Чтение 52–й страницы книги ~Анахрон-1~

- Ты спи, спи, - сказал Сигизмунд. - Я тебе сказку расскажу. Жила-была птица.
Звали ее Чайка... Чайка по имени Джонатан Ливингстон... И вот она летала,
летала... У нее был хвост и аэродинамические показатели...
Он сам не заметил, когда заснул. Очнулся от того, что звонили в дверь. Он
шевельнулся - и охнул. Все тело затекло. Так и отрубился, сидя на полу и откинув
голову на тахту. В его возрасте уже чувствительно.
Лантхильда спала, как камень, и ничего не слышала. Глянул на часы: девять утра.
Кого там еще черти несут? Не Наталья же с ревизией.
Кое-как Сигизмунд встал, поволокся к двери.
Бодрый голос из-за двери произнес:
- Гражданин Морж?
- Кто там? - слабо спросил Сигизмунд.
- Сержант Куник.
Это был участковый, понятливый и въедливый, как дядя Степа.
- Сейчас...
Сигизмунд открыл. На пороге, всем своим подтянутым видом внушая уверенность в
завтрашнем дне, стоял сержант Куник. За сержантом терлась, изводясь от
любопытства, соседка снизу - Сигизмунд знал ее в лицо и здоровался, но так и не
выяснил, как ее зовут.
Сержант поднес руку к козырьку и произнес:
- От соседей поступила жалоба. Нарушение правил общежития в ночное время. Шум
ночью, драки, крики...
- Да вы заходите, - перебил Сигизмунд.
Участковый вошел и остановился в прихожей. Кобель мгновенно изнемог от запаха
сапог. Соседка маячила на площадке. Участковый перегородил ей дорогу.
Деликатность по-ментовски, блин.
Поглядев, как кобель позорно извивается у дивно пахнущих сапог участкового,
Сигизмунд ухватил пса за ошейник, извинился и изолировал животное в своей
комнате. Дальнейший разговор происходил под приглушенные стоны обиженного
кобеля.
- Шумели ночью, гражданка Федосеева говорит - кричали, стучали чем-то, выли
надсадно...
Участковый цепко поглядел на Сигизмунда, но следов пьяного дебоша не обнаружил.
Такие следы он обнаруживал мгновенно.
- Что тут ночью стучало?
Сигизмунд не нашел ничего умнее, как ответить:
- Это я головой об стену бился.
Гражданка Федосеева за спиной у участкового замерла, боясь пропустить хоть
слово.
- Зуб у меня болел, - пояснил Сигизмунд. - Верхний правый мудрости. И вопил тоже
я. И выл. И шалфеем полоскал. Потом снова выл. Пополощу - повою... С двух часов
головой биться начал. Руку себе прокусил.
И предъявил укушенную девкой руку.
Сержант Куник вдруг закаменел лицом. Желваки напряглись. Подумал о чем-то,
видать.
- Сразу бы пошли, что же вы так... запустили...
- До пяти утра с мыслью свыкался... Потом побежал к "Колизею", знаете - там
круглосуточный, в Доме Журналистов...
Сержант еще раз поднес руку к козырьку, уронил: "Сочувствую" и, смывая с
сигизмундова порога гражданку Федосееву, удалился. Сигизмунд закрыл дверь.
Еще раз посмотрел на часы. Девять часов десять минут. Пойти, что ли, раздеться
да в постель залечь по-людски?
* * *
ГРААЛЬ вселился быстро и незаметно. Подъехал микроавтобусик, выкрашенный в
желтый цвет. Замечателен был разве что своей обшарпанностью да английской
надписью на борту: "Возлюби Христа всем своим сердцем!" Должно быть, обломок
какой-то христианской гуманитарной миссии, занесенной в Россию на излете
перестройки. Оттуда выволокли несколько ящиков, компьютер и конторский шкаф
темного ДСП. Затем последовала рогатая вешалка и десяток папок-регистраторов.
Все это добро оба Сергея невозмутимо таскали из микроавтобуса. Сигизмунд сидел
за светочкиным столом, рассеянно глядел на падающий снег, на микроавтобус,
тщетно призывающий возлюбить, на Федора, стоящего возле кабины и что-то
увлеченно говорящего. У Федора двигались губы, он то и дело приосанивался.
Должно быть, про шурина рассказывал. Сергеи невозмутимо сновали мимо Федора
взад-вперед, но бойца, похоже, это не смущало. Потом из кабины вылетел окурок, и
автобусик тут же начал разворачиваться.
Федор вошел в комнату. Стряхнул снег с волос.
- Деловые ребята, - сказал он. - Будут свои замки ставить.
- Нам-то что, - отозвался Сигизмунд. Он хотел спать.
* * *
С недосыпу туповатый, с легким звоном в голове, Сигизмунд, почтя за благо
сегодня за руль не садиться, отправился на работу пешком. Обратно,
соответственно, тоже. Прошелся по Сенной. Как всегда - бесплатный цирк. Грязное
место, гнусное, страшное - но цирк.
Сегодня, когда падал мокрый снег, растаптываемый вместе с грязью, Сенная была
особенно омерзительна. Торговки, взвинченные бабки, пьяные дедки, подозрительные
на морду личности - "куплю золотой лом" - мелкое жулье, - вся эта пьянь, рвань и
нищета, заключенная в кольцо обшарпанных домов, мокла под снегом и не давала
пройти.
Сигизмунда толкнули, он неловко шагнул и налетел на большую картонную коробку. В
коробке копошилось что-то меховое, бело-рыжее. Сбоку было написано "Сенбернар".
Замешкавшись, Сигизмунд смотрел на меховое. Оно двигалось. Вспомнил, как покупал
кобеля.
Видя, что человек остановился, заинтересовался и - теоретически - может купить,
на него налетели две девчонки. Затарахтели, наперебой стали предлагать
сенбернара. Рассказывали о легендарной преданности этой породы.
И речи, и облик девчонок живо напомнили Сигизмунду тех ушлых пэтэушниц, которые
втюхали ему беспородного ублюдка за спаниеля. Русского спаниеля, если точнее.
Те тоже уверяли, что собака породистая, от чистокровных производителей, а
родословной нет потому, что вязка неплановая. Вроде как Ромео и Джульетта,
хи-хи. Без согласия родителей, ха-ха.
Сигизмунд оборвал медоточивые речи в тот момент, когда девчонки, вконец
завравшись, стали петь о невероятной экономичности сенбернара в быту. Все ясно.
Напротив ступеней толпа стала гуще. Выстроилась кругом. В центре кто-то пел.
Сигизмунд протолкался поближе. Да, те самые - неуловимые эквадорцы. Несколько
настоящих индейцев в синих пончо. Или не настоящих, но очень колоритных. Все
невысокие, плотные, темнолицые, с характерными чеканными "юкатанскими" чертами.
А музыка у них чудная. И играют хорошо. Есть, что послушать. Сигизмунду в
принципе нравились все эти сопелки, дуделки и прочий музыкальный скарб,
звучащий, по выражению Мурра, "с продрисью".
...Кстати, давно что-то выдающийся бард не появлялся...
Несколько раз Сигизмунд видел, как индейцы продают кассету с записью своей
музыки. Хотел купить, но - как назло - то денег при себе не оказывалось, то
индейцы куда-то исчезали.
Остановился, стал слушать. Падал снег, все гуще и гуще. Уже стемнело. Освещенное
фонарями облачное небо казалось розовым, каким-то гниловатым. Кругом пузырился
мелкий торг, сопровождаемый убогим обманом. И не смолкающее "Го-рячие со-сииски
в тес-те!"
А индейцы играли себе и играли. И пирамиды стояли себе и стояли. И синее небо
над пирамидами. И золотые звери в пирамидах. В общем, "Всемирная История. Банк
"Империал".
Кто-то подошел к индейцам, спросил - видимо, о кассетах. Сигизмунд вытянулся -
посмотреть. Если сегодня есть, то купит.
Тот человек мучительно заговорил по-испански: "Ола, сеньор!.. Пеликулас...
Вуэстра пеликулас? Си?".
Индеец показал в улыбке очень белые зубы. "Nо". И головой покачал.
- Нии, - перевел Сигизмунд сам для себя.
С Садовой вывернул "луноход". Ехал медленно, среди расступающихся людей. Истово
мигал. Мегафон орал престрашно:
- Прекратить торговлю!.. Убрать ящики!..
Эквадорцы споро засобирались уходить.
Сигизмунд выбрался из толпы на обсиженную бабками Садовую. Бабки, завидев
милицию, спешно совали в сумки колбасы и вязаные носки. Это были безвредные
бабки. Однако - Сигизмунд знал, среди них прячутся и вредные. Полгорода об этом
знает. Эфедрином и прочей дурью торгуют.
В толпе бродило несколько подростков с ищущим взглядом. Выискивали тех самых
эфедринных бабок, не иначе.
Миновав гадючник, Сигизмунд неожиданно для себя решил зайти в известный на весь
город видеопрокат. Взять хороший фильм. Провести вечер "в семейном кругу",
ха-ха. Совместный ужин у телевизора. То есть, у ого. Хундс в ногах, нэй-нэй-мави
одесную. Не ту же лабуду смотреть, что по ого гоняют?
Сигизмунд перешел Садовую и направился к библиотеке им.Грибоедова. То бишь, в
популярный среди "богемы" видеопрокат.
У ступеней магазина "Семена - товары для огородников" какие-то тетки оживленно
втюхивали явно нелицензионные семена разных там георгинов. Между видеопрокатом и
"Семенами", аккурат под вывеской "Районная библиотека им.А.С.Грибоедова" лежала
бабка. Лежала она по стойке "смирно", глядела в розовое гнилое небо, но явно уже
ничего не видела. Во всяком случае, из происходящего вокруг. Ибо была безнадежно
мертва. Вид бабка имела бомжеватый, при жизни положительных эмоций явно ни в ком
не пробуждала. Теперь - и подавно.
Неподалеку от трупа два мента общались с рацией. Но явно не по бабкиному поводу.
Пусть мертвое прошлое, блин, хоронит своих мертвецов.
Сигизмунд миновал мертвую старуху и вошел в библиотеку.
Давно он здесь не был. Почитай что полгода. А было время - пасся почти
ежедневно. Тут можно было поймать хороший фильм. Умный. Не хрень с винтом.
Народу почти не было. Сигизмунд спросил каталог.
- Нету, - лаконично ответил прокатчик.
- Опять сперли, что ли?
- СЕЙЧАС нет.
- А будет?