себя и уж тем более за Доброго Шкелета. Впереди него, нежно розового от
падающего света, шествовал ужас.
К сожалению, ужас был нем. Добрый Шкелет не мог издать ни звука. Он всего лишь
шел. Тишину нарушали только сухие щелчки, получавшиеся от ударов рукояти меча о
высохшие кости, а как кстати было бы что-нибудь проорать... Избор, на которого
тишина давила как могильный камень застонал так, словно сам был приведением.
Ужас подхватил стража, как ветер подхватывает сухой лист, и выбросил его вон из
коридора.
Поле боя осталось за ними.
Шкелет оглянулся на Избора. Тот злобно рассмеялся. Всегда приятно сознавать,
что враг трусливее тебя и сбежал, даже не попробовать сопротивляться. Но радость
была преждевременной. Через несколько мгновений стражника вынесло обратно.
Шкелет озадаченно встал, не понимая, что там может быть еще более страшное, чем
он сам.
Страж пятился, не оборачиваясь к врагам лицом. Все внимание его было
сосредоточенно на том, кто шел к ним из темноты.
В круг света вошел еще один стражник. Он был выше и дороднее того, которого
напугал Шкелет.
В одной его руке была кружка, в другой- кусок мяса. Вид сбежавшего стража был
настолько плох, что пришедший смотрел только на него.
- Куда это ты собрался, собачья совесть? На кол захотелось? Думаешь, что раз
такой смелый, что тебе со стражи сбежать не страшно, так на тебя и страха не
припасено?
На глазах Избора только что раздавленный страхом человек распрямился и
перестал дрожать. Страх перед десятником выдавил страх перед Добрым Шкелетом и
выпрямил его спину. Ни слова не говоря он ткнул себе за спину. Десятник перестал
крушить взглядом своего дружинника и посмотрел на причину переполоха. Добрый
Шкелет скромно стоял, не зная, что делать. Уж больно не по человечески вел себя
десятник
- Что тут? - спросил он. Только тут напуганный стражник повернулся к Избору и
Шкелету и сказал.
- Мертвяк!
Он ткнул пальцем в сторону Доброго Шкелета, словно десятник и сам не видел,
кто стоит перед ним. Десятник был тертым калачом. Он только вздрогнул, но тут же
взял себя в руки. Перед ним стоял враг и совершенно не важно какой он- живой или
мертвый.
- Ну и что? - сказал он.- Вижу что мертвяк.
Десятник отхлебнул из кружки, рванул зубами кусок мяса.
- Вечно вокруг тебя, Шерга, всякая дрянь вертится. То мухи, то скелеты...
Почему допускаешь?
- Мертвяк же- попробовал втолковать своему начальнику страж- Он же мертвый...
- Ну так что же? Ничего! Его не съел- он кивнул на Избора- и нас не
съест...Убей обоих.
Голос десятника оказал волшебное действие на стражника. Он развернулся, и,
оскалившись, пошел на Доброго Шкелета. За его спиной десятник в размышлении
приложился к кружке, сунул в рот недоеденный кусок мяса, потом медленно поставил
кружку на пол. Оставаться в стороне от драки он явно не хотел. Вытащив меч, он
одним быстрым движением оказался впереди Шерги. Оглядев с близкого расстояния
Доброго Шкелета и Избора, он выбрал для себя соперника.
- Ты давай из живого мертвого сделай, а из мертвяка прах повытрясу...
Он взмахнул мечом, словно волшебной палочкой, и на Шкелета обрушился первый
удар...
Глава 34
...С тем же выражением озверелости на лице Шерга шагнул мимо дерущихся. Добрый
Шкелет попробовал достать его мечом, но десятник не дал ему сделать это.
Шерга не стал тратить время, что бы выяснить силы своего противника. Он был
уверен в успехе. Залогом этой уверенности были два обстоятельства. Во первых за
спиной был непобедимый десятник, которому противостояла всего-навсего горсть
каких-то костей. Это значило, что через несколько мгновений он присоединится к
нему и их станет двое против одного. А во вторых... Во вторых его противник был
безоружен.
...Избор не двигался, прикидывая какой прыти можно ожидать от Шерги. Первый
удар он не раздумывая нанес сверху- Избор принял его на скрещенные кисти. Тупая
боль дернула руки вниз, и он отступил. Это спасло его от второго удара. Шерга,
развернув меч в воздухе, быстро махнул им уже поперек живота.
- Александрийская школа- с невольным удивлением подумал Избор- Ай, да десятник
тут. Такого не только бояться. Такого уважать надо...
Он сделал вид, что замешкался и Шерга повторил связку из двух ударов. На этот
раз Избор не стал отступать. Цепь, свалившаяся с поднятой руки, встретила лезвие
рядом с его боком. Он выдержал тупой удар и стремительно шагнув назад, крутанул
рукой, оборачивая цепь вокруг меча. Шерга дернулся, пытаясь поднять оружие
вверх, но Избор не позволил ему взмахнуть клинком. Дальше все произошло
стремительно, словно полет стрижа. Кулак, утяжеленный цепью, ударил Шергу в
голову. Он успел прикрыться щитом, но Избор был готов и к этому. С быстротой
молнии он повторил удар, выпустив из кулака несколько тяжелых бронзовых звеньев.
Этого как раз хватило, что бы достать стражника по незащищенной спине. Шерга
заорал, выгнулся от боли. Инстинктивно он поднял щит над головой и тут Избор
ударил его ногой в грудь. Стражника отбросило к стене, и он сложился там, как
небрежно брошенная одежда.
Избор был уверен в своем ударе. Он даже не подошел проверить, что с ним стало,
а повернулся к десятнику и Доброму Шкелету.
Десятник разошелся так, что от его ударов Доброго Шкелета бросало из стороны в
сторону. Скелет был похож на ветхий варяжский драккар, попавший в бурю,
потерявший парус и теперь, раскачиваемый демонами моря так, что голая мачта
чертила в небе странные фигуры. Шкелет не сдавался. Он старался не отбивать
удары, а ускользать от них. То, что он был до сих пор цел, говорило больше о его
проворстве и удачливости, чем о чем-то другом. Его верткость и самое главное
отсутствие мяса на костях страшно мешало десятнику и выручало Шкелета. Два
поперечных удара, что развалили бы живого человека на две половинки Добрый
Шкелет даже не стал отбивать- просто пропустил их через грудную клетку.
Избор не стал ждать конца. Конечно, можно было бы постоять посмотреть, чем
кончится дело, но Избор подумал о Гавриле, которого еще предстояло найти и решил
действовать. Размотав цепь на правой руке, он захлестнул ноги десятника и дернул
их на себя. Увлеченный схваткой он не видел что творилось у него за спиной.
Шкелет быстро отпрыгнул назад. Десятник дернулся за ним и плашмя- мордой,
грудью, коленями грянулся об пол. Такой удар доброму войну не помеха. Он должен
был подняться, но за мгновение до того, как грохот падения прокатился по
коридору Добрый Шкелет взвился в воздух и вскочив падающему десятнику на плечи
трижды, с проворством трудолюбивого дятла нанес противнику удары рукоятью меча
по затылку.
Десятник рухнул словно дуб. Шкелет бил умело, и тот даже не попытался
подняться.
Еще сидя на плечах человека он посмотрел на Избора, спрашивая что делать.
Избор посмотрел на Доброго Шкелета, худого словно корабельная мачта, потом на
грузного десятника и отчетливо, словно Шкелет был глухим и читал только по
губам, сказал.
- Между прочим, и ты теперь мне жизнь должен...
Он понимал, что говорит глупость, но ничего поделать с собой не мог. Уж очень
хотелось ему заиметь себе еще одного должника...
Шкелет молчал. Его сейчас интересовало совсем другое. Он ждал ответа на
невысказанный вопрос- что делать с десятником?
- Свяжем его- решил Избор- Таких убивать нельзя. Иначе на земле храбрость
переведется.
Раздевание поверженного Шкелет начал с того, что сорвал с него ключи и кинул
Избору. Встав под факел Избор освободился от своих оков и пошел освобождать
Исина.
Гаврила пришел в себя от резкой боли. Ему не пришлось вспоминать что он и где
он. Одного взгляда хватило, что бы все понять. Тяжело повернув голову, он
посмотрел по сторонам. И справа и слева от него в небо уходила бревенчатая
стена, на которой он и висел прикованный за руки. Проверяя крепость цепей, он
дернулся. В печах захрустело, и боль притупилась, став тягучей, словно мед. Он
поерзал, устраиваясь поудобнее
В любом положении есть что-то хорошее. Слава Богам ему не было холодно. Он
напряг руки, пытаясь повернуться. Движение было медленным, словно у улитки. Ноги
едва-едва шевелились, не находя опоры. Гаврила усмехнулся. Он напоминал себе
муху в меду. Все тут было так, только вот вместо чашки с медом он очутился в
выгребной яме.
Он поднял голову. Борода, пропитанная нечистотами, нехотя потянулась за ним,
как перечень грехов.
Над головой, в сажени, если не больше земля уступала место ночному небу. Но
даже небо не было тут чистым. Теплый воздух из ямы струйками поднимался вверх,
отравляя небо. Гавриле было видно, как звезды вздрагивали, а потом одна, видно
не выдержав вони, сорвалась вниз. Гаврила скрипнул зубами. Не от боли. Что боль?
Ее можно терпеть. Унижение...
- В дерьмо по ноздри... Эдак со мной еще никто не обходился... Умнеют люди.
В яме утробно забулькало. Она жила своей жизнью. На поверхности вздувались
пузыри, ползали кое-где черви. Гаврила представил как завтра его вынут отсюда и
понесут в княжеский двор, где уже .верно, готов кол для него. Ради такого случая
князь наверняка откажется от своей давней привычки сажать недругов своих на кол
только по базарным дням.
- Тяжелая смерть- подумал Гаврила. Он опустил глаза вниз.- Захлебнуться. Что
ли?
Без мысли выполнить то о чем только что думал, он наклонил голову. Не тут-то
было. Борода елозила по грязи, но до рта жижа не доставала. Князь предусмотрел и
это. Нужно было выбираться.
- Пока жив- смерти нет. -Подумал Гаврила- Бог поможет!
Он напряг плечи. Жижа нехотя, словно знала, что никуда ему не уйти от нее
позволила чуть-чуть вытащить себя. Боль в плечах превратилась в огненный хлыст,
что стегал по спине. Гаврила задышал сильнее, заполняя грудь вонью.
- Не тужься - донеслось до него с края. -Потерпи до утра... Или ты пить
Мичурин Артем
Зыков Виталий
Березин Федор
Белогорский Евгений
Ильин Андрей
Майер Стефани