оранжевыми точками. Впереди потянулась безбрежная степь. Весенние цветы -
красные маки, желтые тюльпаны и лиловые трехперстники - ярким ковром
разукрасили обычно мертвую равнину.
возвращался из Сугуды обратно на север, в свое кочевье.
и испускать глубокие вздохи, от которых его карий жеребец поводил ушами и
косился черным блестящим глазом; но весеннее солнце, свежий ветерок,
приносящий запах первых цветов и прелой тающей земли, вид по-праздничному
убранной степи невольно разглаживали глубокие морщины на угрюмом загорелом
лице сакского вождя.
времена: в ней нет корма - ни колючки для верблюда, ни зайца или козы для
охотника, только шары перекати-поля, прыгая большими скачками, проносятся
по степи, подгоняемые визгливым ветром. Лишь весной караваны могут
проходить безбоязненно через эту мертвую равнину, где повсюду белеют кости
павших животных.
вперед, старый Хош.
глаза, вглядываясь в даль. Несколько темных точек медленно пересекали
путь. Теплый пар, подымавшийся от земли, струился волнами, и на линии
горизонта все предметы трепетали.
привык смотреть на турсуки с кумысом и поэтому не можешь отличить диких
ослов от сауранов. Смотри, как они бегают!
гонят ее перед собой.
горизонт, он втягивал воздух, чувствуя переливчатые запахи степи. Выдернув
несколько волосков из отворота сапога, он подбросил их в воздух и
проследил за их полетом:
замечали приближения грозы, которая их ожидала за барханами. Они бежали
беспорядочно: то рассыпались, то сбивались в кучу, дрались и кусали друг
другу загривки. Уже ясно было видно, как загнанная лошадь металась и била
хвостом. Но что лежит на ней? Впилась ли в шею пантера или привязаны
вьюки?
гонку. Несколько большеголовых самцов, взлетев на пригорок, задрав
напряженно хвосты и насторожив длинные уши, уставились в сторону скифов,
где им почудилась опасность. Стремительно скатились они вниз, и все стадо,
повернув к северу, легкими скачками стало удаляться в степь. Только облако
взбиваемой пыли осталось над тем местом, где пронеслись ослы.
земле. Хош подложил ей под голову свой башлык. Женщина была очень
истощена; щеки ввалились и глаза смотрели тускло и безжизненно. Руки,
покрытые багровыми ссадинами и кровоподтеками, бессильно раскинулись.
Скифы сидели кругом на корточках и тихо перешептывались. Кидрей держал на
аркане исхудавшую костлявую кобылицу. Она была покрыта пылью и солью от
высохшего пота, а бока ее кровенились от укусов и ударов ослов.
выдавал замуж дочь Зарику, она развязывала верблюда.
глиняный кувшин с заостренным дном. Темная струя старого вина, подаренного
Бессом, наполнила бронзовую чашу. Будакен плеснул немного вина на землю,
чтобы свирепые духи Голодной степи не гневались, и своей широкой,
почерневшей от загара рукой приподнял Томирис. Бледные, засохшие губы
прикоснулись к бронзовой чаше и не раскрывались. Корявым обломанным ногтем
Будакен раскрыл губы и влил немного вина в рот.
с вином в круг скифам, и все отпивали по глотку, повторяя:
в небо, откуда доносилось отдаленное слабое курлыканье.
журавли.
скифов. Когда глаза ее остановились на широком лице Будакена, легкая
улыбка скользнула по ее бледным губам:
щеку и затихла.
бурдюков. Он достал из вьюка кожаный мешок и привязал его за седлом карего
жеребца...
объяснял Будакен Кидрею, когда кони поели ячмень. - Там поблизости должно
быть кочевье свободных скифов с шатром Шеппе-Тэмена. Эту женщину отвезете
туда.
Нельзя же оставить эту больную на песке, чтобы она умерла и потом по ночам
прилетала упрекать нас за свою смерть! Тогда ее надо привезти в мои шатры.
было скорее выбираться из Голодной степи. На одном из коней поверх тюков
лежала Томирис.
сидя неподвижно, скрестив ноги, молчаливый, как камень Афрасиаба.
журавлей. Будакен очнулся и взглянул на летевших в небе птиц с
распластанными широкими крыльями.
ходившему вокруг бронзового прикола, вбитого в землю. Из кожаного мешка
Будакен вынул кольчугу со стальными пластинками, подаренную ему Бессом.
Сняв одежду, он надел кольчугу, тщательно затянув ремни. Кольчуга была
удобна, сделана искусным мастером. Когда снова были застегнуты все петли
одежды, под ней кольчуга была незаметна.
вскочил на коня. Равномерным, <волчьим> шагом жеребец двинулся на север, в
сторону кочевья Будакена.
несся рысью по твердым такырам*, то вел жеребца в поводу. Когда конь ел
ячмень, Будакен, лежа на спине, засыпал тревожным сном, полуоткрыв глаза.
Затем снова направлялся на север заброшенными тропами, стараясь не
встречаться с кочевниками.
вдали знакомые очертания холмов и бугор с сигнальной вышкой. Жеребец
зашатался. Будакен злобно швырнул на землю двухвостку, осторожно слез с
коня и потрепал его по шее. Он провел ладонью по глазам коня, тронул его
уши - они бессильно повисли.
степь, небо стало переливаться брызгами звезд, и конь, оправившись,
очнувшись, начал перебирать ногами. В стороне кочевья засветились огоньки.
Тогда Будакен направился пешком к кочевью, ведя коня в поводу.
лаем. Старые волкодавы узнали хозяина и запрыгали вокруг него, тыкаясь
мордами и облизывая его руки, а вслед за старыми успокоились и щенки.
овец, почему только несколько верблюдов дремали около приколов? Бесшумно
подошел Будакен к одному шатру - там слышался сдержанный говор. Ему не
понравились слова, доносившиеся оттуда. Сквозь прорванный войлок он стал
рассматривать. Что делается в шатре.
которые равномерно покачивались из стороны в сторону и вполголоса напевали
заунывную песню. На жене было накинуто синее покрывало, которое надевают
вдовы, оплакивая покойника.