Шульгин, лежа грудью на руле и чудом угадывая колею сквозь стену рушащейся
с неба воды, кое-как ухитрился довезти нас до места. Сверкающая огнями
"Валгалла" возникла впереди, словно земля обетованная перед авангардом
бредущих через Синай евреев. А небо над нами стали разрывать чудовищные
молнии. С громом, от которого даже "джип" приседал, испуганно вздрагивая.
не про Воронцова будь сказано", - пришло мне в голову, которую все время
хотелось втянуть поглубже в плечи.
он меня, но в фиолетово-белом свете молнии мне показалось, что он
неопределенно пожал плечами.
и окантованных гребнями пены волн, но, разбиваясь о внешнюю стенку
волнолома, они обрушивали потоки воды на гладкий, ничем не огражденный
настил пирса. Только потому, что Сашка вплотную прижался к борту парохода,
нас не смыло к чертовой матери.
из-под колес.
облегчением, вытереть мокрым рукавом еще более мокрое лицо.
светились многочисленные шкалы и циферблаты приборов на длинной панели
управления, и хоть через заливаемые дождем и брызгами лобовые стекла рубки
ничего не было видно, изогнутый голубоватый экран давал яркое и отчетливое
изображение, словно за бортом не бесновалась штормовая ночь, а стоял
обычный, хоть и пасмурный день.
погоде поговорить стоило, я спросил Воронцова, сможем ли мы прямо сейчас
выйти в море?
узковаты, а сейчас запросто. Триста тысяч лошадей все-таки, а волнение
пока только пять баллов.
разгуляется... - посоветовал Антон.
отошли в дальний правый угол рубки, чтобы ему не мешать и получить от
Антона последние наставления. И пока "Валгалла" тяжело и медленно
выгребала к середине бухты, занося корму, мы их получили. Не все нам сразу
было понятно, но переспрашивать и уточнять мы не стали, в соответствующее
время и в нужной обстановке успеем вспомнить и разобраться.
глубина и мудрость высказываний неоспоримы.
открытым текстом, не беспокоит ли его, что и в новом, подаренном нам мире
мы начнем слишком активно вмешиваться в ход событий и опять приведем Землю
не туда?
не ко двору здесь, на главной, если можно так выразиться, сцене, а на той,
- он неопределенно махнул рукой, - да ради бога, делайте, что сочтете
нужным для блага человечества. - Улыбка при этих словах обозначилась у
него такая, сочувственно-снисходительная. - Я тебе даже больше скажу. Чем
активнее вы станете заниматься своими личными - в самом широкая смысле -
делами, тем лучше для вас и всего остального мира. - Округлым жестом он
обозначил, как я понял, минимум галактику. - Эта линия чистая. С нами и с
агграми, как я говорил, не пересекающаяся... - и тут меня пронзила еще не
слишком отчетливая, но крайне интересная мысль. Впрочем, об этом позже.
все способные, но лучше пока в сторонке постойте. Во избежание. Детки вы
еще, и надо в детский садик вас. Огороженный, за ненадежностью простой
колючей проволоки, барьером пространства-времени. А уж там резвитесь
вволю. Нос кому разобьете или глазик выковырнете - не беда, до свадьбы
заживет.
волн, постепенно набирала ход. Воронцов бросил рукоятку машинного
телеграфа на "средний ход", палуба завибрировала от вырвавшейся на свободу
мощи турбин, знакомые контуры холмов заскользили назад, и - все!
там, очень далеко, не слишком реальный европейский берег и какая-то другая
жизнь. В которой существуют, ни о чем не подозревая, сотни миллионов
людей. Переживших мировую войну и понятия не имеющие, что очень скоро
появятся среди них еще несколько "чужеземцев", способных тем или иным
способом вмешаться в судьбу каждого из них, вольно или невольно, как
получится.
порыву, мы все по очереди обнялись. Чтобы это не выглядело слишком
сентиментально, безжалостно похлопали друг друга по плечам и спинам. - В
общем, гоните полным ходом на ост, а я вернусь к себе и сделаю, как надо.
Утром, надеюсь, будете в своем времени...
мгле. Исчез, будто за борт прыгнул.
распоряжения...
штормом. Ураганом, сильнейшим из тех, что когда-то приходилось видеть
Воронцову в своей уже довольно долгой жизни моряка. И если бы "Валгалла"
была обыкновенным кораблем, в самом лучшем случае она вышла бы из поединка
со стихией без стеньг и шлюпок, с покореженными леерными стойками и
раструбами вентиляторов, с выбитыми стеклами и смятым фальшбортом...
Океанская волна, обычно такая мягкая и ласковая - когда выкатывается на
песок кораллового пляжа - разгулявшись и озверев, бьет по судну с силой
парового молота, ломая и разрывая металл, что твой картон. Не только
пассажирские лайнеры, но и несокрушимые крейсера и линкоры отнюдь не
всегда возвращаются в родной порт, повстречавшись с настоящим, добротным
ураганом или тайфуном. А если и возвращаются, то подчас напоминают русские
броненосцы, уцелевшие после Цусимы.
изготовил ее с применением самых новых, прочных и, естественно, немыслимо
дорогих материалов: особых марок стали, титана, кевлара, карбона,
металлокерамики, с двойным и тройным усилением набора и обшивки. Слишком
хорошо он знал, какие неприятности подстерегают в море, и предпочитал не
рассчитывать на свою личную удачу, тем более что в предстоящих странствиях
вряд ли мог надеяться на помощь со стороны спасательных служб, спутниковую
связь, стационарные и плавучие доки, мощные судоремонтные заводы и прочие
достижения конца века.
от ударов, то зарываясь в воду до самого мостика, то зависая на гребне и
перекрывая рев ветра воем обнажающихся винтов. Как раз в такие моменты, не
выдерживая собственного веса, лопались по миделю корпуса американских
"Либерти" и отечественных эсминцев "семерок".
поступало ни одного тревожного сигнала от контролирующих состояние корпуса
и механизмов датчиков. Даже ход удавалось держать вполне приличный,
двадцатиузловый, правда, при полном напряжении машин.
экстремуме, по крайней мере буду знать, на что можно рассчитывать. Лишь бы
выдержали крепления люков и турбины..." И вновь, не доверяя приборам,
требовал докладов от роботов, несущих вахту.
представлял себе реальную обстановку на борту и вокруг. А непривычным к
таким приключениям пассажирам, особенно тем, кто вышел в море в первый раз
в жизни, приходилось несладко.
килевой они были бессильны, да вдобавок "Валгалла" то плавно взмывала
вверх на высоту шестиэтажного дома, то стремительно проваливалась на
столько же вниз. Даже любителю катания на "американских горках" такое
развлечение приедается в ближайшие полчаса, а пароход болтался вверх-вниз
и с носа на корму уже целую ночь.
качке Новиков, тренированный десантник Берестин и старый морской волк
Левашов. Описывать, что происходило в это время с остальными, нет ни
смысла, ни интереса. Голая физиология.
по рецепту Станюковича доливая в круто заваренный чай ром "Баккарди".
Главный интерес чаепития заключался в том, чтобы не выплеснуть ароматный и
весьма горячий напиток себе на грудь или в физиономию при неожиданных и
резких сотрясениях корпуса. - Неужели обманул, гад межпланетный? -
продолжил Берестин, имея в виду Антона и его обещание чуть ли не
мгновенного немедленного перехода.
недопустимый гуманизм? - со вздохом фаталиста пожал плечами Новиков. - Дай
еще бог хоть куда-нибудь выскочить...
рассказывали. И по недостатку времени, и из суеверного какого-то чувства.
Семенова Мария
Акунин Борис
Прозоров Александр
Андреев Николай
Флинт Эрик
Майер Стефани