постаревшим. Ему было лет тридцать восемь-тридцать девять, однако он
выглядел в этот момент на все пятьдесят. - Рано или поздно я отыскивал
каждого из них.
Дайна, почувствовав это, невольно поежилась.
Возможно, именно это имя, придуманное ею, не давало ему расслабиться.
Бонстил поднял ее стакан и произнес:
***
должны были похоронить добродушного бухгалтера и дом в Бенсонхерсте, в
котором собирались устроить прощальную церемонию.
Дудки! Слушайся меня и забудь про все это, ясно?
глазами всплывало удивленное и оскорбленное выражение на лице Марта,
распластавшегося по стене, и пятно крови, яркое, как оперение тропической
птицы.
не могу поделать с собой, - бывало сетовал он. - У меня трое сыновей, а мне
всегда хотелось иметь дочку?. Ее желание попрощаться с ним и впрямь было
очень велико, и слова, сказанные Бэбом, заставили девушку понять, какая
глухая стена отделяет ее новый мир от остального общества. Жизнь изгоев
наряду с положительными сторонами имела и отрицательные.
так лихо справиться с двумя вооруженными грабителями. Он лишь рассмеялся в
ответ и поведал ей историю о том, как однажды подрался с тремя белыми
морскими пехотинцами.
миновать хорошей взбучки. Однако усвоение этого правила дорого обошлось тем
ребятам.
сказочное существование, на протяжении которого Дайна удачно пряталась от
суровой действительности мира улиц, подходило к концу. Некоторое время ей
удавалось, отсидевшись за дубовой дверью, избежать встречи с хитрым и
злобным волком. Но когда холодный осенний ветер оборвал с веток последние
желтые и бурые листья, предвещая скорый приход зимы, она опять услышала
злобный вой, настойчивое царапанье когтей у порога и, наконец, треск досок,
поддающихся под его могучим напором.
Бэба вошел не лесной хищник, а всего лишь сержант Мартинес. Он являлся
обладателем абсолютно квадратной фигуры, однако никто не смог бы спутать его
мышцы со складками жира. У него практически не было шеи, и от этого
казалось, будто он постоянно задыхается в полицейской форме. Лицо его
представляло собой набор широких граней. Широкий нос и круглые щеки были
испещрены множеством веснушек. Голубые глаза имели до того бледный оттенок,
что казались выцветшими под палящими лучами жаркого солнца его родного
Пуэрто-Рико.
направлении Бэба.
спокойно взглянул на полицейского.
месяце еще не подошел.
принял угрожающую позу, выпятив вперед большую кожаную кобуру. - Из-за этой
проклятой перестрелки в участке поднялась страшная вонь.
по-прежнему темнело пятно засохшей крови Марти.
Скорей всего он научился этому жесту, насмотревшись старые гангстерские
фильмы. По крайней мере, такое было мнение Бэба. Мартинес считал, что это
придает ему грозный вид. - Капитан поговаривает о том, что сам займется этим
делом. - Он наклонился вперед, нависая над столом. - Ты знаешь, что тогда
будет? Madre de Dios!
единственное, что дает возможность процветать твоему грязному бизнесу.
грабителям, прежде чем обрушиться на них.
помог ему закончить фразу, произнеся слово, которое полицейский собирался
сказать:
пальцем на Дайну. До этого момента он вел себя так, точно ее в комнате и в
помине не было. - И бог знает что воображаешь о себе. - Он покачал головой.
- Но ты - всего лишь кусочек дерьма, который мне приходится отскребывать от
каблука время от времени. Запомни это, - он выпрямился. - Да, усвой еще вот
что. Теперь ты будешь мне платить дважды в месяц. - Сегодня - День Страшного
Суда, hi jo malo, день внесения платы.
задумчивость. Дайна видела, как сильно вздымается грудь Мартинеса при каждом
вздохе. Крупные капли пота катились по его вискам.
привык считать себя одним из белых, что уже начинаешь перенимать их замашки.
голубые, верно? Голубые. А волосы? Никаких завитушек. Я не нигер.
говорят тебе в участке при каждом удобном случае твои белые коллеги? - Он
бросил взгляд на одеревеневшее лицо собеседника. - О да, сейчас их заставили
нанять несколько спиков вроде тебя, но ты же знаешь, кто остается хозяином.
Да-да.
ушей.
увязнуть в дерьме по уши. Ты завидуешь другим легавым, у которых дела идут
пошустрее, да? Увы, бэби, это не для тебя, вот в чем штука. Белым
позволительно грешить, ибо за ними сила. А за тобой - ничего. Ты всего лишь
грязный спик, и твое место в самом низу.
держал вытянутой перед собой, судорожно, точно по своей воле сжималась и
разжималась. Волосы под фуражкой намокли и блестели от пота. - Ahora!
тебе. Я не вижу никаких оснований платить тебе больше, чем прежде.
зрелище. Легавый пуэрториканец - взяточник. - Он облизнулся, словно в
предвкушении необычного лакомства. - Все повеселятся на славу. Ну а капитан,
я полагаю, так и ждет чего-нибудь в этом роде, чтобы вышвырнуть тебя вон
пинком под зад.
веревочкой... я с одного конца, а ты - с другого. Ты хочешь, чтобы все
оставалось по-прежнему, я прав?
губу и промолчал. С размаху обрушив тяжелый кулак на крышку письменного
стола, он развернулся и вышел из комнаты.
затылке. Затем, повернувшись к Дайне, он пожал могучими плечами.
не позволяй никому вести себя так по отношению к себе, мама. - Повернувшись,
он выглянул из зарешеченного окна, за которым виднелись покрытые черными
пятнами копоти фасады домов на 42 стрит. - Черт побери, они отобрали
последнее, что у него оставалось: его гордость.
***
человек. В результате съемки были прерваны до конца дня.
затратил пять часов, чтобы создать нужное освещение. ?Убирайтесь отсюда, все
до единого!? - заорал он, впрочем совершенно беззлобно. Он намеревался
устроить инженерам-осветителям торжественную порку и хотел, чтобы при этом
кто-либо присутствовал. Вся съемочная группа работала, не щадя себя,
воплощая в жизнь его идеи, и он, в свою очередь, уже успел искренне
привязаться к каждому из его членов.
смога, и Дайне захотелось очутиться на берегу моря. К тому же город,
несмотря на свои гигантские размеры, вызывал у нее приступы клаустрофобии.
Сертаков Виталий
Конюшевский Владислав
Семенова Мария
Лондон Джек
Сапковский Анджей
Афанасьев Роман