вслед удалявшемуся Грэхему и почувствовал, что Паола коснулась его руки.
подпрыгивая, словно расшалившаяся девочка. Он же печально размышлял о
том, какую еще она изобретет хитрость, чтобы сегодня уклониться от обыч-
ного поцелуя на ночь, от которого уже так давно уклонялась.
места, где им надо было разойтись в разные стороны. Поэтому, все еще
раскачивая его руку и оживленно болтая всякий вздор, она проводила Дика
до его рабочего кабинета. И тут он сдался. У него не хватило ни сил, ни
упорства, чтобы ждать новой уловки. Сделав вид, будто вспомнил что-то,
он довел ее до своего письменного стола и взял с него случайно попавшее
под руку письмо.
- сказал он, нажимая кнопку диктофона, и принялся диктовать.
щальное пожатие ее пальцев, и она прошептала:
и как бы не замечая ее ухода.
был все это бросить.
свои бумаги и поднялся, чтобы уйти. - Поймайте их в конюшнях для молод-
няка и скажите: пусть сегодня не приходят, лучше завтра утром.
в течение часа разговоры Дика с его управляющими.
чувствует себя старуха Бесси. Она была вчера вечером очень плоха, - по-
яснил он Бонбрайту.
- сказал Бонбрайт и прибавил, увидев, как его патрон с досадой и удивле-
нием поднял брови. - Это насчет Быокэйской плотины. Чтото там не выходит
по плану... допущена, видимо, крупная ошибка...
пания овец он встал из-за стола и подошел к окну, привлеченный голосами,
топотом лошадей и смехом Паолы.
пию, - продолжал он, глядя в окно. - Там выяснили, что это средство не
годится. Оно действует скорее успокаивающе, но не убивает паразитов. Оно
недостаточно эффективно.
двумя друзьями Форреста, художником Мартинесом и скульптором Фрейлигом,
только что прибывшим с утренним поездом. Она оживленно беседовала с обо-
ими. Четвертым был Грэхем на Селиме: он отстал от них, но было совершен-
но ясно, что очень скоро эти четверо всадников разделятся на две пары.
рясь, вышел с папиросой на большой двор; угадав по многим признакам, что
Паола совсем забросила своих золотых рыбок. Дик горько усмехнулся. Глядя
на них, он вспомнил о ее собственном внутреннем дворике, где тоже был
бассейн, - она держала в нем самые редкие и красивые экземпляры. Он ре-
шил заглянуть туда и пустился в путь, открывая своим ключом двери без
ручек и выбирая ходы и переходы, известные, кроме него, только Паоле да
слугам.
сделанных Диком своей молодой жене. Эта затея, подсказанная щедростью
любящего, могла быть осуществлена только при таких королевских доходах.
Он предоставил Паоле полную возможность устроить дворик по своему вкусу
и настаивал на том, чтобы она не останавливалась перед самыми сумасброд-
ными тратами. Ему доставляло особенное удовольствие дразнить своих быв-
ших опекунов сногсшибательными суммами в ее чековой книжке. Дворик никак
не был связан с общим планом Большого дома. Глубоко скрытый в недрах
этой огромной постройки, он не мог нарушить его очертаний и красот. И
редко кто видел этот прелестнейший уголок. Кроме сестер Паолы да како-
го-нибудь приезжего художника, туда никто не допускался, и никто не мог
им полюбоваться. Грэхем слышал о существовании дворика, но даже ему не
предложили посмотреть его.
холод пустого пространства, как в большинстве дворов. Дом был построен
из бетона, здесь же глаз отдыхал на мраморе удивительно мягких тонов.
Окружающие дворик аркады были из резного белого мрамора с чуть зеленова-
тым оттенком, смягчавшим ослепительные отблески полуденного солнца.
Бледноалые розы обвивались вокруг стройных колонн и перекидывались на
плоскую низкую крышу, украшенную не уродливыми химерами, а смеющимися,
шаловливыми младенцами. Дик брел неторопливо по розовому мраморному полу
под аркадами, и в его душу постепенно проникала красота этого дворика,
смягчая и успокаивая его.
между собой, расположенных на разной высоте бассейнов из белого мрамора,
прозрачного, как раковины. Вокруг бассейна резвились дети, изваянные из
розового мрамора, в натуральную величину. Некоторые из них заглядывали,
перегнувшись через борт, в нижние бассейны; один жадно тянулся ручонками
к золотым рыбкам; другой, лежа на спине, улыбался небу; еще один малыш,
широко расставив толстенькие ножки, потягивался; иные стояли в воде,
иные играли среди белых и красных роз, - но все были так или иначе свя-
заны с фонтаном и в какой-нибудь точке с ним соприкасались. Мрамор был
выбран так удачно и скульптура так хороша, что возникала полная иллюзия
жизни. Это были не херувимы, а живые, теплые человеческие детеныши.
все еще стоял перед ними, держа в руках окурок. "Вот что ей нужно было,
- думал он, - ребята, малыши. Она же страстно любит их! И если б у нее
были дети..." Он вздохнул и, пораженный новой, - мыслью, посмотрел на
любимое местечко Паолы, зная заранее, что не увидит брошенного там в
красивом беспорядке начатого ею шитья: все эти дни она не шила.
и гравюры, а также мраморные и бронзовые копии с ее любимейших
скульптур, находящихся в музеях Европы. Он поднялся по лестнице, прошел
мимо великолепной Ники, стоявшей на площадке в том месте, где лестница
разделялась, и еще выше - в жилые комнаты, занимавшие весь верхний этаж
флигеля. Но возле Ники он на миг остановился и посмотрел вниз, на дво-
рик. Сверху он был похож на прекрасную драгоценную гемму, совершенную по
форме и по краскам. И Дик должен был сознаться, что хотя средства для
воплощения этого замысла предоставил он, но замысел целиком принадлежал
Паоле, - эта красота была ее созданием. Паола долго мечтала о таком дво-
рике, и Дик дал ей возможность осуществить свою мечту. А теперь, размыш-
лял он, она забыла и о дворике. Паола не была своекорыстной, - он отлич-
но знал это, - и если он, сам по себе, не в силах удержать ее, то всем
этим игрушкам никогда не заглушить зов ее сердца.
пивших его предметов, но все охватывая любящим взглядом. Каждая вещь
здесь красноречиво говорила о своеобразии хозяйки. Но когда он заглянул
в ванную с ее низким римским бассейном, он все-таки не мог не заметить,
что кран чуточку подтекает, и решил сегодня же сказать об этом водопро-
водчику.
вую работу, но обманулся - перед ним стоял его собственный портрет. Он
знал ее прием - брать позу и основные контуры с фотографии, а затем до-
полнять этот контур по воспоминаниям. В данном случае она воспользова-
лась очень удачным "моментальным снимком, когда он сидел в седле. Одине-
динственный раз и на один миг Дику удалось заставить Капризницу стоять
смирно; он был изображен с шляпой в руке, волосы в живописном беспоряд-
ке, выражение лица естественное - он не знал, что его снимают, глаза
прямо смотрят в камеру. Никакой фотограф не мог бы лучше уловить
сходство. Паола отдала увеличить снимок и писала теперь с него. Но порт-
рет уже перестал быть фотографией. Дик узнавал характерную для Паолы ма-
неру.
глаз да и всего лица? Опять он посмотрел на фотографию, - там этого не
было. Он подошел к одному из зеркал и, придав себе равнодушный вид, на-
чал думать о Паоле и Грэхеме. И постепенно на его лице и в глазах появи-
лось то самое выражение. Не удовольствовавшись этим, он вернулся к
мольберту и еще раз взглянул на портрет, чтобы проверить свое впечатле-
ние. Паола знала! Паола знала, что он знает! Она вырвала у него тайну,
подстерегла в одну из тех минут, когда новое выражение без его ведома
проступило у него на лице, и перенесла на холст.
метила Дика и шла к нему навстречу в глубокой задумчивости, опустив гла-
за. Лицо ее было печально, и она уже не поднимала брови - привычка, пос-
лужившая поводом для ее прозвища. На лице не было обычного удивления,
китаянка казалась подавленной.
Ой-Ли знает - первая из посторонних. Что ж, на то она и женщина! Впро-
чем, служанка так много бывала с Паолой, когда та сидела у себя, что,
Березин Федор
Курылев Олег
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Рыбаков Вячеслав