песчинку пальцами перещупать!), использование "шлемов" является
обязательной мерой безопасности. Обязательно! Умри - а исполни! С Конторы
станется и настоящие, не пустые, горшки на головы своих агентов напялить,
лишь бы интересы Тайны соблюсти. Внешний идиотизм, равно как и эстетика
"шлемов", их волнует мало. Важно, что последние надежно гасят любые звуки
внутри и экранируют любые попытки электронной прослуш-ки снаружи. В таких
можно в базарной толкучке интимные беседы вести без опасения быть
подслушанными.
Нет, это не похоже на опрос свидетеля, это похоже на допрос обвиняемого.
Предварительный, который послужит сравнительным эталоном для неизбежных
последующих. Но почему это делается здесь, а не в конторских стенах? Отчего
такая спешка? Я не пытаюсь уйти от разборки. Я сам заинтересован в ней. Я
сам все расскажу, но не второстепенному, ниже меня по должности и званию,
ревизору. Он вообще не имеет права допрашивать Контролера. Задать пару
вопросов по существу ревизуемого дела - да, но не допрашивать! Я не по его
ведомству, не по его зубам. Его задачи, если он нормальный ревизор,
локальны и должны касаться лишь пропажи техбригады и охранника. Что здесь
происходит?
безобидные вопросы, подозревая, что суммарно они загоняют меня в
безнадежный тупик. Какие грозней: об имевших место контактах с Резидентом
или о погоде в десять часов в позапрошлую пятницу, еще надо посмотреть...
скрыть какие-то факты. Одно то, что он задавал такие вопросы, говорило об
его далеко выходящих за рамки обычных званиях. По уровню информированности
он был по крайней мере равен мне. И я отвечал.
связанных друг с другом вопросов таится главный, волнующий Контору - что
произошло со мной за неподконтрольные им дни. И еще один, боюсь, уже не
Конторы, - что я знаю?! Из-за него ревизор превысил свои полномочия. Из-за
него весь этот торопливый допрос. Я попал в западню. Я могу объяснить все,
если скажу о главном. И я не смогу объяснить ничего, если об этом главном
умолчу.
сил, средств, нервов, жизней ревизоров и трех десятков тел погибших в
боевых действиях преступников. Он единственный сводил дебет с кредитом. Без
него победа превращалась в поражение, в спровоцированную
маньяком-Контролером ради удовлетворения своих извращенных наклонностей
кровавую бойню, повлекшую жертвы как среди мирного населения, так и среди
собственных работников. Без него все теряло смысл! Он был единственным моим
спасением. Но его не было! Потому что я не знал его имени! Мои знания были
абстрактны. В этом заключалась вся трагическая обреченность моего нового
положения.
он не допрашивающий меня куратор вновь присланной ревбригады. Что он не
пославший его сюда начальник. Что он не начальник того начальника. Я не мог
довериться никому, кроме себя, без риска всунуть голову в мгновенно
стянувшуюся на шее петлю репрессий. Единственный, перед кем бы я рискнул
открыть рот, отважился бы передать дискетку, был Первый. Я никогда не видел
его в лицо, но знал, что он есть. Все прочие ради моего же блага - под
подозрением! Чтобы не попасть в идиотскую ситуацию - указать на
предательство в стенах Конторы самому же предателю, - я должен молчать.
самыми точными приборами. Если бы этих мгновений было два, ревизор
неизбежно подметил бы и отметил в отчете заминку. В следующее мгновение я
взял себя в руки, я уже знал, что буду делать! Я буду врать! В конце
концов, ложь - это почти вся моя профессия. Я выдаю себя за другого
человека, я выдумываю не принадлежащие мне биографии, я самозабвенно
рассказываю о местах, где никогда не жил. Я лгу всей своей, точнее, всеми
своими жизнями. Наверное, ради дела я солгу даже своей смертью. В этом мое
призвание. В этом я профессионал высокого класса. Так, может, не грех хотя
бы раз воспользоваться своим умением ради себя.
не изменяя решительно ничего, я тем не менее изменил направление
первоначального движения на 180 градусов! Я не испытывал иллюзий, я
понимал, что подробный анализ моих пространных ответов неизбежно выявит
кучу мелких противоречий и нестыковок. Мало будет - над моей речью
потрудятся специалисты-психологи, врачи уха-горла-носа, речевики, акустики
и еще черт знает какие специалисты. Они разложат мой голос на отдельные
звуки, составят графики, совместят их с моей фоновой разговорной речью,
выявят несовпадения, напряженности, затяжки, скороговорки, смены
тональности. Пики и провалы самописцев скажут им ничуть не меньше, чем
неточности в изложении фактов.
своем состоянии различен и оставляет разные, соответствующие моменту
голосовые отметки.
будет потом, в стенах Конторы. Это будет не здесь! Мне главное - выиграть
время. Мне главное - выбраться отсюда живым!
требуемой мне по легенде картинки.
хорошо. Ревизоры работали. Контролер контролировал. Но ревизоры не заметили
главного - что Резидент был под колпаком. Его пасла местная мафия. Нет. Я
не знаю, когда и почему она села ему на хвост. Я знаю и рассказываю то, что
знаю. Ревизоры не выявили параллельной слежки, но мафия обнаружила работу
ревизоров. Ревизоры, как и Резидент, попали под чужое внимание. Это был
провал, но о нем никто не догадывался.
Контролера. Но удара с этой стороны никто не ожидал. Установки были другие.
Охранник должен был выявлять слежку, направленную на ревизоров, а не на
Резидента. Это очень существенно! К тому же он работал один на малознакомой
территории, а его противник - на давно освоенной и приспособленной для этих
целей местности. Охранник не мог сделать больше, чем сделал.
донести соответствующую информацию до начальства он не успел из-за крайне
динамического развития событий, отсутствия, о чем вопрос ранее
дебатировался неоднократно, быстродействующих каналов связи и запрета
использовать телефонные и прочие, не гарантирующие от технического
проникновения, линии. Руководствуясь пунктом 2 и 3 в параграфе 86 общего
Положения, разрешающего самостоятельные действия в случае угрозы
разглашения служебной информации, Контролер был вынужден выйти на прямой
контакт с ревизорами.
лично отслеживал ситуацию и содействовал ликвидации информационного банка,
аппаратуры, а когда потребовали обстоятельства, потерявших дееспособность
исполнителей.
решилась на захват рейсового, местной авиалинии самолета, на котором он
летел. О подробностях данного происшествия можно при необходимости
запросить местные органы МВД и безопасности.
проверки Резидент, сопоставив известные ему факты, сделал верные выводы и
через своих подвизавшихся на третьестепенных должностях в иерархии местной
преступной организации агентов узнал о подробностях происшествий, угона
самолета в том числе. Опять-таки ставя интересы организации выше соблюдения
должностных обязанностей, что в особых случаях допускается
вышеперечисленными пунктами Положения, он вычислил местонахождение
Контролера и предпринял успешную попытку его освобождения.
информацией и способной повредить интересам дела, выявил шесть фамилий.
Чтобы исключить ее, информации, нежелательное расползание, Контролер и
Резидент были вынуждены предпринять меры по очищению территории, для чего
вскрыли резервный контейнер. Во время подготовительных работ Резидент был
узнан и уничтожен.
Положения и инструкций, Контролер завершил операцию чистки самостоятельно.
Отсюда, при всех имевших место вынужденных нарушениях и гибели личного
состава, соблюдена центральная, подчиняющая себе все прочие, задача -
сохранение тайны существования организации.
ответственности...
северном регионе Резидент чуть не пятнадцать лет успешно трудился на мафию,
то есть фактически против той самой Конторы? Что Тайна Конторы для местных
мафиозных деятелей вовсе не тайна, а повод для застольных, под водочку,
разговоров? Что ревизоры вместо контроля, не желая того, исполняли функции
Шилова Юлия
Конюшевский Владислав
Сертаков Виталий
Акунин Борис
Володихин Дмитрий
Березин Федор