Оленева был пленником и благодетелем этого до-ма. Он был привезен сюда
силой, дабы свести прыщи с хозяйских щек, появившихся от его же кухни мазей,
но по воле провидения стал лечить не только кожу, но и душу Аглаи Назаровны.
Как-то во время припадка княгини Гаврила невзначай обронил фразу: "А
ножки-то у них двигаются!" И с тех пор лелеяла Прошка надеж-ду, что настанет
светлый миг и Гаврила, как посланец Божий, войдет в их дом и излечит хозяйку
от паралича.
ее малиново рдели от нетерпения.-- Сможете ли вы все сделать толком? Может,
мне на Каменный Нос дворню послать с ружьями? Мы эту бестужевскую мызу
приступом возь-мем!
тайно. Уж поверьте мне на слово. И спасибо, спасибо за теплые слова.
перед барыней трактат Пуфендорфа, но та отмахнулась от книги с явным
облегчением.
обсуждать совсем другие темы. Я ему своими словами пове-даю о должности
человека и гражданина в родном отечестве. А уж он пусть рассудит.
осуществления выяснилось, как много мело-чей они не учли, как были наивны в
главных предположениях, ко, как говорил Ларошфуко, "судьба устраивает все к
выгоде тех, которым она покровительствует". К пяти часам дня, а именно это
время было выбрано для нападения, жизнь на Каменном Носу протекала таким
образом, что все было на руку друзьям, потому что не забудь солдат закрыть
дверь на щеколду, которую всегда закрывал, не люби старший из команды игру в
фаро и не проиграй сержант Прошкин недельный заработок, план освобождения
Никиты и вовсе был бы сорван.
реквизит: три маски черные, парик рыжий с бородой, рваные порты с рваной же
рубахой, две лодки, карета, веревки с кошками-якорьками на концах, а также
шпаги, ножи и пистолеты.
кораблекрушение, для чего дырявит утлую лодчонку, топит ее и, барахтаясь в
воде, что есть мочи кричит: "Спасите, православные!" По замыслу автора плана
солдаты бросятся его спасать, а он, разыг-рывая пьяного, будет тянуть эту
канитель по возможности дольше, отвлекая на себя все силы и внимание охраны.
Далее его, бесчувственного, должны внести в дом.
кошками проникнуть на мызу с тыла, то есть через забор, после чего со всеми
предосторожностями дойти до двери в дом, которую Алеша должен был отпереть.
Далее "разбойники" проникают в караульное помещение: "Кошелек или жизнь".
Трам-тарарам, выстрелы, шпаги и так далее. Солдат вяжут, всем кляпы в рот,
по оставленным веревкам нападавшие с Никитой перелезают че-рез забор и по
заросшему белыми зонтиками лугу бегут к лодке, спрятанной в осоке. Там
четыре весла; даже если солдаты развяжут-ся как-то и бросятся в погоню, все
равно не догнать им быстро-ходного ялика.
сидят Мария и Софья. Одна из лошадей выпряжена, Саша поскачет домой верхом.
Адриан и Алеша вернутся в город на ялике. Сделали дело и разбежались --
таков был стратегический план.
вдруг затянуло тучами и пошел дождь, маленький и противный. Плохая погода
ничем не могла нарушить планы наших героев, разве что несколько неожиданным
для Веры Константиновны было горячее желание Марии и Софьи поехать
покататься в карете Оленевых, которую Гаврила лихо подогнал к калитке. Она
устала повторять, что Софья непременно простудится, а дальше гнилая
лихорадка и смерть, там дети сироты и вообще, можно ли быть та-кой
неразумной? Софья не возражала, однако видно было, что она поступит
по-своему. В поддержку подруги Мария излишне взвол-нованно тараторила что-то
про модные лавки, а сама пыталась от-теснить Веру Константиновну от входной
двери и скрыть от ее глаз Гаврилу, который выносил из дома мешок с
реквизитом. Наконец Гав-рила взгромоздился на козлы. Вид у него был
торжественный, дожил до великого часа, однако подсознание, о котором в
середине XVIII века ничего еще не было известно, но которое существовало,
нагнало на него икоту, а что еще хуже, заставило мелко трястись. Его дрожь
передалась карете, и она выглядела почти как живое су-щество, заразившееся
болезнью Святого Витта. Но попробовал бы кто-нибудь заподозрить его в
трусости! Просто холодно, милые дамы, дождь ведь сеет...
заранее выбранном месте Гаврила пересел в ялик к Саше и Адриану, а бородатый
Алексей перебрался в убогую лодчонку.
изрядную пробоину. В отдалении, прижимаясь к берегу, неслышно следовал Сашин
ялик. Неожиданности начались с того, что проклятая Алешина лодчонка никак не
желала тонуть. Она нелепо задралась кормой вверх и продолжала держаться на
плаву несмотря на все Алешины усилия. Кричать о помощи было рано. Если за
лодкой наблюдают солдаты, то призывы тонущего мало бы тронули их. Держись за
корму -- и доберешься благополучно до берега.
лодчонки на порядочное расстояние, а когда вынырнул, ловя воздух ртом,
последующий крик о помощи выглядел вполне правдоподобно. "Спасите,
православные!" Алеша бил по воде руками, делал вид, что уходит под воду,
вопил голосом и пьяным, и трезвым. Мыза безмолвствовала, никто не спешил к
нему на помощь, причал был пуст, калитка заперта. Охрипнув, осипнув,
наглотавшись соленой воды и проклиная человеческое равнодушие, Алексей
доплыл до берега и с трудом вылез на осклизлый причал. Борода у правого уха
отклеилась, и он закусил конец ее зубами. Хорошо хоть усы были на месте.
высоко, не перелезть] Вода стекала с него ручьями, и холод собачий, черт бы
вас всех!..
он увидел Сашу, который стоял в выжидательной позе, прижимая палец к губам.
У стены дома находились Адриан с двумя пистолетами в руках и поникший,
исцарапанный Гаврила. Губы его неслышно шептали молитву. Алеша открыл было
рот, пытаясь объ-яснить неурядицу, но Саша погрозил ему пальцем и улыбнулся,
глаза его в прорези маски сощурились на мгновение, но тут же опять по-рысьи
настороженно вперились в дверь дома.
Алексей. Забор был крепок и ладен, а дом и прочие постройки не просто
старыми--дряхлыми. Срубы покосились, ниж-ние венцы разъели жучок и плесень,
однако дубовая дверь, за которую им следовало попасть, сияла новыми
металлическими на-кладками, Алексей подошел к ней вплотную, пытаясь
высмотреть в щель, каков там запор и нельзя ли открыть его ножом. Он надавил
на дверь плечом, и она неожиданно открылась.
солдат в карауле, если за окном дождь, начальство далеко, а безделье
осточертело? Харитон отнес арестанту обед и отправился вздремнуть в свою
каморку под лестницей. Сержант Прошкин, силач и забияка, после проигрыша
напился с горя и по-валился на лавку, чтобы сотрясать покои своим
богатырским храпом. Четверо служивых продолжали игру. Старшему Кушнакову
везло, по-этому никто не смел выйти из-за стола: карты иногда приковывают
людей к месту покрепче, чем цепи.
Харитон, ты, что ли?
распушившим крылья и хвост -- что может быть смешнее? Игра продолжалась.
караульное помещение широко распахнулась.
пистолеты. Крикни Сашка: "Предоставить арестанта или всех перебьем!"--
похищение, может быть, обошлось бы без единого выстрела. Но Сашка крикнул
заученное: "Кошелек или жизнь!" Содержимое кошельков было беспечно разложено
на столе, вот оно -- бери, но старший не хотел расставаться со своим добром.
Он вдруг бросился на пол и ухватил за ноги самого неказистого и мокрого
злоумышленника. От неожиданности косматый мужичишко пальнул в воздух. Тут и
началось светопреставление.
было, в кого палить, уши заложило от выстрелов. В ход пошли шпаги. Стол с
картами, бутылками, деньгами пере-вернулся, и каблуки сражающихся нещадно
топтали личики дам и валетов. Медные и серебряные монеты со звоном
подскакивали на половицах и раскатывались по углам.
стягивала лицо, делала его чужим, а в бою, как перед смертью, тебе не должны
мешать подобные мелочи. Кроме того, ему досталось двое противников. Первым
был старший из команды. Шпагой он владел бесподобно, при этом без остановки
орал, то угрожая напа-давшим, то призывая мерзавца Прошкина "открыть наконец
зенки", то прикрикивая на своего напарника, миловидного, рыхлого сол-датика.
Этот, каналья, вместо того чтобы драться, то и дело нагибал-ся к полу,
пытаясь словить серебряные монеты. Чаще, чем шпагу его, Саша видел по-женски
округлый, обтянутый синим сукном зад, но даже пнуть его он не имел
возможности: шпага старшего мелькала со скоростью спиц мчащейся кареты.
Земляной Андрей
Корнев Павел
Свержин Владимир
Володихин Дмитрий
Орлов Алекс