благодарно и слегка оробев, хотя ему по душе скорей был бы иной
приезд в Индию, более тихий и более торжественный, когда бы он
сперва немного освоился на новом месте, а потом за дружеской
беседой поделился с новым знакомым своими первыми впечатлениями
от Индии и множеством гораздо более ярких впечатлений от
морского плавания. Однако за время путешествия, которое длится
более полугода, успеваешь научиться вести себя скромно и
применяться к самым необычайным обстоятельствам, так что, когда
под вечер Бредли ушел в город по своим торговым делам, наш юный
святитель вздохнул с облегчением и решил, что теперь-то, в
одиночестве, он тихо отпразднует свой приезд и торжественно
встретится с Индией.
разложив по местам свои вещи, вышел он из прохладной комнаты,
где не было ни дверей, ни окон, а были лишь большие открытые
проемы во всех стенах, покрыл светловолосую голову широкополой
шляпой с легким шарфом от солнца, взял крепкую трость и
спустился по лестнице с веранды в сад. Радостно огляделся он и
глубоко вдохнул этого нового воздуха, чутко улавливая
благоухания и ароматы, всматриваясь в цвета и краски этой
неведомой сказочной земли, в покорение которой он, скромный
радетель, надеялся внести свою лепту и которой жаждал отдать
всего себя после столь долгого ожидания и робкого предвкушения
радости.
прекрасно и, казалось, тысячекратно подтверждало его мечты и
предчувствия. Густые высокие кустарники, сочные, округлые,
стояли, залитые горячим солнцем, усыпанные крупными невиданно
яркими цветами; на стройных и гладких колоннах стволов в
непостижимой вышине покоились тихие круглые кроны кокосовых
пальм, веерная пальма вздымала к небу над крышей дома
удивительно правильное и строгое гигантское колесо могучих, в
человеческий рост, ветвей, а на краю дорожки опытный глаз
любителя природы сразу приметил крохотное существо. Эгион
осторожно к нему приблизился -- это был маленький зеленый
хамелеон с треугольной головкой и злыми бусинками глаз. Роберт
наклонился к нему и почувствовал, что счастлив, как мальчишка,
тем, что ему дано видеть подобные существа и саму неисчерпаемо
изобильную природу у подлинного истока ее богатств.
отрешенности. Средь полной шепотов тишины в зеленой глубине
зарослей вдруг загремел ритмичный грохот барабанов из металла,
раздался резкий высокий голос труб. Благочестивый любитель
природы удивленно прислушался, затем, ничего и никого не видя,
с любопытством пошел туда, откуда неслась музыка, ему хотелось
узнать, где и как рождаются эти варварские торжествующие звуки.
Он вышел из сада через настежь распахнутые ворота и направился
по приятной зеленой дороге, которая бежала вдоль возделанных
полей, приветливых домиков и садов, средь пальмовых плантаций и
радостно-светлых зеленых рисовых всходов; наконец, миновав
высокую изгородь то ли парка, то ли большого сада, он очутился
на сельской, судя по виду, улочке с индийскими хижинами. Это
были маленькие глинобитные, а то и просто построенные из
бамбука домики, крытые сухими пальмовыми листьями, и везде у
открытых дверей сидели на корточках и стояли смуглые индусы. Он
с любопытством присматривался к этим людям, впервые
приоткрылась ему по-деревенски простая жизнь чужого
первобытного народа, и он с первой же минуты почувствовал
приязнь к этим смуглокожим людям с прекрасными детскими
глазами, полными некой безотчетной и неизбывной звериной тоски.
Из-под переплетения длинных прядей густых черных, как смоль,
волос глядели на него глаза прекрасных женщин, тихих, словно
косули; над переносицей, на запястьях и на щиколотках блестели
у них золотые украшения, на пальцах ног они носили кольца.
Маленькие дети ходили голышом, лишь на шее у каждого висел на
шнурке из пальмового волокна диковинный амулет из серебра или
кости.
что ему были неприятны пристальные взгляды людей, которые,
оцепенев от любопытства, уставились на него, напротив, он сам в
душе устыдился своего жадного внимания к этим людям. Да и дикая
музыка все не умолкала и слышалась теперь уж где-то совсем
рядом; но вот наконец, свернув в переулок, он обнаружил то, к
чему шел. Там возвышалось невероятное, диковинное здание
совершенно фантастического вида и устрашающей высоты с
огромными воротами в центре; в изумлении глядя на него снизу
вверх, Роберт увидел, что колоссальные каменные стены снизу
доверху испещрены резьбой, изображениями сказочных чудовищ,
людей и богов -- или же демонов, -- сотни каменных фигур
громоздились, теснясь одна на другой, поднимаясь все выше к
терявшейся в вышине островерхой кровле; густые заросли, дикие
дебри, переплетение тел, членов, лиц. Страшный колосс из камня
-- индийский храм сиял в пологих лучах позднего закатного
солнца и внятно говорил смутившемуся чужестранцу, что эти
по-звериному тихие полуголые люди -- вовсе не первобытный
народ, пребывающий в райском неведении, что уже несколько тысяч
лет существуют у него боги и мысль, идолы и религии.
потянулись индусы в белых и пестрых одеждах, впереди, на
почтительном отдалении от прочих, торжественно шествовала
маленькая процессия брахманов3, надменных в непоколебимой
тысячелетней мудрости и достоинстве. Мимо белого чужака они
прошествовали гордо, словно родовитые вельможи мимо простого
подмастерья, и ни брахманы, ни простые люди, что следовали за
ними, судя по их лицам, не испытывали ни малейшего желания,
чтобы какой-то иноземец поучал их в божественных и житейских
делах.
Эгион подошел к храму поближе и со смущенным любопытством
принялся рассматривать изображения на фасаде святилища, однако
вскоре он с огорчением и страхом оставил эту затею, ибо
гротескный символический язык резных изображений, среди которых
при всей их умопомрачительной уродливости были, несомненно,
истинные шедевры, поверг его в смятение и страх, так же как и
многие бесстыдно непристойные сцены, простодушно помещенные на
стенах храма вперемежку с бесчисленными богами.
дороги, по которой пришел, как вдруг померкли и храм, и улица,
по небу пробежали мерцающие многоцветные огни и пала на землю
южная темная ночь. Пугающе быстрое наступление темноты не было
для молодого миссионера чем-то новым, и все же его охватил
легкий озноб. С приходом сумерек во всех кустах и деревьях
поднялся звучный стрекот и гуд тысяч больших цикад, вдали же
внезапно раздался то ли яростный, то ли тоскливый звериный
крик, необычайный, пугающий голос. Эгион заторопился в обратный
путь и благополучно нашел дорогу, но, хотя идти было недалеко,
еще не успел он добраться до дому, как уже вся окрестность
погрузилась во мрак и высокое черное небо густо усыпали звезды.
остановился в первой же освещенной комнате, и тут мистер Бредли
встретил его такими словами:
выходить из дому в такое позднее время. Кстати, вы стрелять
умеете?
вечер?
какой религии принадлежит увиденный им храм, каким богам или
идолам поклоняются в нем верующие, что означают резные
изображения на его стенах и диковинная музыка, и являются ли
жрецами гордые прекрасные мужи в белых одеяниях, и какие имена
носят их божества. Но здесь подстерегало Эгиона первое
разочарование. О чем бы он ни спрашивал, его советчик ничего не
знал. Бредли заявил, что никто на свете не сумеет разобраться в
мерзком сумбуре и непристойностях этих языческих культов, что
брахманы -- гнусная шайка угнетателей и бездельников и что
вообще все до одного индийцы -- паршивые побирушки и скоты,
подлый сброд, с которым порядочному англичанину зазорно иметь
дело.
Эгион, -- состоит как раз в том, чтобы наставить этих заблудших
на путь истинный. И потому я должен их понять, и полюбить, и
все о них узнать...
Конечно, вам нужно выучить хиндустани и, пожалуй, еще
какое-нибудь из их подлых скотских наречий. А вот любовью вы
мало чего добьетесь.
Мацумото Сэйте
Лондон Джек
Шилова Юлия
Панов Вадим
Орлов Алекс
Кервуд Оливер Дж.