сошел, или как?
нарядные одежки и про треп о том, как хорошо быть лордом. Ну, в голове
вроде у тебя не все ладно.
что сойду с ума и что-нибудь с тобой из-за этого случится. - Взгляд
Ранда упал на знамя, и он понизил голос: - В конце концов я и сойду с
ума, если не сумею покончить с этим. О Свет, я же не знаю, как с этим
покончить!
обижайся, Ранд, но спать я буду как можно дальше от тебя, если не
возражаешь. Это если ты останешься. Как-то я слышал про одного, который
мог направлять. Купеческий охранник рассказывал. Прежде чем Красные Айя
его нашли, просыпается он как-то утром, а деревни как не бывало,
разгромлена напрочь. Все дома, все люди, все, кроме кровати, на которой
он спал, все уничтожено, будто по деревне гора проехалась.
глядя на Ранда. - Послушай, я знаю, ты пошел с нами, чтобы мне помочь, и
спасибо за это. По правде спасибо. Но теперь ты больше не такой, как
раньше. Это-то тебе понятно, а?
скрылся между деревьев, возвращаясь в лагерь.
направлять... Когда я был маленьким, моя мать пугала меня этим. Я просто
не знаю. - Он протянул руку и потрогал уголок знамени. - Думаю, на твоем
месте я бы сжег это или зарыл. А потом убежал так далеко и так быстро,
чтобы Айз Седай никогда не разыскали меня. В этом Мэт был прав. - Перрин
встал, посмотрел, прищурившись, на запад, на небо, наливающееся розовым
от заходящего солнца. - Пора обратно в лагерь. Поразмысли над тем, что я
сказал, Ранд. Я бы убежал. Но, может, ты бежать не можешь. И над этим
тоже поразмысли. - Желтые глаза будто смотрели куда-то в себя, а голос
звучал устало. - Бывает, бежать-то и не можешь.
она передала мне это, чтобы заставить бежать? Может, я побегу, а она
чего-то такого ждет от меня. А я не хочу ничего делать, что нужно ей. Не
хочу и не буду. Вот прямо здесь и зарою. Но она сказала, от этого
зависит моя жизнь, а Айз Седай никогда не лгут... чтобы ты понял это...
- Вдруг плечи его затряслись от безмолвного смеха. - Так, теперь я сам с
собой разговариваю. Может, я и в самом деле уже схожу с ума.
парусину и завязанное бечевками, и стянутое узлами, пусть и менее
аккуратными, чем те, которые раньше завязала Морейн.
половины лагеря. Солдаты устраивались на ночлег: лошади - рядом, пики -
под рукой. Чуть подальше, возле своих лошадей, стелили себе постели Мэт
с Перрином. Ранд печально посмотрел на друзей, потом сходил за Рыжим,
который, по-прежнему взнузданный, позвякивая поводьями, стоял там, где
он его и оставил, и отправился на другую сторону лощины, где рядом с
Лойалом расположился Хурин. Огир отложил книгу и изучал наполовину
ушедший в землю и обросший мхом валун, на котором раньше сидел, водя по
этому камню длинным чубуком своей трубки.
э-э... Ранд. Я тут вот Строителя слушаю.
камень когда-то обтесывали. Взгляни, он весь выветрился, но похож на
какую-то колонну. К тому же здесь и какие-то рисунки есть. Не могу точно
разобрать, но выглядят они как-то знакомо.
с Рыжего переметные сумы. - Я рад вашему соседству, Хурин. - Я буду рад
соседству с любым, кто не боится меня. Но надолго ли люди задержатся
рядом со мной?
шерстяные чулки, набор ниток с иголками, трутницу, оловянные тарелку и
кружку, деревянную коробочку с ножом, вилкой и ложкой, пакет с вяленым
мясом и лепешками - паек на крайний случай, и все прочие предметы из
снаряжения для долгого пути, а в освободившееся отделение запихал
завернутое в парусину знамя. Сума распухла, вздулась, ремешки едва
достали до пряжек, но второй карман теперь тоже весьма округлился.
Ладно, сойдет.
он расседлал и разнуздал рыжего, обтер его досуха пучками сорванной тут
же травы, потом опять оседлал гнедого. От предложенного спутниками ужина
Ранд отказался; вряд ли он смог бы съесть хоть кусочек самого
изысканного кушанья, когда-либо виденного в жизни. Они втроем расстелили
возле того камня свои нехитрые постели - сложенное одеяло вместо подушки
и плащ, чтобы накрыться.
так и метались в голове туда-сюда. Знамя. Что она пытается заставить
меня сделать? Деревня. Что вот так может убить Исчезающего? И хуже всего
- тот дом в деревне. Произошло ли все на самом деле? Я уже схожу с ума?
Бежать мне или остаться? Я должен остаться. Должен помочь Мэту отыскать
кинжал.
Ранда окружила пустота, мерцающая неприятным свечением, которое
тревожило его сновидения.
Фейн, улыбаясь недвижной, застывшей улыбкой, никогда не касающейся его
глаз. Он по-прежнему думал о себе как о Падане Фейне - Падан Фейн был
его сущностью, - но он изменился и знал об этом. Теперь он знал многое,
куда больше, чем мог заподозрить любой из его прежних хозяев. Долгие
годы он был Другом Темного, еще до того как Ба'алзамон призвал его и
пустил по следу трех юношей из Эмондова Луга, выцедив из него все
известное ему о них, выцедив, а потом вложив выжатое обратно, чтобы он
мог ощущать их, чуять, где они, и следовать за ними повсюду, куда бы те
ни бежали. В первую очередь за одним. Часть существа Фейна сжималась при
воспоминании о том, что с ним сделал Ба'алзамон, но эта часть была
маленькой, спрятанной, подавленной. Его изменили. Преследование тех
троих привело его в Шадар Логот. Он не хотел туда идти, но пришлось
повиноваться. Тогда. А в Шадар Логоте...
с рубином в рукояти. Это тоже из Шадар Логота. Этот кинжал был
единственным оружием, что он носил, единственным оружием, которое ему
нужно; кинжал стал словно бы частью самого Фейна. Теперь он был целым в
себе самом. Только это имело значение, больше ничего.
Друзей Темного, их когда-то красивые и нарядные одеяния измяты и грязны,
они жались друг к другу в темноте по ту сторону огня, глядя не на пламя,
а на него. Рядом сгрудились его троллоки, числом около двадцати, их
чересчур человеческие глаза на изуродованных звериными рылами лицах
ловили каждое движение Фейна, каждый жест - так мышь боязливо следит за
кошкой.
цельным, вновь обнаруживать Мурддраала - отдающего приказы, орущего в
бешенстве и требующего двигаться на север, в Запустение, к Шайол Гул. Но
кроха за крохой такие утра слабости становились все короче, пока... Он
припомнил тяжесть молотка в руке, удары, вгоняющие гвозди-костыли, и
улыбнулся; на этот раз улыбка затронула и уголки глаз - удовольствие от
сладостного воспоминания.
позволять троллокам брать с собой так много. Целая деревня замедляла
марш. Если б те несколько домишек у переправы не оказались покинутыми,
то наверное... Но троллоки по натуре своей жадны, и в эйфории от
созерцания, как умирает Мурддраал, он не обратил внимания на них, а надо
было.
его ростом и силен настолько, чтобы одной рукой переломать ему кости,
однако они жались подальше, опасливо косясь на него.
кучу - пусть наши друзья полюбуются. Сверху положите головы. И не
разводите грязи теперь. - Он засмеялся и резко оборвал смешок. - Идите!
мечи и топоры с шипами на обухах. Через пару мгновений оттуда, где
находились связанные селяне, раздались пронзительные вопли, плач и рев.
Мольбы о пощаде и детские крики обрывались тупым глухим стуком и
противным хлюпаньем - будто раскалывались дыни.
Темного. Они принадлежали ему телом и душой. Той душой, что у них еще
оставалась. Каждый из них погряз в крови - глубже некуда, как и он сам,
до того как обрел свой путь к свободе. Каждому из них некуда идти, кроме
как следовать за ним. Их взгляды не отрывались от него, робкие,
просительные.
Шилова Юлия
Громыко Ольга
Максимов Альберт
Прозоров Александр
Бажанов Олег
Кервуд Оливер Дж.