Белолюбского и пробираться вместе с ним к озеру".
подумал:
Петренко листок:
закивала головой. Потом она склонилась над радиостанцией и стала искать в
эфире позывные центра.
Сколько же еще на свете идиотов! Ну чего тянут? Ведь скоро девять часов.
Осталось каких-нибудь три часа!"
офицеры, оказывается, не желают чинить препятствий Шараборину в его
намерении перебраться на ту сторону. Все внутри у Белолюбского ходило
ходуном. Он не стерпел и, с трудом уняв раздражение и злобу, внешне
спокойно, с прежней развязностью сказал:
Шараборин. Как пить дать, улетит.
творится? Придется запасаться терпением. Никакой самолет в такую погоду не
прилетит. Собьется с курса. А одолеть пятьдесят километров за три часа при
таком буране никому не под силу. Да и олени не пойдут.
воззвать к разуму майора. - Лейтенант отличный лыжник, я тоже неплохо
хожу.
налились кровью. Он готов был взвыть от обиды, готов был кататься по
земле. Мысль о том, что уже завтра, быть может, Шараборин будет далеко и,
вспоминая его, станет смеяться, вызывала неодолимые приступы бешенства. Он
поднял скованные руки и с ожесточением стал рвать волосы.
подняла левую руку ладонью вверх, как бы стремясь водворить тишину, и
затем сказала:
сначала принимают.
майора легли спать.
спине, протянув ноги к печке. Опустошенный, подавленный, он потерял сон.
Все рухнуло, все планы разлетелись вдребезги, и его мозг уже не видел
никакого выхода.
за другой и, прислушиваясь к завываниям ветра, думал о своем. Мысли его то
витали около Кривого озера, то заносили его в Якутск, в круг семьи, то
возвращали назад, туда, к перекрестку, где остался лежать Василий
Назарович Быканыров, то упорно бились над решением вопроса, как и что надо
выведать еще от пойманного Белолюбского.
сухим поленьям и подбрасывал их в печь, чтобы она не затухла.
слабее. Он прислушался. Действительно, палатка уже не сотрясалась, ветер
не задувал в трубу, стало сравнительно теплее.
с места, вышел на воздух.
не было час тому назад. Конечно, видимость не отличная и даже не обычная,
но вполне достаточная, чтобы легко разглядеть и пересчитать оленей,
сбившихся в кучку метрах в десяти от палатки. А еще некоторое время тому
назад это было невозможно.
звезды. Но самое важное - улегся ветер. Еще не совсем, правда, но
значительно. Шелестов мог теперь без всяких усилий стоять во весь рост.
палкой и прихрамывая на левую ногу, он обошел место стоянки и убедился,
что все следы ведшие на привал и с привала, исчезли, будто их никогда и не
было. Кругом лежал цельный, нетронутый снег. "Выходит, что, приехав сюда
вчера часом или двумя позднее, мы бы потеряли не только Шараборина, но и
Белолюбского. - Майор постоял несколько минут и, наблюдая, как заметно
слабеет ветер, подумал: - Выбился из сил, присмирел".
приспущенными веками Белолюбского поблескивают глаза, сказал ему:
Белолюбского, сунул ее ему в рот.
и выпустил дым. - Что ж, давайте продолжим беседу. У вас есть настроение?
Ему хотелось бы ограничиться тем, что он уже сказал о себе и о Шараборине.
Но во имя того, чтобы вызвать к себе известное расположение или даже
жалость со стороны майора, ради того, чтобы получить возможность оказаться
в дороге без наручников, он готов был пойти на все. Надежда на это ни на
минуту не покидала Белолюбского. И хотя он отлично понимал, что после
оказанного сопротивления лейтенанту, после попытки расправиться с ним ему
почти невозможно рассчитывать на доверие, он на что-то надеялся. Больше
того, надежда росла и крепла. Теперь Белолюбскому было ясно, что вопрос
преследования Шараборина отпал. Шараборин уже вне опасности и наверняка у
Кривого озера. Значит, следует думать лишь о том, как обрести свободу, как
вырваться из рук майора. Можно, конечно опять избрать тактику молчания, но
что это даст? Пожалуй, ничего. Это лишь обозлит майора, настроит его
против него. И, видно, придется опять говорить, с расчетом, что этот
разговор будет последним. Не может быть, чтобы не было выхода.
времени пробыл на руднике Шараборин?
майор.
покончить со своим прошлым и на руднике работал честно. Я собственным
потом хотел смыть со своего тела родимые пятна. Об этом вам все скажут.
Спросите любого на руднике. А когда появился Шараборин, я понял, что от
прошлого не так легко отделаться. Признаюсь честно: у меня даже возникла
мысль прихлопнуть Шараборина, но рука не поднялась. Одно дело защищаться,
и совсем другое нападать.
отвечать по-прежнему спокойно, хорошо понимая, что ответами на такие
невинные вопросы медлить нельзя. Надо отвечать, не задумываясь.
когда он только явился на рудник. Второй раз у пруда, как мы заранее
условились, в третий - около конторы, а в последний - возле
Лукин Евгений
Сертаков Виталий
Влодавец Леонид
Прозоров Александр
Херберт Фрэнк
Шилова Юлия