вытерла залитые дождем глаза и замотала головой:
траулер пополам! Он не вернется, он знает, что не вернется!
рождаемся в одиночку и смерть должны встречать в одиночку~. Кто это
сказал? Преподаватель философии, тысячу лет назад, в учебном классе, в
другой жизни. "Всем нам придется умереть, мирно или в муках", - сказал
Чейн. Мур понимал, что шансы расстаться с жизнью очень велики, и
принимал это. Он рискнет, схватит удачу за хвост, бросит вызов злобным
богам, потому что в краткий, мимолетный миг прозрения видел финал
своего путешествия. Видел замерший в ожидании нос Корабля Ночи,
острый, как нож.
дороге вниз, к бухте, где еще двигались светляки фонарей.
обшитый старыми покрышками причал. Это было самое большое судно
в индейской флотилии, пожалуй, чуть-чуть больше пятидесяти футов от
носа до кормы, широкое, с продолговатым корпусом. Почти вся краска с
бортов облупилась, кое-где виднелись заплаты, но все они находились
выше заметной темной полосы ватерлинии. Посреди палубы, чуть
сдвинутая к корме, была широкая приземистая кабина, выкрашенная в
бордовый цвет, с несколькими металлическими иллюминаторами. В
дождливое небо смотрели голые мачты с туго свернутыми парусами, со
снастей капало. На корме стояли лебедки, лежали сети, какие-то
железные бочки. Судно казалось солидным, надежным - продолговатый
притупленный нос, надстройка, чистый четкий контур.
когда-то красные буквы: "Гордость". Сильная зыбь качала траулер, терла
бортом о покрышки; скрипели и стонали доски, глухо плескала у носа
вода.
тросы. Работали помпы; из шлангов на корму выплескивалась вода.
Один из индейцев пронес объемистый сверток из прозрачного пластика,
но Муру не было видно, что это. Он подождал. Индеец открыл дверь
каюты и исчез внутри.
повернулся к Муру спиной и покатил тяжелую железную бочку дальше.
перегнулся и крикнул другому индейцу, дальше на палубе: - Эй!
Позовите Чейна!
который занес внутрь сверток, а за ним - Чейн, что-то отрывисто, резко,
приказным тоном говоривший ему. Чейн заметил Мура и подошел к
планширу.
проваливать!
меня это очень важно. Я не буду обузой, я сам плавал, я могу подменить
любого из команды. За мной не придется присматривать!
лодка не вернется. Позвольте мне пойти с вами.
я, по Кокине этой ночью не гуляла бы смерть. Как вы не понимаете? Я
должен быть там, обязательно, у меня есть право помочь вам остановить
эту тварь... может статься, у меня даже больше прав на это, чем у вас.
крепко взял Мура за запястье и потянул к себе, пока траулер не поднялся
на гребне очередной волны.
и затихла. Тогда с причала на палубу кто-то спрыгнул. Чейн круто
обернулся, а рыбаки разинули рты.
плечам.
Индеец попятился.
сведения, что то, что вы задумали, - безумие. Я сама дура набитая, что
пришла сюда, но если вы намерены догнать подводную лодку, а тем
более заметно замедлить ее продвижение, без меня вам не обойтись. Я
знаю эти лодки вдоль и поперек, я знаю, где слабые места в их броне,
знаю, где ее можно протаранить, чтобы лишить маневренности. И еще я
знаю, что траулер против подводной лодки, даже такой старой и
медленной, это самоубийство. И не заводите старую песню о том, что-де
женщина на борту приносит несчастье - меня этим не проймешь, только
зря потратите время.
заливал испещренную шрамами половину его лица.
бортом, понятно? Если уж вам так приспичило, помогите ребятам
перетащить бочки с соляркой. Давайте! - Он наградил Яну
уничтожающим взглядом и вернулся в рубку.
протащить тяжеленную бочку по палубе и спустить ее в трюм, а Яна
убирала у них с дороги тросы. Кошмар, думал Мур, кативший по палубе
четвертую бочку, что если мы ошиблись и лодка идет вовсе не к Ямайке,
а к Тринидаду и Южной Америке? Нет, нет; он был уверен, что некогда
служившее в военном флоте чудовище, снедаемое яростью и жаждой
крови, отправит субмарину охотиться на грузовые суда в районе морских
сообщений. Что если мы опоздали, что если лодка ускользнула, что если
страшную команду уже не остановить?
готовность. С нижней палубы донесся гортанный рокот, закурился
белый дымок выхлопов, задраили люк. Несколько индейцев спрыгнули
на причал и стали убирать швартовы. Под ногу Муру подвернулся
пустой деревянный ящик с полустертой, сделанной по трафарету
надписью "НЕ КАНТОВАТЬ", и он пинком отшвырнул его в сторону.
Команда собралась на юте. Они покинули траулер и стояли под дождем,
глядя, как "Гордость", отдав швартовы, отходит от причала. Кто-то
помахал на прощанье рукой.
переборками стоял штурманский стол; в глубине рубки горела
укрепленная на стене керосиновая лампа. Подволок был из толстых,
некрашеных деревянных брусьев. Чейн, который почти касался его
головой, стоял за полированным штурвалом с восемью спицами, перед
тускло освещенными приборами. На уровне его плеча на полке
примостилась рация. Мур громко сказал, перекрикивая шум двух
дизелей:
раме, переложил штурвал на несколько градусов влево, и стекло
забрызгала пена.
напросились сюда, Мур. Если вы передумали, плывите обратно, я не
против.
Чейн. - Их место в Карибвиле, с близкими. Они помогли мне
подготовиться, а большего я у них просить не вправе.
стекло обрушился дождь пополам с морской водой; нос траулера высоко
задрался и резко опустился. Яна ухватилась за деревянный брус
подволока, чтобы не упасть.
быть здесь.
и смотрите за морем.
становилось серым - быстро светало. Сильный ветер гнал низкие тучи,
рвал облачную пелену, и в прорехи пробивался промозглый желтоватый
свет. Мур вышел на палубу, на резкий колючий ветер, и увидел, что в
Афанасьев Роман
Русанов Владислав
Сертаков Виталий
Никитин Юрий
Круз Андрей
Распопов Дмитрий