черту, всеми силами души я молю об этом...
прекрасно знаешь, что я люблю тебя, несмотря ни на что, что я раскаиваюсь
в тех горьких словах, которые сказал. Ну и что же дальше? Что толку? Да-и
кто знает, не к лучшему ли все сложилось? Если ты скажешь, что к лучшему,
значит, так оно и есть, я чувствую, как ты, я странник, которого
остановили на пути. Но даже если бы ты и захотела, порвала со всеми
остальными и связала бы свою судьбу со мной - чего я, конечно, не
заслуживаю, но все же предположим, что это случилось бы, - к чему бы это
привело? Ты хотела бы помочь мне осуществить мои замыслы, хотела бы, чтоб
я совершил то, что мне положено на земле, - но говорю тебе, мне стыдно,
мое сердце останавливается от стыда при одной мысли об этом. Я делал бы
все, как ты хотела, потому что я люблю тебя, но при этом я страдал бы в
глубине души... Но какой, черт побери, смысл строить одно за другим эти
предположения, когда все они исходят из невозможного. Ты не хочешь порвать
со всеми остальными и связать свою судьбу со мной, ты злорадствуешь,
смеешься надо мной, издеваешься. Какое мне дело до тебя? Точка.
ко всем чертям. На редкость глупо с твоей стороны думать, что я тебя
люблю, что я буду еще обременять себя этим теперь, когда мой час вот-вот
пробьет. Я ненавижу твой мещанский образ жизни, такой благополучный, такой
причесанный и такой пустой. Я ненавижу его, бог тому свидетель, и я
исполнен святого гнева, когда думаю о тебе. В кого бы ты меня превратила?
Хаха, готов поклясться, что ты сделала бы из меня великого человека!
Ха-ха, ведь мне в душе стыдно за твоих великих людей...
норвежцы, это вообще самые великие люди на свете. Потом - великие люди во
Франции, в стране Гюго и других поэтов. А есть еще великие люди и в
балагане Барнума. И все это множество великих людей разгуливает по земному
шару, который по сравнению с Сириусом не больше обыкновенной вши. Но
великий человек - это не маленький человек, великий человек не живет в
Париже, а пребывает в Париже. Великий человек стоит на такой недосягаемой
высоте, что видит поверх своей головы. Лавуазье просил, чтобы отсрочили
его казнь, пока он не закончит какого-то химического исследования, а это
то же самое, что сказать: "Не наступайте на мои чертежи". Ха-ха-ха, что за
комедия! Когда даже Евклид, да, да, даже Евклид со всеми своими аксиомами
ни на эре не прибавил ничего к основным жизненным ценностям. О, каким
убогим, каким невзыскательным, каким не гордым сделали люди мир божий!
профессионалов, из тех, кому случайно удалось усовершенствовать
аккумулятор, или из тех, у кого случайно хватило мускульной силы пересечь
Швецию на велосипеде. И великих людей заставляют писать книги, чтобы им
поклонялись еще больше. Ха-ха, это просто потеха, за такое стоит
заплатить! В скором будущем каждая община заведет себе великого человека,
какого-нибудь там юриста, или романиста, или полярного исследователя
небывалой величины. И земля станет такой великолепно плоской и ровной, что
окинуть ее взором будет проще простого.
издеваюсь. Что тебе до меня? Я никогда не буду великим человеком...
целый легион гениев такой-то и такой-то величины. Почему бы этого не
предположить? Ну и что же? Количество их будет мне импонировать? Напротив,
чем больше их будет, тем они покажутся обыденней. Или прикажете мне
поступать, как поступает весь свет? Свет всегда остается верен себе, он
принимает только то, что уже было принято, он восхищается великими людьми,
падает перед ними на колени, бегает за ними, приветствуя их криками
"ура!". И мне, что ли, так поступать? Комедия, чистая комедия! Великий
человек идет по улице, а прохожий толкает в бок другого прохожего и
говорит: "Вот идет такой-то и такой-то великий человек". Великий человек
сидит в театре, одна учительница щиплет другую за тощую ляжку и шепчет:
"Вот там, в боковой ложе, сидит такой-то и такой-то великий человек!"
Ха-ха-ха! А он сам, этот великий человек, он что? Он благосклонно смотрит
на это поклонение, да, да, именно так. Он считает, что люди правы, он
заслуживает их внимание, принимает его как должное, не уклоняется, даже не
краснеет. И с чего бы это он стал краснеть? Разве он не великий человек?
стать великим человеком. Ведь он пишет во время каникул роман. Он уличил
бы меня в непоследовательности: "Господин Нагель, вы же сами себе
противоречите. Поясните вашу точку зрения".
"Значит, по-вашему, выходит, что вообще нет великих людей?"
разъяснил бы ему свою точку зрения! Ха-ха-ха! Вот как он понял бы мой
ответ. И все же я постарался бы ему терпеливо растолковать, что именно я
имею в виду; я сел бы на своего любимого конька и сказал бы: "Итак, мы
имеем целый легион великих людей. Вы слышите, что я говорю! Их - целый
легион! Но величайших из них - раз, два и обчелся". Вот видите, в этом и
заключается разница. Скоро в каждой общине появится свой великий человек.
Но величайший человек, быть может, так и не появится даже за тысячелетие.
Под словами "великий человек" люди разумеют талант, может быть, даже
гениальность, а гений, бог ты мой, вполне демократическое понятие, уверяю
вас; съедайте по нескольку бифштексов в день, и ваш род обеспечен гениями
до третьего, пятого или десятого колена. Для народа гений не означает
нечто небывалое, короче, перед гением останавливаются, но он не поражает.
Представьте себе такую ситуацию: ясным зимним вечером вы стоите у
телескопа в обсерватории и наблюдаете созвездие Ориона. Вдруг за вашей
спиной раздается: "Добрый вечер, добрый вечер". Вы оборачиваетесь - перед
вами сам Фарнлей, он низко кланяется. Итак, к вам пришел великий человек,
гений из боковой ложи. А вы, конечно, ухмыляетесь себе под нос и
поворачиваетесь к окуляру телескопа, чтобы снова наблюдать созвездие
Ориона. Со мной однажды произошел такой случай... Вы поняли, что я имею в
виду? Я хочу сказать: вместо того чтобы восхищаться обыкновенными великими
людьми, при виде которых простые смертные с величайшим почтением толкают
друг друга в бок, я предпочитаю отдать должное маленьким, никому не
ведомым гениям, юношам, которые умерли очень рано, потому что такие души
обречены, это нежные, мерцающие светляки, с которыми надо столкнуться,
пока они еще живы, чтобы знать, что они существуют. Вот такие в моем
вкусе. Но, главное, я убежден, это уметь отличить величайшее от великого,
воздвигнуть величайшее на такую высоту, чтобы оно не потонуло в
пролетариате гениев. Я хочу, чтобы величайший из гениев занял подобающее
ему место; так сделайте же выбор, заставьте меня преклониться, избавьте
меня от гениев в масштабе коммуны, а это значит, надо найти величайшего, -
его превосходительство Величайший...
согласитесь, ваши рассуждения в самом деле носят чисто теоретический
характер, все это сплошные парадоксы".
видит бог! До чего же иначе я на все смотрю! Моя ли это вина? Я хочу
сказать: виноват ли лично я в этом? Я чужой, я чужестранец в этом мире,
так сказать, причуда бога, назовите меня как хотите...
равно не сдамся, никогда в жизни! Я стискиваю зубы, я ожесточаю свое
сердце, потому что я прав; я один буду стоять против всего мира и все-таки
не сдамся! Я знаю то, что я знаю, в глубине своего сердца я прав; в
какие-то мгновения я вдруг ощущаю бесконечную связь во всем. Я должен еще
что-то сказать, но я забыл что; однако я не сдаюсь: я разобью в пух и прах
все ваши глупые представления о великих людях. Юный Эйен утверждает, будто
мое мнение - это только теория. Хорошо, если мое мнение только теория, то
я отказываюсь от него и найду новые доводы, еще более убедительные, чем
те, что я приводил; я ведь ничего не боюсь. И я говорю... подождите, я
убежден, что смогу сказать что-то еще более веское, потому что сердце мое
знает правду; да, да, я говорю, я презираю и ненавижу великого человека из
боковой ложи, для меня, если быть чистосердечным, он паяц и глупец, мои
губы кривятся в усмешке, когда я вижу его выпяченную грудь и победоносное
выражение на его лице. Разве великий человек сам добился своей
гениальности? Разве он не родился уже гением? Так чего же кричать ему
"ура"?
превосходительство Высочайшего гения на подобающее ему место, вы
восхищаетесь этим Высочайшим гением, хотя он тоже не сам добился своей
гениальности".
это так представляется! Но я снова возражаю ему, потому что моими устами
говорит святая правда; я и величайшему из великих не преклоняюсь, я даже
от его превосходительства Высочайшего гения готов отречься, если это
необходимо, если это очистит землю. Великим гением восхищаются за его
величие, за то, что он достиг возможного предела гениальности - мы
воображаем, будто это его личная заслуга, будто гений не принадлежит всему
человечеству и не является в буквальном смысле слова свойством материи. В
том, что Высочайший гений случайно завладел частицей гениальности, которая
должна была бы выпасть на долю его отца, его сына, его внука и правнука, и
что он обобрал, таким образом, свой род на несколько столетий и вверг его
в ничтожество, - в этом, конечно, нет его личной заслуги. Он просто
обнаружил в себе гения, понял свое предначертание и осуществил его...
Теория? Нет, это не теория. Имейте в виду, что это мое убеждение, которое
я выносил в своем сердце. Но если и это вам покажется теорией, то я найду
еще не один убедительный довод, да, если надо будет, я смогу
Панов Вадим
Андреев Николай
Сертаков Виталий
Свержин Владимир
Чернецов Андрей
Прозоров Александр