— Я оснастил этот механизм инфраиглой, которую мог бы описать только с помощью ряда не имеющих для вас смысла цифр. Риссы использовали инфраиглы для высверливания в объектах отверстий диаметром в одну десятимиллионную долю миллиметра. Я же использую ее как остро заточенный кинжал.
Сделав паузу, чтобы смысл его таинственных слов дошел до всех, Клэйн произнес:
— А теперь я переведу наше крошечное Солнце и окружающие его планеты в положение, чтобы ничего не помешало микроскопу сфокусироваться на Земле.
Он приник к окулярам увеличительного прибора и, не поднимая головы, промолвил:
— Я вижу внизу Землю. Не похоже, что она крутится в пространстве, но тем не менее скорость ее вращения должна составлять около двенадцати тысяч оборотов в секунду. Так, возможно, и есть, я не сделал расчетов, так что то, что я намерен совершить, зависит от автоматики. Существует неразрывная связь между той Землей и нашей. В течение секунды проходят тысячи суток, и соотношение времени будет точным. Вы можете спросить, — продолжил Клэйн, — каким образом я сумею разглядеть что-либо на объекте, вращающемся с такой безумной скоростью. Особенно если он совершает тридцать оборотов вокруг Солнца за секунду. Мой ответ — Риссы обеспечили нас всеми необходимыми для этого автоматическими устройствами. Проблема — в синхрогазации, которая немыслима для человеческого мозга, но весьма проста для энергетических сетей. Вчера я успел немного попрактиковаться на Луне и убедился в логичности и правильности этой теории.
Клэйн распрямился, подхватил кипу фотографий и передал их человеку, сидящему поблизости:
— Пустите их по кругу.
Не обращая внимания на раздавшиеся охи и ахи, он повернулся к микроскопу и продолжил объяснение:
— Скорость вращения, когда работают эти реле, почти не имеет значения. Эта камера Риссов делает миллионы снимков в секунду. Изображения фиксируются не на фотопленке, а закладываются в рулоне. И способ их использования основан на подобном принципе. Вчера, как вы, должно быть, помните, мы посетили города, расположенные в горах, и осматривали их один за другим с безопасного расстояния. Но никто из вас не знал, что я сфотографировал их и заложил в трубку. В настоящий момент камера делает изображения Земли всякий раз, когда она проходит внизу. Когда я надавливаю этот рычажок, камера фиксирует картины только одного района крошечного глобуса, соответствующего по своей структуре одной из фотографий, которые я вчера сделал, снимая контролируемый Риссами город.
Клэйн нажал рычажок. Между сверкающим, как алмаз, солнцем и аудиторией появился щит, затуманивший экран.
— Ага, по-моему, изображение не в фокусе, — заметил Клэйн.
Он подрегулировал приборы. Яркое пятно на экране приобрело резкость и превратилось в какой-то город, расположенный в горной местности. Чей-то бас прогудел:
— Да это же Денра!
— Надеюсь, всем видно, — сказал Клэйн.
По их лицам он видел, что они не имеют ни малейшего понятия о том, что происходит. И неудивительно. По сути, они стали свидетелями координации науки человечества и Риссов на высочайшем уровне. Но они оказались неподготовленными к такому грандиозному событию. Однако несмотря на это Клэйн продолжил:
— Следующий шаг — синхронизация нашей пронзающей инфраиглы. Прошу вас всех осознать тот факт, что при применении иглы против Земли размером с крошечную пылинку укол острия диаметром в одну десяти миллионную долю миллиметра может быть катастрофически разрушительным. Следовательно, инструмент должен быть отрегулирован только на нанесение поверхностного удара, а именно — таким вот образом…
В то же мгновение город Денра на экране растворился в облаке пыли. Часть горных вершин оказалась вдавленной в Землю на глубину почти в милю, словно под воздействием колоссального молота.
— Красота случившегося, — невозмутимо констатировал Клэйн, не испытывая никакого раскаяния, — заключается в том, что нет радиоактивности, к тому же исключается возможность ответного нападения. Ну а свои собственные города мы не собираемся уничтожать, если нас не вынудят. Несмотря даже на то, что в настоящее время они оккупированы Риссами. Думаю, нам следует дать захватчикам шанс поразмыслить над случившимся. Тем временем мы переключимся на другой город, на этот раз не на Земле, а на планете Чужих, которую посетила «Солнечная Звезда». Когда мы там были, я сделал нужные фотографии, поскольку уже в то время думал о подобном варианте.
Потребовалась почти минута, чтобы найти в сфере необходимую планету и поместить ее под мощный энергетический микроскоп. Клэйн продолжил:
— Как вы знаете, мы распространили ультиматум, используя серию рисованных изображений. Мы потребовали капитуляции и сдачи половины боевых звездолетов, вторгшихся в Солнечную систему, сотрудничества в соответствии с нашей мирной галактической программой. Она включает в себя совместное освоение всех новых открытых обитаемых планет и разделение множества миров необитаемых. Межзвездный телевизионный механизм, доставленный со второго захваченного нами корабля, находится на борту в рабочем состоянии. К сожалению, сам второй корабль все еще не отремонтирован. До сих пор мы не получили ответа на наш ультиматум. Поэтому возникла необходимость убедить упрямого врага уже на их территории сотрудничать с нами, в противном случае они погибнут.
Клэйн коснулся кнопки, и город Риссов, тускло мерцающий на экране, рассыпался, словно был выстроен из песка. Оказалось, что этот удар был гораздо сильнее предыдущего. Город был фактически раздавлен, гигантские горы в отдалении были разорваны на часта, словно куски ветхой одежды.
— Теперь я регулирую более глубинный удар, — бесстрастно продолжал Клэйн. — Причина в том, что мы сфотографировали контролируемые Чужими города только на Земле и на их планете, которую мы посетили. Остальные удары, которые мы нанесем по другим планетам Риссов, отмеченным на захваченных звездных картах, должны быть произведены наудачу, без применения предварительно сделанной фотографии. Мы всегда можем бить по горным районам, и ошибки не будет. Но удары должны быть достаточно мощными, чтобы их эффект ощущался на расстоянии сотен миль…
Несмотря на желание лорда сохранять спокойствие, его голос дрогнул. В зале воцарилась мертвая тишина. Но наверняка никто из присутствующих, кроме него, не мог вообразить себе масштабы происходящего. Вселенная была покорена. Человек, вглядываясь в звезды, больше не чувствовал себя крошечным и ничтожным. Величие пространства-времени осталось таким же грандиозным, как и всегда, но завеса была поднята. Еще не настал тот день, когда все тайны будут открыты любознательному разуму. Однако отношение к мирозданию изменилось и никогда не будет прежним.
Клэйн пытался скрыть свои чувства, готовясь к следующему удару. Наконец он произнес:
— Предвижу, что Риссам потребуется время, чтобы осознать свое поражение. Нам же остается придерживаться тактики их наказания до тех пор, пока они не подадут нам сигнал о том, что готовы обсудить условия капитуляции.
Такой сигнал поступил через четыре часа…
Эпилог
Прошел год.
Клэйн и Чиннар, беседуя, шагали по главной площади Линна. Мутант сказал:
— По мне, так она слишком уродлива.
Клэйн был в тускло-коричневой мантии, а Чиннар в форме рядового армии варваров — люди в таких мундирах стали характерной приметой города в эти дни. Они медленно поднимались к только что установленному монументу Победы.
Клэйн изучающим взглядом рассматривал это сооружение, возвышавшееся перед Центральным Дворцом. Проект памятника одобрил Патронат. Состоял он из огромных размеров куба, который венчала фигура человека в мантии храмового священника. Человек стоял на двух планетах, вытянувшись на носках, словно стремился куда-то вверх, а в руке он держал третью. Вокруг его ног были изображения других планет и звезд. Золотая мантия, совершенно не похожая ни на одно из одеяний Клэйна, блестела в полуденном солнечном свете. Лицо фигуры весьма напоминало лицо Клэйна, однако тело было совершенно невероятных размеров — гигант возвышался на постаменте, подобно башне.
Клэйн повернулся, чтобы заговорить с Чиннаром, но заметил, что тот наблюдает за парой, остановившейся в нескольких футах от памятника.
— Посмотри сюда, — обратился мужчина к женщине. — Здесь написано: «Спаситель расы». Что же напишут о следующем представителе правящей династии?
Женщина спросила:
— А ты уверен, что он из семьи правителей? О, да тут наверху есть и его имя. — Она прочла по слогам: — Клэйн Линнский… Интересно, который же из Линнов?
Пара свернула в сторону от Дворца.
— Вот что значит слава! — пробурчал Клэйн и вдруг заметил, что Чиннар улыбается. Непробиваемый сухарь улыбается!
— Мир велик, — сказал лидер варваров. — Почему они должны знать ваше имя или как вы выглядите? Они же не видели, как, собственно, вы спасли расу. Когда телевидение получит в Линне более широкое распространение, вас, возможно, станут узнавать в любом городском закоулке.
— Не спорю, — ответил Клэйн. — Много ли я сам размышлял о своих великих предках? Я разделю прошлое на десять отрезков и определю себе соответствующее место в зале Славы, — Помедлив немного, он добавил: — Хорошо, что люди забывают своих героев и богов. Если бы они не делали этого, жизнь нового поколения была бы тускло-коричневой.
— Прошу прощения, — произнес варвар, — за то, что я не смог присутствовать на открытии памятника. Давайте присядем на минуту.
Он указал Клэйну на одну из каменных скамеек. Вскоре мимо них проскользнула стайка весело хохочущих девушек. Они даже не взглянули на монумент, а уж мужчин, сидящих у его подножия, просто не заметили. Потом подошли два молодых парня с этюдниками художников. Установив мольберты и достав палитры, они уселись на скамью на противоположной стороне аллеи напротив статуи и принялись рисовать.
— Что мне нравится в этом памятнике, — заговорил один из них, — так это его вид на фоне неба. Если мне удастся изобразить на переднем плане скульптуру на фоне облаков, думаю, получится потрясающая картина.
— Передний план, фон — все это никому, кроме живописцев, не нужные тонкости, — заметил второй. — Главное, что изображения статуи имеют устойчивый спрос на рынке. Когда появляется что-нибудь новенькое, главное — добраться до него первым. Если я сумею пристроить дюжину копий в лучшие магазины, у меня будут заказы на сотню.
Какое-то время художники молча работали. Потом второй юноша поднялся и приблизился к Клэйну и Чиннару.
— Я пытаюсь нарисовать эту статую, — сказал он, — и то, что вы сидите здесь, меня отвлекает, а главное — не добавляет ничего нового к общему колориту. Если не возражаете, я попросил бы вас встать и поднять правую руку так, словно вы отдаете дань уважения герою. Уверяю вас, мне не потребуется много времени. Работаю я быстро и за несколько минут сделаю набросок. Причем сходство гарантирую.
Должно быть, он правильно истолковал выражение лица Клэйна, так как, пожав плечами, поспешно добавил:
— Раз у вас нет желания позировать, я был бы признателен, если бы вы перешли вон к той скамье.
Чиннар с иронией посмотрел на лорда-правителя Линнского, затем поднялся.
— Сомневаюсь, что мой друг захочет позировать на фоне этого выдающегося монумента, но я буду счастлив проделать это и займу место, которое вы подскажете.
— Спасибо, — кивнул художник и вернулся к своему мольберту.
Путешествие «Космической гончей»
Керл медленно продвигался вперед все дальше и дальше. Темная безлунная, почти беззвездная ночь, неохотно уступала место мрачному розоватому свету зари, разливающемуся по небу. Свет был тусклым и холодным. Он постепенно освещал ландшафт, похожий на ночной кошмар. Вокруг были черные зубчатые скалы и темная безлесая равнина. Над линией горизонта поднималось светло-красное солнце. Щупальца света неуверенно прокладывали себе дорогу среди теней. По-прежнему в окрестностях не было видно никаких следов идов. Вот уже почти сто дней Керл безуспешно искал их.
Внезапно он остановился, насторожившись. По его огромным лапам пробежала дрожь, острые, как лезвие бритвы, когти хищно изогнулись. Растущие из плеч толстые щупальца волнообразно зашевелились. Он повернул в одну, потом в другую сторону свою кошачью голову и тоненькие волоски усиков, которые заменяли ему уши, стали вибрировать, улавливая каждый шорох. Усики посылали сигналы наподобие эхолота. Но нервные окончания не улавливали ответную волну. Не было и намека на то, что где-то поблизости находятся ид-существа, его единственный источник питания на этой пустынной равнине. Керл безнадежно припал к земле. Его огромный силуэт вырисовывался на фоне красноватой лиши неба. Он походил на темного тигра, приготовившегося к прыжку. Керла тревожила потеря контакта. У него был чуткий слух, который, когда все было в порядке, обнаруживал ид-существа за милю, а то и больше. По-видимому, что-то в его организме было нарушено. Невернувшийся к его антеннам сигнал говорил о том, что в организме его что-то расстроилось, появилась болезнь, о которой ему приходилось слышать раньше. Семь раз за последние сто лет он встречал керлов, до того слабых, что они уже не могли двигаться. Он без сомнений убивал их и забирал себе тех немногочисленных идов, что еще поддерживали их жизнь.
Вспомнив это, Керл вздрогнул. Потом он громко зарычал, и голос его откликнулся эхом в горах и существовал уже отдельно от него, выражая звериную волю к жизни. Однако, туч же он пришел в себя. Высоко над линией горизонта он заметил крошечную светящуюся точку. Она быстро приближалась, вырастая во все увеличивающийся металлический шар. Потом шар превратился в корабль. Огромный, сверкающий, как отполированное серебро, он заметно замедлял свой ход, просвистев над самой головой Керла. Затем корабль отлетел вправо за черную линию холмов, секунду повисел неподвижно и скрылся из виду.
Керл вышел из оцепенения. С тигриной быстротой он понесся вниз по склону. Его круглые черные глаза горели лихорадочным желанием. Усики-антенны, забыв о своей уменьшающейся активности, так сильно вибрировали, посылая сигналы, определяющие идов, что тело ответило острым приступом голодной боли.
Далекое солнце, теперь розоватое, висело высоко в пурпурно-черном небе, когда он припал к скале и уставился на открывшиеся внизу развалины домов. Серебряный корабль, несмотря на его размеры, казался совсем маленьким среди этого пустынного, лежащего в руинах города. В нем было столько энергии, угадывалась такая сила затаившегося движения, это был слиток жизни в мертвом пространстве. Корабль покоился во впадине, возникшей под действием его веса. И впадина тоже казалась живой среди мертвых линий вымершего города.
Керл не мигая смотрел на двуногие существа, вышедшие из корабля. Небольшими группками они стояли у лестницы, спустившейся из ослепительно-яркого отверстия, находящегося в сотне футов над землей. Его глотка сжалась. Его сознание помутнело от дикого желания броситься и смять эти, казавшиеся такими игрушечными, существа. Они излучали волны и это была та самая вибрация, которая шла от идов. Но память гасила инстинкт хищника. Мускулы не торопились наполнить гибкое тело энергией прыжка. Это было давнее воспоминание о прошлом его расы, о машинах, умеющих уничтожать, о силе, превосходящей всю мощь его собственного тела. Он успел заметить, что прилетевшие одеты в блестящие костюмы, сверкающие под лучами солнца.
Память перегрела каналы его схем. Только теперь Керл подумал о том, что это, должно быть, экспедиция с другой звезды. Ученые будут исследовать, а не разрушать. Если он не нападет, ученые не станут его убивать. Ученые тоже глупы на свой лад!
И все-таки осмелев от голода, он вышел на свободное пространство. Он увидел, что существа сразу его заметили и стали с опаской смотреть в его сторону. Трое находившихся к нему ближе других, медленно повернули к более удаленным группам. Самый маленький из них вытащил из футляра на боку металлический прут и держал его в руке.
Керла все это встревожило, но он продолжал двигаться вперед. Поворачивать было поздно.
Эллиот Гросвенф остался там, где стоял, возле трапа. Он уже привык держаться позади всех. Его не очень-то жаловали члены экспедиции на борту «Космической Гончей». Он был единственным некзиалистом в этой компании. И его работа да и сама личность не интересовали членов операции. Гросвенф давно думал заняться своей непосредственной работой, да все не представлялось случая.
Передатчик, вмонтированный в шлем его скафандра, ожил. Кто-то мягко рассмеялся и произнес:
— Что касается меня, то я не рискну встретиться с таким великаном.
Гросвенф узнал голос Грегори Кента, главы химического отдела. Слабый физически, Кент был сильной личностью. У него было много друзей и людей, которые его поддерживали. Он уже выставил свою кандидатуру на пост директора экспедиции на предстоящих выборах. Их с нетерпением ожидали, ведь они вносили определенное возбуждение в монотонную жизнь корабля. Из всех, кто следил за приближающимся чудовищем, лишь Кент вытащил оружие. Теперь он стоял, держа его наготове.
Послышался другой голос. Он был более низким и спокойным. Гросвенф узнал Хэла Мортона, директора экспедиции.
— Это одна из целей вашего участия в экспедиции, Кент. Вы не оставляете места случайностям.
Замечание было дружеским. Оно не совмещалось с тем, что Кент претендовал на пост директора, который занимал сейчас Мортон. Конечно, его можно было рассматривать и как некую дипломатическую виртуозность, если считать, что таким образом наивные слушатели оповещались о том, что Мортон не питает злых чувств к сопернику. Гросвенф не сомневался в том, что директор способен на подобный ход. Он считал Мортона умным, честным и весьма проницательным человеком, который мог без труда управлять любой ситуацией.
Гросвенф заметил, что Мортон шагнул вперед, стараясь оказаться чуть впереди остальных. Его сильное тело казалось особенно крупным сквозь прозрачный металлический костюм.
Эллиот Гросвенф услышал, о чем говорят и остальные:
— Не хотелось бы мне повстречаться с этой малышкой в темноте один на один.
— Не будь дураком! Это явно высокоразвитое существо, возможно, из господствующей расы.
— Его физическое развитие, — произнес голос, принадлежавший психологу Сидлу, — указывает на свойственную животным адаптацию к окружающей среде. С другой стороны, направляясь к нам, зверь действует не как животное, а как разумное существо, знающее о нашем развитии. Вы заметили, что оно сковано в движениях? Это указывает на то, что оно понимает, что мы вооружены, и поэтому осторожничает. Я бы хотел как следует разглядеть концы щупалец, расположенных на его плечах. Если они суживаются в рукоподобные отростки или чашечки, то я, пожалуй, стану утверждать, что мы имеем дело с потомком жителей этого города. — Он смолк, но потом закончил: — Нам бы очень помогло, если бы мы смогли установить с ним связь, хотя пока я склонен предположить, что оно выродилось и вернулось в первобытное состояние.
Керл остановился, когда оказался в десяти футах от незнакомого существа. Потребность в идах была нестерпимо сильной. Его сознание готово было погрузиться в хаос, и ему стоило огромных усилий сдерживать себя. Тело великана жгло. Власть плоти требовала действий. Перед глазами возникла пелена.
Люди подошли к нему почти вплотную. Керл видел, что они изучают его с любопытством. Когда они говорили, их губы двигались под прозрачными шлемами. Форма их общения — он был уверен, что чувства его не обманывают, — была ему недоступна. Волны, излучаемые ими, были той частоты, принимать на которой он не мог. Все его сигналы оказались бесполезными. Силясь казаться дружелюбным, он передал по усикам свое имя, указывая на себя щупальцем.
Шилова Юлия
Бажанов Олег
Пехов Алексей
Ильин Андрей
Роллинс Джеймс
Сертаков Виталий