опочивальни:
зацепился за связки пижамовых штанов и так шагал с упавшей на лоб прядью
волос. Видимо, и секретарю эта минута казалась исторической: он вытянул-
ся на стуле, вытянул шею из крахмального воротника, - казалось, прислу-
шивался к шагам истории.
курса я понимаю как недоверие ко мне. Мне! Вы понимаете? Я издам декрет
о запрещении вольной продажи золотых брусков под страхом смертной каз-
ни... Пишите.
среди облаков и амуров на потолке, начал диктовать:
недопитую чашку шоколада. Спросил:
из портфеля листочек, про себя прочел его, перевернул, опять перевернул:
два новых покушения на вас, сэр.
юсь, толпа сама расправилась с негодяями? Что?
с виду рабочий, в карманах его найдены две железные гайки, каждая весом
в пятьсот граммов. К сожалению, было уже поздно, парк малолюден, и
только нескольким прохожим, узнавшим, что покушаются на жизнь обожаемого
диктатора, удалось ударить несколько раз негодяя. Он задержан.
единственной во всей Северной Америке, неподражаемой улыбкой:
вам, сэр.
мою горячую признательность. Покушавшегося судить по всей строгости за-
конов. После осуждения я его помилую.
Была обнаружена дама, смотревшая на окна вашей опочивальни, сэр. При да-
ме найден небольшой револьвер.
растоптала сумочку. Такой сравнительно слабый энтузиазм объясняется ран-
ним часом утра и жалким видом самой дамы, немедленно упавшей в обморок
при виде разъяренной толпы.
пределы Соединенных Штатов. В печати говорить глухо об этом инциденте.
Что еще?
махеру и его четырем помощникам. Он сел в особое, вроде зубоврачебного,
кресло, покрытое льняной простыней, перед тройным зеркалом. Одновременно
лицо его было подвергнуто паровой ванне, над ногтями обеих рук запорхали
пилочками, ножичками, замшевыми подушечками две блондинки, над ногтями
ног - две искуснейшие мулатки. Волосы на голове освежены в нескольких
туалетных водах и эссенциях, тронуты щипцами и причесаны так, что стало
незаметно плеши. Брадобрей, получивший титул баронета за удивительное
искусство, побрил Петра Петровича, напудрил и надушил лицо и голову раз-
личными духами: шею - запахом роз, за ушами - шипром, виски - букетом
Вернэ, около губ - веткой яблони (греб эпл), бородку - тончайшими духами
"Сумерки".
бумагой, положить в футляр и послать на выставку. Гарин с трудом дотер-
пел до конца, он подвергался этим манипуляциям каждое утро, и в газетах
писали о его "четверти часа после ванны". Делать было нечего.
вешний камердинер с носками, рубашками, башмаками и прочим. На сегодня
он выбрал коричневый костюм с искоркой. Сволочи-репортеры писали, что
одним из удивительнейших талантов диктатора было уменье выбрать галстук.
Приходилось подчиняться и держать ухо востро. Гарин выбрал галстук расц-
ветки павлиньего пера. Ругаясь вполголоса по-русски, сам завязал его.
матривать корреспонденцию. На севрском подносе лежали сотни три писем.
Жуя копченую поджаренную рыбу, безвкусную ветчину и овсяную кашу, варен-
ную на воде без соли (утренняя пища спортсменов и нравственных людей),
Гарин брал наугад хрустящие конверты. Распечатывал грязной вилкой,
мельком прочитывал:
Что вы подумаете обо мне? Боже! Я вас люблю. Я полюбила вас с той мину-
ты, когда увидела в газете (наименование) ваш портрет. Я молода. Я дочь
достойных родителей. Я полна энтузиазма стать женой и матерью..."
письма со всех концов Америки. От фотографий (за месяц их накопилось
несколько десятков тысяч) этих мордашек, с пышными волосами, невинными
глазами и глупыми носиками становилось ужасно, смертельно скучно. Проде-
лать головокружительный путь от Крестовского острова до Вашингтона, от
нетопленной комнаты в уединенном доме на Петроградской, где Гарин ходил
из угла в угол, сжимая руку и разыскивая почти несуществующую лазейку
спасения (бегство на "Бибигонде"), до золотого председательского кресла
в сенате, куда он через двадцать минут должен ехать... Ужаснуть мир, ов-
ладеть подземным океаном золота, добиться власти мировой - все только
затем, чтобы попасть в ловушку филистерской скучнейшей жизни.
Добиваться нечего. Дошел до самого верха. Диктатор. Потребовать разве
императорского титула? Тогда уж совсем замучают. Удрать? Куда? И зачем?
К Зое? Ах, Зоя! С ней порвалось что-то самое главное, что возникло в сы-
рую, теплую ночь в старенькой гостинице в Вилль Давре. Тогда, под шелест
листьев за окном, среди мучительных ласк, зародилась вся фантастика га-
ринской авантюры. Тогда был восторг наступающей борьбы. Тогда легко было
сказать, - брошу к твоим ногам мир... И вот Гарин - победитель. Мир - у
ног. Но Зоя - далекая, чужая, мадам Ламоль, королева Золотого острова. У
кого-то другого кружится голова от запаха ее волос, от пристального
взгляда ее холодных, мечтательных глаз. А он, Гарин, повелитель мира,
кушает кашу без соли, рассматривает, зевая, глупые физиономии на карточ-
ках. Фантастический сон, приснившийся в Вилль Давре, отлетел от него...
Издавай декреты, выламывайся под великого человека, будь приличным во
всех отношениях... Вот черт!.. Хорошо бы потребовать коньяку.
нии у дверей. Сейчас же двое выступили вперед, один склонился вопроси-
тельно, другой проговорил бесполым голосом:
ло, проговорил металлическим голосом формулу открытия заседания. Брови
его были сдвинуты, лицо выражало энергию и решимость. Десятки аппаратов
сфотографировали и киносняли его в эту минуту. Сотни прекрасных женщин в
ложах для публики отдались ему энтузиастическими взглядами.
го, герцога Неаполитанского, графа Шарлеруа, барона Мюльгаузен и соимпе-
ратора Всероссийского. От Североамериканских Соединенных Штатов, где, к
сожалению, как в стране демократической, титулов не полагалось, поднесли
звание "Бизмен оф готт", что, в переводе на русский язык, значило: "Куп-
чина божьей милостью".
уважаемые плеши, сидящие перед ним амфитеатром в двусветном зале. Но он
понимал, что не плюнет, но сейчас встанет и поблагодарит.
бородкой) перед аплодирующим ему амфитеатром, - поднесу я вам проект о
чистоте расового отбора и первой тысяче..." Но и сам чувствовал, что
опутан по рукам и ногам, и в звании лорда, герцога, графа, божьего куп-
чины он ничего такого решительного не поднесет... А на банкет сейчас по-
едет из зала сената...
реться - кричали все какие-то рослые ребята, похожие на переодетых поли-
цейских, - Гарин раскланивался и помахивал рукой, затянутой в лимонную
перчатку. Эх, не родись он в России, не переживи он революции, наверное,
переезд по городу среди ликующего народа, выражающего криками "гип, гип"
и бросанием бутоньерок свои верноподданнейшие чувства, доставил бы ему
живейшее удовольствие. Но Гарин был отравленным человеком. Он злился:
"Дешевка, дешевка, заткните глотки, скоты, радоваться нечему". Он вылез
из машины у подъезда городской думы, где десятки женских рук (дочерей
керосиновых, железнодорожных, консервных и прочих королей) осыпали его
цветами.
во. В зале грянула музыка в честь божьего купчины. Он сел, и сели все.
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Соломатина Татьяна
Володихин Дмитрий
Корнев Павел
Никитин Юрий