сунул в багажник вторую запаску, охотничьи сапоги, целую батарею бутылок с
питьевой водой и несколько банок консервов. Он приварил к багажнику
стальные стойки и приторочил к ним легкий мотоцикл. Бемиш помнил, как
улыбнулся Ханадар, сказав, что до Черного Гнезда нельзя ехать на
автомобиле, а надо скакать на лошади. Зная Ханадара, он подозревал, что
над ним затеяли гнусную шутку и автомобильная дорога к замку существует
только на карте.
Бемиш ехал из центра империи к ее варварской окраине, и каждый
километр, отделявший его от столицы, казалось, погружал его в глубь веков.
Первыми пропали хорошенькие усадьбы, с антеннами космической связи, затем
- иноземные товары на придорожных лотках, затем - фабричные рубашки на
прохожих. Вокруг потянулись залитые водой рисовые поля, глиняные деревни,
где лаяли собаки и били барабаны в управах и где фасон домов не менялся
три тысячи лет, где крестьяне в конопляных штанах пели тысячелетние песни,
собирая урожай, и только безупречное шоссе, как мостик, проложенный над
временем для любопытного наблюдателя, соединяло резво катящийся джип с
далеким миром стекла и стали.
Через тысячу километров кончилось и шоссе: джип запрыгал по каменной
горной дороге, - последнему слову строительной техники времен государя
Иршахчана. Животные осмелели, стали выходить на дорогу. Редкие люди,
наоборот, бросались от непонятной повозки в лес. Рисовые поля пропали,
некоторые деревни в этих горах до сих пор жили охотой и ягодой да еще
грабежом случайных путников.
Вечером, на второй день, Бемиш увидел у придорожной харчевни пяток
знакомых коней и остановился.
Киссур со спутниками сидели за дощатым столом и жрали кабана. Бемиш
присоединился к ним.
- Я вас обгоню, - сказал Бемиш.
- Гм, - сказал Киссур, - между прочим, я могу приказать проколоть тебе
шины. Бемиш ответил ему в тон:
- А я могу подать за это на тебя в суд. Киссур жадно жевал кабана.
- Это моя земля. Я здесь хозяин над налогами и судом. Так что, если ты
подашь на меня в суд, я, пожалуй, присужу тебя к веревке за
лжесвидетельство.
- И часто ты так судишь?
- Никогда, - сказал Киссур. - Если присудить человека к смерти, его
родственники станут охотиться за тобой. Родовая месть. А за тебя кто будет
мстить?
- За землянина никто не будет мстить, - согласился Ханадар Сушеный
Финик. - Земляне считают, что за них должно мстить правительство. Скоро
правительство будет спать за них с женщинами.
Бемишу отвели лучшую конуру в харчевне, и вечером Киссур прислал ему
девицу. Девица была довольно хорошенькая и мытая. Она стояла, застенчиво
теребя босой ножкой циновку. Бемиш посадил девицу к себе на колени и стал
перебирать ожерелье у нее на шее. На ожерелье висели несколько тяжелых,
неправильной формы серебряных монет, с дырочкой посередине и полустертым
клеймом Золотого Государя, десяток десятицентовиков и квотеров,
швейцарский франк и даже, сколь мог разобрать Бемиш по-немецки, один
никелевый талончик для проезда на метро в городе Кельне.
Бемиш спихнул девицу с колен, покопался в бумажнике и высыпал на
ладонь тамошнюю мелочь. Он выбрал из мелочи давно там валявшийся, как он
правильно помнил, десятицентовик, показал его девице и постучал пальцем по
серебряному "единорогу", размером с куриное яйцо, квадратному и с круглой
дырочкой посередине, с надписью во славу государя Меенуна.
- Поменяемся? - сказал он.
Глаза девицы распустились от радости. Она быстро потащила ожерелье с
шеи. Бемиш схватил ее за руку.
- Слушай, дура! - сказал он. - Если взять один десятицентовик, и еще
один, и еще сто, и еще тысячу и набить этими десятицентовиками вон тот
ларь в углу, - то весь этот ларь будет стоить меньше, чем одна эта
серебряная монета. Ясно?
Девица кивнула.
- А теперь проваливай отсюда, - сказал Бемиш. Глаза девицы погрустнели.
- Так мы не поменяемся? - спросила она, глядя на десятицентовик с
нескрываемым вожделением. Бемиш отдал ей десятицентовик и вытолкал вон.
Когда на следующее утро Бемиш встал, Киссура и его свиты уже не было,
они ускакали ни свет ни заря.
- Скоро я их нагоню? - спросил Бемиш у хозяйки.
- Нет, - сказала хозяйка харчевни, - вам, господин, надо ехать в
объезд, через Белый Перевал, а они поскакали напрямик. К вечеру будете в
замке.
- А они?
- Гм, - засомневалась женщина, - если днем подтает и будет лавина, то,
конечно, первым приедете вы, а если лавины не будет, то они, конечно,
поспеют раньше.
- А тяжелая там дорога, напрямик?
- Не знаю. С тех пор, как старый Шан сломал там шею, по ней уже лет
десять не ездили.
Горная дорога петляла, как плеть тыквы. Вдруг пошел крупный, с
клочьями снега дождь. Дворники не успевали очищать стекло. Бемиш жутко
боялся за Киссура: тот, конечно, не старый Шан, но шею сломать может.
Горные эти места были дики до крайности. В прибрежных районах некогда
процветала торговля, и десятка три лет назад местные города, наподобие
Ламассы или Кудума, могли похвастаться сильными коммунами и обилием
торговцев. Гражданская война в империи перевернула все: люди из замков
подняли головы, сыновья торговцев ушли в их дружинники, дочери - в
наложницы. Спрос на воинственную аломскую знать был такой, что средний
рыцарь в империи мог награбить за два месяца больше, чем средний торговец
- наторговать за два года. Когда же война окончилась, оказалось, что
торговцы в Ламассе повымерли за нерентабельностью, и людей со звезд
встретила земля разбойников и бандитов.
Руки империи едва дотягивались в этот странный край; официально
ответственность за порядок в окрестностях нес владелец замка, но он-то
обычно и был первым бандитом. Ни о какой разработке залежей нельзя было и
думать, потому что к горным инженерам тут же подъезжали люди на лошадях,
но с гранатометом под мышкой и требовали ясак.
Ни один проезжий не был тут в безопасности. Самый гнусный случай
произошел года три назад, когда вице-президент Мирового Банка,
любитель-альпинист, черт его дери, вздумал с двумя своими друзьями
покорить здешний пик Айч-Ахал.
Еще на подъезде к пику он попался в плен к одному из местных родовитых
бандитов и был препровожден в замок. На следующий день в банк пришел факс
с фотографией вице-президента, сидящего на цепи в самой настоящей земляной
яме, и требованием выкупа в один триллион денаров. Уставной фонд Мирового
Банка составлял пять триллионов денаров.
Пресса взвыла.
Галактика потребовала от империи принятия решительных мер. Галактика
потребовала узнать, в каком из замков находится пленник. "Да в любом -
пожал плечами посол империи, - кому попался, там и сидит". Галактика
потребовала принятия решительных мер по отношению к этакому краю.
Хозяин замка известил, что в случае решительных мер. пленнику
перережут глотку. Выручил Мировой Банк Киссур. Он срочно прилетел в свой
замок и позвал окрестных сеньоров на пир и совещание. Те явились. Киссур
бестрепетно арестовал три десятка съехавшихся к нему гостей и объявил, что
расстреляет вечером всю эту публику, если вице-президента не выпустят.
Сеньора, захватившего вице-президента, среди гостей Киссура не было.
Были, однако, его деверь и тесть. В ту же ночь вице-президент был выпущен
безо всякого выкупа. Киссур впоследствии даже не соизволил встретиться со
спасенным им человеком.
Уже к вечеру Бемиш выехал на главную и единственную улицу Черной
деревни, вдалеке, над горой, на мгновенье мелькнул в разрыве облаков
замок, со стеной, зубчатой, как кардиограмма.
В эту минуту на мокрой дороге показался гусь.
Бемиш ожидал, что гусь посторонится и даст место автомобилю, потому
что, с точки зрения землянина, дороги были предназначены для машин, а не
для гусей. Но с точки зрения гуся, дороги были предназначены именно для
гусей, и вследствие этого несовпадения во взглядах гусь уставился на
машину с любопытством, а потом повернулся к ней спиной и нагнул голову.
Впоследствии Бемишу объяснили, что надо было снизить скорость и
проехать поверх гуся, и гусь был бы здоров, и машина была бы цела. Но
Бемиш не знал обычаев здешних гусей.
Он вывернул руль вправо и нажал на тормоз. Машину развернуло, как
перышко. Бемиш влетел в кусты ежевики, бывшие в деревне вместо изгородей,
едва не расшибив голову о руль. Машина вздрогнула и замерла. Бемиш хлопнул
дверцей и пошел смотреть.
Передние колеса сидели глубоко в придорожной. канаве, и одно из них
попросту отвалилось. Бемиш оглянулся. Гусенок, отчаянно кося глазом,
торопливо побежал с дороги прочь. "Сукин сын!" - громко сказал Бемиш.
Быстро темнело, накрапывал дождь. Нечего было и думать починить
машину. Собака за ежевичной изгородью старалась, как противопожарная
сигнализация. К ней постепенно присоединялись все новые и новые псы. Что
же до людей - деревня как вымерла.
- Эй, - заорал Бемиш, - хозяева!
Кричать пришлось довольно долго. Наконец дверь домика растворилась и с
порога спросили:
- Ну? Чего кричишь в темноте?
В проеме двери что-то поблескивало, человека же видно не было.
- Телефон у вас есть? - спросил Бемиш.
- Телефона нет. Веерник есть, - ответили за порогом.
Бемиш осклабился: