но задерживать не стали и все вместе продолжали путь.
Справа возвышалась гора Хаппар, по склону ее уходила и терялась из виду
узкая тропа.
шумная толпа мужчин и женщин, и кто-то в самой ее гуще сдержанно увещевал
их. При появлении моего товарища говоривший пошел ему навстречу,
оказалось, что это - старый знакомец, пожилой сивогривый матрос, которого мы
с Тоби не раз встречали в Нукухиве, где он, махнув рукой на родину и прежнюю
жизнь, поселился на правах домочадца царя Мованны; звался он просто Джимми.
Он даже считался царским фаворитом и пользовался при дворе значительным
влиянием. Он носил мятую манильскую шляпу, а на плечах нечто вроде
просторного шлафрока из тапы, надетого в достаточной мере нараспашку, чтобы
между свободных складок можно было
вытатуированные у него на груди, а на прочих участках тела - ряды
артистически сделанных разнообразных
художникам. В качестве жезла он держал в руке удочку и не расставался с
древней прокуренной трубкой, всегда висевшей у него на шее.
Нукухиве, знал местный язык, и по этой причине французы часто пользовались
услугами его как переводчика. Был он, надо сказать, неисправимый старый
сплетник, плавал на своем челноке по заливу от одного судна к другому и
щедро потчевал экипажи лакомыми подробностями придворной жизни
скандальной интрижки его величества с одной хаппарской танцовщицей, а также
вообще передавал всякие небылицы о Маркизских островах. Помню в особенности,
как он рассказывал нам на "Долли" о двух чудесах природы, якобы имевшихся на
острове, что, как и следовало ожидать, оказалось чистейшим вздором. Он
говорил, будто бы в горах живет один урод - отшельник, пользующийся громкой
славой за свое благочестие и силу колдовских чар, а живет он вдали от людей
потому, что у него на висках растут два толстых рога. Святость его
признается всеми жителями острова, однако люди смертельно его боятся, так
как, по слухам, он еженощно выходит из своей берлоги и под покровом темноты
ловит и уносит к себе запоздалых путников. Какая-то любопытная Варвара,
будучи в горах, якобы даже заглянула одним глазком в его логово и
обнаружила, что там полным-полно человеческих костей. Словом, это было
совершенно неслыханное чудовище.
Джимми, младший сын одного вождя, уже принявший, несмотря
десятилетний
неоспоримый признак его духовного предназначения в том, что на голове у него
имелся гребень наподобие петушиного. Мало того, этот чудо-ребенок, как ни
странно, очень гордился таким украшением и, будучи еще наделен настоящим
петушиным голосом, хвастливо кукарекал о нем на всю округу.
сопровождаемый толпой островитян, подбежал к нему и остановился, а его свита
окружила их тесным кольцом. Джимми выразил радость, что видит его, а затем
сообщил, что знает о нашем побеге с "Долли" и о нашем пребывании в долине
Тайпи. Мованна даже уговаривал его отправиться к тайпийцам и, погостив у
тамошних друзей, привести нас в Нукухиву, ибо его величеству очень хотелось
получить свою долю назначенного за нашу поимку вознаграждения. Но, как
заверил Джимми моего друга, разумеется, он с негодованием отверг это деловое
предложение своего венценосного патрона.
может быть на короткой ноге с жителями долины Тайпи. Но Джимми объяснил ему,
что он сюда наведывается, хотя и редко, иногда морем, однако почти никогда
не углубляется внутрь долины. Одна из тайпийских духовных особ состоит в
каком-то родстве со старым татуированным жрецом Нукухивы, и через эту особу
он, Джимми, пользуется защитой табу. Его нередко подряжают заходящие в
Нукухиву корабли выменивать для них плоды у жителей Тайпи. Собственно,
заключил объяснение Джимми, он и сейчас, перевалив через горы Хаппар, явился
сюда именно с такой целью. К полудню следующего дня на берегу будут сложены
готовые к погрузке груды плодов, за которыми он снова придет сюда на лодках.
да, то в заливе Нукухива как раз стоит сейчас судно, испытывающее недостаток
в матросах, там будут ему рады, и можно отправиться на борт прямо сегодня.
там, в глубине долины, потому что туземцы не пустили его на берег. Поспешим
к нему и захватим его с собой.
мы приведем его сюда, на побережье. Пусть лучше он подождет до завтра, я
доставлю его в Нукухиву на лодке.
за ним и привести его хотя бы на берег.
сделать и шагу, как с десяток рук легли ему на плечи, на локти, на грудь, и
он понял, что вернуться за мной ему не позволят. Отбиваться нечего было и
думать, а туземцы не желали ничего слышать о его возвращении в долину Тайпи.
Оскорбленный до глубины души, Тоби стал уговаривать старого матроса, чтобы
тот сам отправился за мной. Но Джимми отказался, объяснив, что островитяне
сейчас так настроены, что все равно не пропустят его, хотя никакого зла ему
сделать и не могут.
заподозрить впоследствии, был бессердечным негодяем и что это по его хитрому
наущению туземцы не позволили ему вернуться за мной. Старый мошенник,
видимо, отлично знал, что нас обоих тайпийцы ни за что не отпустят, и
поэтому стремился заполучить одного Тоби
обнаружившейся. Но тогда Тоби ничего этого не знал.
посоветовал ему не раздражать их понапрасну, потому что так он мог только
утяжелить мою и свою участь, ведь, когда они приходят в ярость, от них можно
ожидать чего угодно. В конце концов Джимми усадил Тоби на проломленное днище
перевернутого челнока в тени груды камней, служившей подножием маленькой
разрушенной кумирни, которая возвышалась на четырех установленных стоймя
веслах и спереди была затянута сетью. Здесь было место встречи рыбачьих
артелей, возвращающихся с уловом, и их приношения белели разложенные перед
идолом на черном гладком камне. Сооружение это, по словам Джимми, находится
под строжайшим табу, и никто не посмеет его тронуть и даже приблизиться к
нему, пока он остается в его тени. Сам же старый матрос отошел к кучке
туземцев и стал о чем-то озабоченно переговариваться с Мау-Мау и другими
вождями, между тем как остальные обступили сидящего в заповедном месте Тоби,
не сводили с него глаз и без умолку что-то друг другу говорили.
моим товарищем на перевернутый челнок.
утвердительно кивнул. Старуха жалобно взвыла, встала, взглянула на него
полными слез глазами и ушла прочь.
долины, расположенной в глубине острова и связанной тесным проходом с
долиной Тайпи Жители обеих долин находились друг с другом в кровном родстве
и носили общее племенное имя. Пожилая дама прибыла накануне в сопровождении
трех сыновей с визитом к своему родственнику.
что обо всем договорился с островитянами. Они не соглашаются пустить Тоби
обратно в долину, а оставаясь и дальше на берегу, он может навлечь беду и на
себя, и на меня.
остается, это отправиться пешком через горы в Нукухиву, а завтра я привезу к
тебе Томмо, как они его называют, водой. Они обещали мне утром пораньше
вывести его на берег, поэтому никакой задержки не будет
вместе с ним.
уйду, тебя схватят и утащат в глубь долины, и ни ты, ни твой товарищ больше
никогда не увидите моря.
Нукухиву, завтра же поутру он доставит туда и меня.
пустили его сюда сегодня? - возразил Тоби.
сложные и так замысловато связанные с мистическими обычаями туземцев, что
Тоби ничего не понял. Все поведение тайпийцев, в особенности же их нежелание
пустить его обратно в долину, и впрямь представлялось ему загадочным. И при
этом он с горечью сознавал, что старый матрос, быть может, обманывает его. А
тут еще мысли обо мне, больном и одиноком среди местных жителей. Если бы он
ушел с Джимми, была все-таки надежда, что удастся как-то облегчить мою
участь. С другой стороны, что будет, если дикари, поведение которых казалось
ему таким странным, успеют спрятать меня куда-нибудь? Ну а если он
останется, ведь ему могут не позволить вернуться ко мне...
вся его храбрость и всегдашнее присутствие духа не могли помочь ему,
сидящему понуро на продырявленном челноке
почтительного расстояния не отводивших от него все более и более пристальных
взглядов.
Нукухива не близко. А я не могу затемно идти через долину Хаппар. Так что
решайся. Если ты пойдешь со мной, все будет хорошо, если останешься, можешь
мне поверить, ни один из вас не вырвется отсюда до конца дней.
Корнев Павел
Прозоров Александр
Браун Дэн
Сертаков Виталий
Березин Федор
Андреев Николай