Кадум, надо сказать, был городом легкого поведения. Даже когда им правил
граф, и тогда он не решался отменить тамошнего народного суда. А с тех
пор, как графа не стало, народ обнаглел и не слушался никого, кроме
королевского чиновника. А именитые дома имели привычку делиться с чернью
деньгами и хлебом; они стояли за чернь горой и чернь тоже за них стояла.
чтобы свободнорожденных граждан не продавали, как скот; чтобы за убийство
наказывали человека, а не его кошелек, и чтобы то, что касается общего
блага, решалось общим волеизъявлением. Он хочет, чтобы бедность и низкое
происхождение не мешали человеку приносить пользу себе и людям, и чтобы
позором была не бедность, а нежелание от нее избавиться. Чтобы богатство
тратилось с пользой для народа, а не ради похвальбы. И это-то вы называете
нарушением обычая? Хороши же обычаи, за которых вы стоите! Да если бы и
покусился король на права знати, что с того? Какое дело народу до знатных
наследниц? Если король отдаст Кречетам земли в Мертвом городе, он
обездолит три тысячи семей, которые там уже построились!
Города, и они громко закричали, чтобы король не возвращал этих земель.
Надо разорить проклятый храм и, клянусь божьим зобом, его пожитков хватит
и королю, и знати!
трава. И обернулся к королю:
знать и войско! Берегись! Тот, кто хочет напиться, не ссорится с ручьем,
тот, кто хочет сохранить власть, не ссорится с воинами!. Ничего хорошего
не бывает из законов, принятых поперек обычаев, натащенных чужеземцами изо
всяких заграничных книжек! Шадаурово соглашение было законом этого
королевства и осталось его обычаем, и, клянусь тем, кто соткал землю и
тварей, - ты возобновишь его!
времена для знати. Все королевство покрылось незаконнорожденными замками,
и всякий знатный делал, что казалось ему правильным в его глазах. В каждом
замке сидело по разбойнику, они били собственную монету и грабили путников
и крестьян, и сгоняли народ на строительство укреплений. А когда дороги
опустели, а поля поросли вереском, они кинулись к городам, и они коптили
горожан над огнем и пытали всех, у кого было имущество. Но с тех пор никто
не осмелился написать в законе, что можно безнаказанно убивать и грабить.
беззаконий, - вы требуете поистине удивительного закона, - закона,
узаконивающего беззаконие! Вы ссылаетесь на обычаи! Это все равно, как
если бы пришел убийца и сказал: я убил пятерых, и десятерых, и больше, и
привык убивать и грабить, и из этого я заключаю, что законы мира не
соответствуют моим обычаям, и требую изменить законы. Но, может быть, не
миру надо менять свои законы, а убийце - свои обычаи и пути? Ибо те, кто
требует такого закона - не кто иные, как убийцы и разбойники.
Коротконосый.
вертеть и поглаживать, всматриваясь в подписи.
или Най Полосатый или Арпеш Цалом - не знатные люди? Почему же, однако, я
не вижу их подписей под вашей бумагой? Да потому, что законы - помеха не
тем, кто охраняет народ, а лишь тем, кто грабит его. Разве король угнетает
знать? Разве он рубит им головы, как Эльсил Ятун? Разве он отбирает их
земли, как Шаакут Алом? Напротив! Когда при дворе было больше привилегий!
По всему королевству строят дома выше и лучше, у людей больше мебели,
одежды, и посуды. Приданое за женщинами стало гораздо крупней, праздники
устраивают на широкую ногу. Потому-то я и назвал тех, кто готов положить
свою голову на плаху, лишь бы возвести своеволие в закон, ворами и
разбойниками! Они идут и против короля, и против знати, и против простого
народа, ибо король и народ хотят свободы для всех, а эти - своеволия для
себя!
Тот, явно волнуясь, снял с пальца крупный перстень и крутил его так и сяк.
Неревен давно заметил за чужеземцем эту привычку: если того что-то
занимало, - он не столько сам глядел, сколько давал глядеть перстню.
встал и сделал знак обвинителю Ойвену, чтоб тот подошел с бумагой. Тот
закопошился, огибая стол, - и тут Махуд Коротконосый выхватил бумагу у
него из рук и закричал:
свободы или своеволия!
случилось необыкновенная вещь, - бумага вспыхнула синим пламенем с зеленым
кончиком и начала гореть у всех на глазах.
выхватил меч и ударил по Арфарре-советнику, который сидел меж зеркалами в
окружении треножников, мастерским приемом под названием "скат бьет хвостом
сбоку". И Махуду, да и всем бывшим в зале показалось, что Махуд разрубил
Арфарру на две половинки. После этого Махуд обернулся и увидел, что
Ванвейлен скачет к нему через стол с мечом, и в руках у чужеземца не один
меч, а сразу десять! Махуд не знал, от какого клинка защититься, отпрыгнул
и взмахнул наугад: меч его прорубил зеркало и застрял в потолочной балке,
и как только Махуд перерубил зеркало, в руках у Ванвейлена опять оказался
один меч.
повернулся на пятке, и секира прошла впритирку с его рукавом и вонзилась в
зазор между мраморными квадратами. Ванвейлен тут же прыгнул на нее так,
что сломал рукоятку.
сценам, схватили их за руки, а король вырвал копье у ближайшего стражника,
швырнул его на пол, вскочил на него и крикнул:
ногами, - это значит, что стража имеет право обнажить мечи. Огонь сожрал
бумагу и ушел. Киссур Ятун стоял так спокойно, что его держало всего два
человека. А Махуд встал, встряхнулся так, что пластины на панцире
захлопали друг о друга, и обомлел: Арфарра-советник сидит, как ни в чем ни
бывало, в пяти шагах от него - разбитое зеркало, а он, Махуд, вместо
Арфарры перерубил толстый витой треножник.
углам, а теперь чудеса будут в залах и на площадях.
станет молотильным камнем, а люди - зерном на этом камне.
кабинете за игрой в "сто полей". Неревен примостился рядом, с вышивкой.
помириться.
страшней несогласия в государстве. Теперь вам придется выбирать - быть со
знатью или с народом.
что ему придется выбирать. Только теперь он осознал, как ловко обвел его
Арфарра вокруг пальца, - под предлогом борьбы против заговора знати, -
основательным предлогом, серьезным, ничего не скажешь, - натащил вдруг в
Совет городских любимцев и своих сторонников, - вон как народ в зале
радовался. Это сегодня они стояли вместе с королем против знати, - а если
завтра новый совет встанет против короля?
весь этот род, - так это было бы право короля. Когда ссорились Зимородки и
Беляши, королева Лина устроила пир и перебила оба рода, - и никто не
возражал, потому что только так и можно было прекратить вражду. Но
приговор горожан, вынесенный Белому Кречету... Великие боги, как они
кричали!
свинья визжит перед смертью столько, сколько хочет.
Он был похож на хозяина, который боится, что свинья его зарежет.
уничтожил их поганое прошение, а они все равно визжат! Или это был не
небесный огонь? А, советник, - это был небесный огонь или колдовство
Арфарры? - вдруг оборотился он к Ванвейлену.
Контровский Владимир
Куликов Роман
Верещагин Олег
Шилова Юлия
Василенко Иван
Лукьяненко Сергей