса?!
дробилась и завораживала; ни солнце, ни река, ни выгнутое парусом небо не
знают, что их повелитель сидит сейчас в утлой лодчонке наедине с
обыкновенной... с недостойной такой милости девочкой. Ее правая рука скоро
покроется пятнами, так часто приходится себя пощипывать: а не сон ли?
ей холодно, когда он не смотрит на нее, не берет на руки, не укладывает вечером
спать. И пусть Большая Фа не ворчит - девочка прекрасно знает, что давно уже не
маленькая... Но с ним ей хочется быть малышкой. Пусть он ее защитит...
чайка, воротника рубашки виднеется темная бронзовая шея. Босые ступни,
наоборот, светлые и узкие; она украдкой поставила свою ногу в отпечаток его
ноги, высыхающий на досках. И засмеялась снова.
выскользнул целый косяк темных рыбьих спин. То здесь, то там неожиданно мерцала
серебряная вспышка - какая-то из рыбин поворачивалась к солнцу боком...
чувствуя, как рука Аальмара предусмотрительно берет ее за пояс. Вода
просматривалась глубоко-глубоко, но дна не было видно; на мгновение она
похолодела, осознавая, что,, по сути, висит с Аальмаром среди зыбкого
пространства, что земля, покрытая ракушками и водорослями, лежит далеко
внизу...
опасливым восторгом; заглядывая в бездну, она с сожалением подумала о том, что
мир велик, а она все еще видела так мало...
полдень. Колдун оказался первым после Отца-Дознавателя человеком, которому Игар
выложил свою историю - не удержался, смалодушничал. Болтал непрерывно несколько
долгих часов - так, что в горле саднит... А "лечили хорошо" - это о косой
старухе, жившей на окраине поселка Утка, которая с виду была ведьма ведьмой...
порою причинял боль. Игар терпел, глядя на лоскуток синего неба за узким
высоким окном.
знаешь, такой день, когда девчонки сверлят мост посередине... Поверье такое-
просверлишь мост на самой середке, посмотришь в дырочку - суженый увидится... В
"Осень-середку", в полночь... Смотрители этих самых мостов с кнутом стоят и
дежурят - им тоже неохота, чтобы добро дырявили...
все равно, мол, что я сейчас говорю, а ты слушай мой ровный сорванный голос и
думай о главном из сказанного вначале...
Самойлова Елена
Березин Федор
Сертаков Виталий
Афанасьев Роман
Афанасьев Роман
Флинт Эрик