read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



видится, какая судьба грядет в новом году? И не дай того, чтобы девушке
крест выпал или домовина показалась в кольце!
Вот ойкнула Палаша. Показалось ей в перстне мужеское лицо, в лихом
извиве соболиных бровей, и будто знакомое, и сладко так сразу заныло
сердце!
- Ой, ой! Глядите, девушки! - Но столпившиеся глядельщицы дыханием
смутили воду, ничего не стало видно.
Наталью Никитишну подтащили за руки и тоже велели суженого глядеть.
<Неужто Никита покажет?> - со страхом и тайною надеждою подумала она. Но
показалось что-то другое совсем. Сперва мелькало, мельтешило в кольце, а
потом как осветлело и в середке самой, раскинувши руки на снегу, -
мертвый! Охнула боярыня, отвалила от чары, вся побелев. Подруги кинулись
глядеть:
- Где мертвый, где? Да не тряси ты стол, всю воду сомутили опять!
И уж все дни после ходила сама не своя, а когда совершилась пакость
на Москве-реке, на бою кулачном, так и решила сперва, что и его среди
прочих мертвым принесут. Тут-то и поняла впервые, что взаболь любит...
А на Москве-реке совершилось то же, что и по всяк день творилось в
Кремнике. Кажен год выходили москвичи на лед, на потеху кулачную, и один
на один, и стенка на стенку. И нынче так же, как и всегда, началось с
потехи. Гуляли, заломив шапки, ражие молодцы, пудовыми кулаками в узорных
рукавицах сшибали друг друга на лед, брызгала яркая кровь из разбитых рож
на белый утолоченный снег, визжали женки, вздыхала и вздымалась криками
толпа, облепившая берег, с высоких городень, со стрельниц Кремника взирали
княгини и боярышни на потеху кулачную; тут же сновали ходебщики с
бочонками, наливали кому горячего меду, кому квасу, бабы жевали заедки,
грызли белыми зубами подсолнухи, загораживая лодочкой глаза от солнечного
сверканья, высматривали казовитых борцов московских... И стенка
сотворилась сперва по обычаю, мирно. Сходились, кричали озорное,
подначивая друг друга. И кто, и зачем дуром выдохнул: <Хвостовские
прорвы!> - не то иное какое слово ругательное. И оказалось вдруг, что не
стенка на стенку, а хвостовские на вельяминовских выстроились на льду
Москвы-реки, и тут пошло! Били в рыло и в дых, лезли остервенело, сшибая,
топтали ногами, ибо и тем было не встать, и эти не могли сойти, уступить,
раздаться хотя на миг. Счастливые лишь отползали в сторону. Дрались
страшно, и уже в ход пошли кистени, и где-то и нож сверкнул, и тут же
поножовщику сломали руку. И уже мчали под гору княжеские кмети и десятка
два конных бояр разнимать, разводить и растаскивать смертоубийственный
бой. И было же битых, и было же топтаных, и было же недвижно оставших на
том белом снегу после побоища!
Мертвых сносили к Михаилу Архангелу, складывали рядами на паперти, и
на паперть не влезло, иные лежали прямо на снегу. И уже, переменив
праздник в плач, голосили женки московские над погинувшими дуром, даром,
во взаимной нелепой грызне боярской молодцами московскими.
Наталья Никитишна бежала в толпе иных женок, обеспамятев, и чуть
было, в стыд, не заголосила над мертвым, но к великой удаче своей у самого
обережья нос к носу столкнулась с окровавленным, в рваной сряде,
шатающимся Никитою, оглушенным не столько дракою, сколько тем, что били
его свои и ему пришлось неволею бить своих. Кинулась, обоймя, с мокрым от
слез счастливым лицом, целовала живого... Добро, что и кругом творилось то
же самое: схватывали своих, оглаживали, вели под руки по домам. И Наталья
повела (впервые!) своего Никитушку, уцелевшего в гибельной стенке. И он
шел, качаясь, еще мало понимая чего, и почти уже у терема Протасьева
остоялся, отмотнул головою.
- Нельзя мне! - хрипло сказал, прибавя первое, что пришло в голову: -
Василь Василич убьет!
И она поверила, присмирела, заплакала навзрыд. Крепко обнял,
расцеловал мокрую, плачущую свою! Подтолкнул к дому: <Иди!> А сам,
махнувши рукою, неверными шагами пошел ко княжеской молодечной. Шел не
оборачиваясь, ибо знал: ежели обернется - не выдержит, побежит к ней и все
потеряет тогда, и ее саму потеряет тоже.

Пятилетний Митя идет, ковыляя, по траве. Небольшой садик, зажатый меж
княжескими теремами, владычным двором, поварнею и челядней, со всех сторон
укрытый от ветра, солнечный и теплый, словно нарочно приспособлен для
прогулок княгинь и нянек с детьми. Среди яблонь и вишен, меж кустов
крыжовника, малины, смороды, среди гряд с многоразличною овощью - тут и
лук, и чеснок, и хрен, и укроп, и сельдерей, и петрушка, и репа с редькою,
и ревень, и морковь, и огурцы, и тыквы, и даже дыни, которые ухитрились
нынче разводить княжеские садовники, - и чего тут только нет! По стенам
вьются плети бобов и сладкого гороха, цветы, где только можно, заполняют
сад. Гудят пчелы, и Митя, стараясь достать пчелу, нечаянно попадает в
крапиву. Крапива больно кусается, и княжич сперва начинает бить по крапиве
кулаком, а потом - горько плакать. На крик бежит захлопотанная нянька,
подхватывает малыша, толстенького, босого, в одной рубашонке, и, обтерев
ему подолом нос, бегом утаскивает назад, в терема. Второй мальчик, Ваня,
на руках у кормилицы, видя, что братика унесли, начинает плакать тоже.
Рассерженная Александра в распашном сарафане из пестрой зендяни появляется
в саду. Лицо у нее красное - не могут няньки за младенями приглядеть!
Дочка высовывает нос вслед за матерью.
Скоро Ванюша успокоен, няньки выруганы, и Митя с большим куском
желтого сахара в руке является вновь в саду, переодетый в чистую
рубашонку, и уже теперь ковыляет рядом с нянькой, уцепившись одною рукою
за ее подол, а другую сует в рот, слюнит и лижет, вымазав себе уже всю
рожицу, дорогой желтоватый кристалл сладкого восточного лакомства.
От соборной площади с храмом Успения Богоматери сад отделен глухим
тыном из плотно подогнанных друг к другу, поставленных торчком и
заостренных кольев. Ни говор, ни шум толпы не проникают в сад, не нарушают
дурманной тишины, в которой зреют овощи и плоды, жужжат насекомые, и лишь
издали, из-за Неглинной, доносит шум города, да озорные голоса стряпух на
поварне изредка нарушают теплую, отененную яблоневым и вишневым пологом
тишину.
Маленький толстенький мальчик, присев на дорожке, следит за навозным
жуком, тянет ручкой, чтобы его ухватить. Он уже отпустил нянькин подол, а
нянька - ненадолго хватило княгининой грозы - тоже отворотила лицо,
слушает, о чем толкуют громкоголосые девки на поварне.
Княжичу только-только свершили постриги, и никому не известна пока
его грядущая судьба и слава. Он может сотню раз заболеть, умереть,
ушибиться насмерть, упав с коня. Чума, мор, иная какая беда подстерегают
его, как и всякого, рожденного на земле, на каждом шагу. Вот выползет
гадюка из крапивы, вот облепит ребенка пчелиный рой, вот лягнет на конюшне
кованый конь - и нет мальчика. А наговор, сглаз, отрава, вольная или
невольная? Кусок порченой рыбы, молоко из позеленевшей медной посудины,
угар в бане...
И почему именно этого, такого вот, а не иного дитятю произвела на
свет, милуясь со своим робким князем, а затем корчась в сладких муках
родовых, дочь великого тысяцкого Москвы Василия Протасьича Александра,
Шура, ныне великая княгиня владимирская? Почему спустя несколько лет умер
его брат Иван, а он, Дмитрий, остался, и жил долго, и нарожал кучу детей,
и возглавил рать на Куликовом поле, и стал великим князем Дмитрием с
прозвищем Донской, с коим и перешел в века?
Великое чудо жизни и случайность выбора, наследственные причуды и
воля случая - как согласить все это с высоким предназначением и судьбою
государств? Лукаво скажет книгочий-мыслитель грядущих веков, что
единодержавие, наследственная монархия была бы лучшей формой правления,
ежели бы не случайность рождений!

Александра недаром гневалась, и не в няньках было дело на сей раз. В
Кремнике опять восстала пря. Никак не могли поделить амбары и житницы, не
могли согласить друг с другом, кому собирать весчее и полавошное в
торгу... Вельяминов с трудом и нужою отказывался от древних привилегий
своих. И кому что охранять в Кремнике, неясно было тоже. Посему, когда
загорелось на поварне владычного двора, не могли сообразить сразу, кому
тушить - хвостовским или вельяминовским, а клирики без владычного догляду
пополошились тоже. Огонь сразу вынесло выше кровель, а там и пошло.
Кинувшиеся со сторон вельяминовские и хвостовские молодцы сцепились в
драку. Заполошно бил колокол у Ивана Лествичника. В пересохших бочках у
теремов не оказалось воды. (Потом вельяминовские ставили это в вину
хвостовской обслуге.) Пока цепью выстроились от Москвы-реки по взвозу и
начали передавать из рук в руки кожаные и кленовые ведра, пока вынеслись
конные бочки с водой и подоспели крючники с посада, уже весело пылали
службы и прислуга с плачем и криками выносила порты, иконы и рухлядь из
теремов. А тем часом занялся Бяконтов двор, и раздуваемое ветром пламя
потекло, огибая соборную площадь, в сторону Приказов, съедая один за
другим дворы великих бояр.
Уже все колокола Москвы вызванивали набат, и люди, ослепнув от дыму,
в затлевающей одежде, дуроломно лезли в огонь, отстаивая припас и добро, и
тут же, среди рушащихся клетей и пламени, били наотмашь друг друга по
мордам, катались по земле, молотя кулаками по чем попадя, и, вскакивая,
обожженные, отчаянно матеря напарника, начинали тащить вдвоем какой-нибудь
неподъемный, обитый узорным железом, княжеский сундук.
Княгиня Александра наспех одевала младенцев. Конные дядьки, хватая с
рук на руки плачущих княжичей, в опор выносились сквозь пламя к
Боровицкому спуску. (В сторону Троицких ворот было уже не пробиться.)
Никита, возвращавшийся с обозом из Замоскворечья (Алексей Петрович не
любил, чтобы ратные засиживались без дела, и гонял по работам почти без
роздыху и своих, и особенно пришлых, бывших вельяминовских), сперва даже
не понял, в чем дело. В ясном солнечном дне вспыхивало и опадало пламя, и,



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 [ 52 ] 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.