а то и десятью лошадьми. Возчики щелкали длинными кнутами и щедро осыпали
проклятиями и бранью как лошадей, так и прохожих, проскакивавших между
фурами. Просто одетые мужчины и возницы в долгополых кафтанах, шагающие в
толпе, то и дело со смехом зазывали проходящих мимо женщин. Женщины в
разноцветных, иногда полосатых передниках шагали, глядя прямо перед собой,
словно и не слыша сальностей, гордо неся головы, обмотанные яркими шарфами.
Женщины без передников, чьи распущенные волосы рассыпались по плечам и чьи
юбки оканчивались в футе, а то и больше от земли, зачастую отшивали
охальников репликами еще похлеще.
адресованы непосредственно ей. Рассердить ее они не рассердили - в своей
целеустремленности она нисколько не рассматривала их применительно к себе,
лишь стали для нее неожиданностью. Она до сих пор не привыкла к произошедшим
в себе переменам. Мужчины находят ее привлекательной... Глаз Суан уловил
отражение в грязном окне портновской лавки - не более чем туманный образ
светлокожей девушки в соломенной шляпке. Она была молода; не просто молодо
выглядела, как могла бы сама сказать, а именно молода. Немногим старше Мин.
И вправду девушка, однако с преимуществами уже прожитых лет.
доводилось встречать женщин, готовых отдать что угодно, лишь бы скинуть лет
пятнадцать - двадцать. Многие сочли бы удачной сделкой, даже если бы
заплатили ее цену. Иногда Суан ловила себя на том, что мысленно составляет
перечень подобных преимуществ, вероятно, стараясь убедить себя, что они
взаправдашние. С одной стороны, освобожденная от Трех Клятв, она могла,
когда понадобится, врать без зазрения совести. И родной отец ни за что ее не
узнает. На самом деле она выглядела не так, как в юные годы:
возвратившаяся юность смягчила их. С холодной беспристрастностью Суан
подумала, что сейчас она, быть может, стала красивее, чем была в юности. В
самые лучшие времена ее называли прелестной. Куда более обычным комплиментом
бывало "милая". Но ей не удавалось связать это лицо с собой, с Суан Санчей.
Лишь внутренне она оставалась прежней Суан. Разум и память хранили все ее
знания. И в душе она по-прежнему оставалась собой. Но вот лицо...
названия, например, "Молот коновала", или "Пляшущий медведь", или
"Серебряная свинья", иногда название на вывеске сопровождалось аляповатой
картинкой. Иные назывались так, что и вслух не произнесешь, самым приличным
было что-то вроде "Поцелуй доманийской шлюхи". На вывеске красовалась
медноко-жая женщина - подумать только, голая по пояс! - с губками бантиком.
Интересно, что бы сказала об этом Лиане? Памятуя, правда, на какую стезю она
ныне ступила, бывшая Хранительница Летописей, наверное, взяла бы подобное
себе на заметку.
безворотным проемом в одной из обваливающихся внутренних стен, Суан отыскала
нужную гостиницу - три этажа нетесаного серого камня, увенчанного лиловой
черепичной крышей. Вывеска над дверью изображала невероятно пышнотелую
особу, всем покровом которой служили лишь волосы, расчесанные так, чтобы
скрывать как можно меньше ее прелестей; красавица сидела верхом на
неоседланной лошади. Суан узнала название, намалеванное на вывеске, и сразу
отвела от нее взор.
хрипло и сипло смеялись и норовили ущипнуть какую-нибудь девушку-прислужницу
из тех, что бегали по залу, выбиваясь из сил, с вымученными, точно
приклеенными улыбками. В конце длинной комнаты, под аккомпанемент цитры и
флейты, мелодия которых тонула в галдеже посетителей, пела и танцевала на
столе молодая девушка. Время от времени певица кружилась, отчего юбка высоко
взлетала, открывая ее голые ноги чуть ли не на всю длину. Услышанные обрывки
песни вызвали у Суан желание с мылом вымыть рот девушки. С какой стати
женщине разгуливать без одежды? Зачем женщине петь об этом толпе напившихся
оболтусов? Раньше Суан не приходилось бывать в подобных местах, и она не
желала задерживаться здесь и лишней секунды.
крепкая женщина, чью могучую фигуру стягивало красное шелковое платье - шелк
блестел и словно тлел. Выдающийся вперед подбородок и жесткий рот обрамляли
тщательно завитые, крашеные кудряшки - даже природе не под силу наградить
волосами такого оттенка, не говоря уж о том, что рыжие волосы вовсе
невозможны в сочетании с такими темными глазами. То и дело покрикивая на
девушек-подавальщиц и отдавая им распоряжения, хозяйка останавливалась то у
одного столика, то у другого, перебрасывалась с посетителями несколькими
словами, хлопала кого-то по спине и хохотала вместе со всеми.
нее оценивающие мужские взгляды, Суан приблизилась к женщине с кармазиновыми
волосами.
имя, прежде чем хозяйка гостиницы взглянула на нее. - Госпожа Тарн, я ищу
работу. Я петь умею...
меня есть, но чтоб она отдохнула, не худо заиметь и еще одну. Ну-ка, покажи
ноги.
нужная ей женщина. Не могут же две женщины в одном городе иметь волосы
такого темно-красного цвета, как не могут они и отзываться на нужное имя в
нужной гостинице.
ближайшим столиком по плечу, отчего бедняга чуть со скамьи не навернулся:
извозчичьим кнутом на плече, загоготал, вторя хозяйке.
глаза, точно от смеха на них слезы выступили:
ноги. Ноги, девочка, или проваливай отсюда!
больше мужчин с любопытством поворачивали головы. Это должна быть та самая
женщина. Суан медленно подтянула юбки к коленям. Рослая хозяйка нетерпеливо
взмахнула рукой. Зажмурившись, Суан стала все выше и выше подбирать юбки.
Она чувствовала, как с каждым дюймом лицо пылает
лишь эти песни знаешь, то лучше тебе иметь ноги, к которым мужики падать
будут. Правда, каковы они у тебя, сказать нельзя, пока не снимешь эти
шерстяные чулки. Так, Пэл? Ладно, ступай со мной. Может, голос у тебя и
есть, но все равно в таком шуме я ничего не услышу. Идем, девочка! Давай,
шевели копытами! Да поживей!
в глубину общего зала. Чувствуя, как хребет у нее стал будто железный
стержень, Суан выпустила юбки и поспешила следом, пропуская мимо ушей гогот
и бесстыдные предложения. Лицо у нее было каменным, но в душе гнев мешался с
тревогой.
Голубой Айя; и до ее возвышения, и после некоторые из глаз и ушей были ее
личными агентами. Может, она больше и не Амерлин, и даже не Айз Седай, но
Суан по-прежнему знала всех этих соглядатаев. Когда Суан приняла бразды
правления сетью шпионов своей Айя, Дуранда Тарн уже служила Голубым -
сведения ее всегда оказывались значимыми и своевременными. Глаза и уши
имелись не везде, тем более преданные - на всем протяжении от Тар Валона до
Лугарда Суан в достаточной мере доверяла лишь одной, в Четырех Королях, в
Андоре, но та исчезла. А в Лугард вместе с купеческими караванами стекалось
и потом расползалось отсюда много новостей и слухов. Здесь несомненно
найдутся соглядатаи и других Айя, и нельзя забывать о такой возможности.
Будешь осторожна - и лодка целой домой вернется, напомнила себе Суан.
другая гостиница носила бы столь гадкое название, - но почему она отвечает
Суан таким образом? Ведь Суан дала ей понять, что сама она - тоже агент
Голубых. Ей пришлось пойти на риск - и Мин, и Лиане тоже теряли терпение, не
говоря уж о Логайне. Осторожность-то, может, и вернет лодку домой, но порой
смелость одаривает полным трюмом. В худшем случае Суан может треснуть
хозяйку гостиницы чем-нибудь по голове и удрать. Но, прикидывая рост и вес
женщины, как и крепость ее рук, Суан лишь тешилась надеждой, что ей удастся
выскочить из потасовки победительницей.
скудно обставленную комнату - стол и стул на синем половичке, большое
зеркало на стене и, как ни удивительно, полочка с десятком книг. Как только
дверь за женщинами захлопнулась, поумерив, хотя и не заглушив, доносящийся
из общего зала гомон, рослая хозяйка повернулась к Суан, уперев кулаки в
могучие бедра:
хочу, будь оно и впрямь твое, а не выдуманное.
добивались, заставляя меня...
Явись ты к открытию или закрытию, как и полагается, я бы втихую провела тебя
сюда - никто бы ничего не узнал. Думаешь, кое у кого из тех мужчин не
зашевелились бы в голове всякие вопросы? Например, с чего это я тебя повела
сюда, будто старую подругу, которую давно не видела? Я не могу допустить,
чтобы мною заинтересовались. Тебе еще повезло, что я не заставила тебя
встать на стол вместо Сусу и спеть песню-другую. И веди себя со мной как
следует. - Она угрожающе подняла широкую жесткую руку. - У меня замужние
дочки старше тебя, и, когда я их навещаю, они ходят на цыпочках и говорят
Конюшевский Владислав
Белов Вольф
Корнев Павел
Доценко Виктор
Витковский Евгений
Сертаков Виталий