Чтение 52–й страницы книги ~Приключения Гекльберри Финна~

не удивляться и только стараться, чтобы Нат не видел, как он их доста-
нет. А вещи помельче мы будем класть дяде в карманы, и Джиму надо только
будет их оттуда незаметно вытащить; будем также привязывать к тесемкам
теткиного фартука или класть ей в карман, когда подвернется случай. Ска-
зал ему также, какие это будут вещи и для чего они. А еще Том научил
его, как вести дневник на рубашке, и всему, чему следует. Все ему расс-
казал. Джим никак не мог понять, зачем все это надо, но решил, что нам
лучше знать, раз мы белые; в общем, он остался доволен и сказал, что так
все и сделает, как Том велел.

У Джима было много табаку и трубок из маисовых початков, так что мы
очень неплохо провели время; потом вылезли обратно в дыру и пошли спать,
только руки у нас были все ободранные. Том очень радовался, говорил, что
еще никогда у него не было такой веселой игры и такой богатой пищи для
ума; и если бы только он узнал, как это сделать, он бы всю жизнь в нее
играл, а потом завещал бы нашим детям освободить Джима, потому что Джим,
конечно, со временем привыкнет и ему все больше и больше будет здесь
нравиться. Он сказал, что это дело можно растянуть лет на восемьдесят и
поставить рекорд. И тогда все, кто в нем участвовал, прославятся, и мы
тоже прославимся.

Утром мы пошли к поленнице и изрубили подсвечник топором на мелкие
части, и Том положил их вместе с ложкой к себе в карман. Потом мы пошли
к негритянским хижинам, и, пока я разговорами отводил негру глаза, Том
засунул кусок подсвечника в маисовую лепешку, которая лежала в миске для
Джима, а после того мы проводили Ната к Джиму, чтобы посмотреть, что по-
лучится. И получилось замечательно: Джим откусил кусок лепешки и чуть не
обломал все зубы - лучше и быть не могло. Том Сойер сам так сказал. Джим
и виду не подал, сказал, что это, должно быть, камешек или еще что-ни-
будь попалось в хлебе - это бывает, знаете ли, - только после этого он
никогда ничего не кусал так прямо, а сначала всегда возьмет и потыкает
вилкой местах в трех-четырех.

И вот стоим мы в темноте, как вдруг из-под Джимовой кровати выскаки-
вают две собаки, а там еще и еще, пока не набралось штук одиннадцать,
так что прямо-таки негде было повернуться. Ей-богу, мы забыли запереть
дверь в пристройке! А негр Нат как заорет: "Ведьмы!" - повалился на пол
среди собак и стонет, точно помирать собрался. Том распахнул дверь нас-
тежь и выкинул на двор кусок мяса из Джимовой миски; собаки бросились за
мясом, а Том в одну секунду выбежал, тут же вернулся и захлопнул дверь,
- и я понял, что дверь в сарайчик он тоже успел прикрыть, - а потом стал
обрабатывать негра - все уговаривал его, утешал и расспрашивал, уж не
померещилось ли ему что-нибудь. Негр встал, поморгал глазами и говорит:

- Мистер Сид, вы небось скажете, что я дурак; только помереть мне на
этом самом месте, если я своими глазами не видел целый мильон собак, или
чертей, или я уж не знаю кого! Ей-богу, видел! Мистер Сид, я их чувство-
вал, - да, сэр! - они по мне ходили, по всему телу. Ну, попадись только
мне в руки какая-нибудь ведьма, пускай хоть бы один-единственный разок,
- уж я бы ей показал! А лучше оставили бы они меня в покое, больше я ни-
чего не прошу.

Том сказал:

- Ладно, я тебе скажу, что я думаю. Почему они сюда прибегают всякий
раз, когда этот беглый негр завтракает? Потому что есть хотят - вот по-
чему. Ты им испеки заколдованный пирог - вот что тебе надо сделать.

- Господи, мистер Сид, да как же я испеку такой пирог? Я и не знаю,
как его печь. Даже и не слыхивал отродясь про такие пироги.

- Ну что ж, тогда придется мне самому печь.

- Неужто испечете, голубчик? Испеките, да я вам за это что угодно - в
ножки поклонюсь, вот как!

- Ладно уж, испеку, раз это для тебя: ты ведь к нам хорошо относился,
беглого негра нам показал. Только уж смотри будь поосторожней. Когда мы
придем, ты повернись к нам спиной, и боже тебя упаси глядеть, что мы бу-
дем класть в миску! И когда Джим будет вынимать пирог, тоже не гляди -
мало ли что может случиться, я почем знаю! А главное, не трогай ничего
заколдованного.

- Не трогать? Да господь с вами, мистер Сид! Я и пальцем ни до чего
не дотронусь, хоть озолоти меня!

ГЛАВА XXXVII

Это дело мы уладили; потом пошли на задний двор, к мусорной куче, где
валялись старые сапоги, тряпки, битые бутылки, дырявые кастрюльки и про-
чий хлам, покопались в нем и разыскали старый жестяной таз, заткнули по-
лучше дырки, чтобы испечь в нем пирог, спустились в погреб и насыпали
полный таз муки, а оттуда пошли завтракать. По дороге нам попалось два
обойных гвоздя, и Том сказал, что они пригодятся узнику - выцарапать ими
на стене темницы свое имя и свои злоключения; один гвоздь мы положили в
карман фартука тети Салли, который висел на стуле, а другой заткнули за
ленту на шляпе дяди Сайласа, что лежала на конторке: от детей мы слыша-
ли, что папа с мамой собираются сегодня утром пойти к беглому негру. По-
том мы сели за стол, и Том опустил оловянную ложку в дядин карман.
Только тети Салли еще не было - пришлось ее дожидаться. А когда она сош-
ла к завтраку, то была вся красная и сердитая и едва дождалась молитвы;
одной рукой она разливала кофе, а другой все время стукала наперстком по
голове того из ребят, который подвертывался под руку, а потом и говорит:

- Я искала-искала, весь дом перевернула и просто ума не приложу, куда
могла деваться твоя другая рубашка!

Сердце у меня упало и запуталось в кишках, и кусок маисовой лепешки
стал поперек горла; я закашлялся, кусок у меня выскочил, полетел через
стол и угодил в глаз одному из ребятишек, так что он завертелся, как
червяк на крючке, и заорал во все горло; а Том даже весь посинел от
страха. И с четверть минуты или около того наше положение было незавид-
ное, и я бы свою долю продал за полцены, если бы нашелся покупатель. Но
после этого мы скоро успокоились - это только от неожиданности нас как
будто вышибло из колеи. Дядя Сайлас сказал:

- Удивительное дело, я и сам ничего не понимаю. Отлично помню, что я
ее снял, потому что...

- Потому что на тебе надета одна рубашка, а не две. Тебя послушай
только! Вот я так действительно знаю, что ты ее снял, лучше тебя знаю,
потому что вчера она сушилась на веревке - я своими глазами ее видела. А
теперь рубашка пропала, вот тебе и все! Будешь теперь носить красную
фланелевую фуфайку, пока я не выберу время сшить тебе новую. За два года
это уж третью рубашку тебе приходится шить. Горят они на тебе, что ли?
Просто не понимаю, что ты с ними делаешь, только и знай - шей тебе ру-
башки! В твои годы пора бы научиться беречь вещи!

- Знаю, Салли, я уж стараюсь беречь, как только можно. Но тут не я
один виноват - ты же знаешь, что я их только и вижу, пока они на мне, а
ведь не мог же я сам с себя потерять рубашку!

- Ну, это уж не твоя вина, Сайлас: было бы можно, так ты бы ее поте-
рял, я думаю. Ведь не только эта рубашка пропала. И ложка тоже пропала,
да и это еще не все. Было десять ложек, а теперь стало всего девять. Ну,
рубашку, я думаю, теленок сжевал, но ложку-то он не мог проглотить, это
уж верно.

- А еще что пропало, Салли?

- Полдюжины свечей пропало - вот что пропало! Может, крысы их съели?
Я думаю, что это они; удивительно, как они весь дом еще не изгрызли! Ты
все собираешься заделать дыры ж никак не можешь собраться; будь они по-
хитрей, так спали бы у тебя на голове, а ты бы ничего не почуял. Но ведь
не крысы же стащили ложку, уж это-то я знаю!

- Ну, Салли, виноват, сознаюсь, - это моя оплошность. Завтра же обя-
зательно заделаю все дыры!

- Куда так спешить, и в будущем году еще успеется. Матильда Энджелина
Араминта Фелпс!

Трах! - наперсток стукнул, и девочка вытащила руку из сахарницы и
смирно уселась на месте. Вдруг прибегает негритянка и говорит:

- Миссис Салли, у нас простыня пропала!

- Простыня пропала! Ах ты господи!

- Я сегодня же заткну все дыры, - говорит дядя Сайлас, а сам, видно,
расстроился.

- Замолчи ты, пожалуйста! Крысы, что ли, стянули простыню! Как же это
она пропала, Лиза?

- Ей-богу, не знаю, миссис Салли. Вчера висела на веревке, а теперь
пропала: нет ее там.

- Ну, должно быть, светопреставление начинается. Ничего подобного не
видывала, сколько живу на свете! Рубашка, простыня, ложка и полдюжины
свечей...

- Миссис, - вбегает молодая мулатка, - медный подсвечник куда-то де-
вался!

- Убирайся вон отсюда, дрянь этакая! А то как запущу в тебя кофейни-
ком!..

Тетя Салли просто вся кипела. Вижу - надо удирать при первой возмож-
ности; улизну, думаю, потихоньку и буду сидеть в лесу, пока гроза не
пройдет. А тетя Салли развоевалась, просто удержу нет, зато все ос-
тальные притихли и присмирели; и вдруг дядя Сайлас выуживает из кармана
эту самую ложку, и вид у него довольно глупый. Тетя Салли всплеснула ру-
ками я замолчала, разинув рот, - а мне захотелось убраться куданибудь
подальше, - но ненадолго, потому что она сейчас же сказала:

- Ну, так я и думала! Значит, она все время была у тебя в кармане;
надо полагать, и все остальное тоже там. Как она туда попала?

- Право, не знаю, Салли, - говорит дядя, вроде как бы оправдываясь, -
а не то я бы тебе сказал. Перед завтраком я сидел и читал "Деяния апос-
толов", главу семнадцатую, и, должно быть, нечаянно положил в карман