Будды. В эти моменты Просветленные выпадают из круговорота Сансары, и деяния
их недоступны никому.
Безначальным Дао.
совершенно уверен.
совсем другого человека. Проявиться мгновенно и неотвратимо, как удар
молнии. Как вспышка света; света, дарующего прозрение - и зачастую скорую
смерть.
Тетушки (теперь прекрасно понимая всю условность этих имен), лежавших между
их монашеством в Шаолине и жизнями, закончившимися самоубийством несколько
месяцев назад.
в роковые для них (и не только для них!) минуты.
***
не вполне понимая, что имеет в виду под словами "все началось". - С
постройки монастыря у горы Сун? С рождения Будды Шакьямуни? Или еще раньше,
с появления рода человеческого? А может, - вдруг пронзила его догадка, -
может, все началось, когда Бородатый Варвар, неистовый Бодхидхарма, явился
под стены Шаолиня? Или когда в подземельях обители был воздвигнут
таинственный Лабиринт Манекенов?.."
осенило.
Варвара - и тут взгляд его упал на одну из картинок в Недремлющем Оке.
собирались исчезнуть вместе с добычей!
7
этого. Он чувствовал, что, наверное, скоро умрет, и лишь надеялся встретить
смерть не во время допроса - просто однажды, уйдя в забытье и очутившись в
аду Фэньду, он больше не вернется в мир живых.
бездонную яму, в Преисподнюю сна, где давно ощущал себя своим. Днем он лишь
отбывал тяжкую повинность существования на каторге бытия. И с каждым днем
мир людей казался ему все менее реальным. О, сейчас судья прекрасно понимал
бритоголовых хэшанов, толкующих о бренности всего сущего в мирах Желтой
пыли, об иллюзорности человеческого бытия и об истине, лежащей за ободом
Колеса Сансары, в котором вращаются люди, раз за разом возвращаясь на круги
страдания и бессмысленной суеты. Теперь выездной следователь знал это, он
видел правду собственными глазами, - и медленно угасал, все дальше уходя за
грань, откуда нет возврата... Нет, он не жалел об этом. Освобождение от оков
плоти, прекращение мучений - для него это были не пустые слова; он ждал мига
смерти почти с нетерпением.
знал толком, что это такое. Он мечтал остаться в Преисподней и вопреки всему
завершить начатое им дело. Это стало у судьи своего рода навязчивой идеей -
пусть после смерти, но закончить последнее расследование! Вопреки всему,
даже смерти.
кошмар; он не знал, сколько прошло времени с момента его ареста. Десять
дней? Двадцать? Месяц?
которой судья находил спасение лишь в аду. Изредка из месива пульсирующей
боли выныривало яростно брызжущее слюной (или, наоборот, приторно-слащавое)
лицо дознатчика; чиновник о чем-то спрашивал выездного следователя, но Бао
не отвечал - потому что, когда он не выдерживал и начинал говорить...
исчезала боль в истерзанном теле, голова прояснялась, и мысли послушно
выстраивались в нужном направлении, как атакующие солдаты, направляемые
рукой умелого полководца. Тем не менее и тигроглавый булан, и старый
знакомец Ли Иньбу, и время от времени навещавший судью Владыка Янь-ван - все
они отмечали, что Солнечный чиновник выглядит усталым и осунувшимся; чем
дальше, тем больше.
следователем в мире живых) все настойчивее предлагал свою помощь. Бао до
хруста сжимал зубы, благодарил и отказывался - это было труднее, чем
отказывать дознатчику, сулившему прекращение пыток. Ведь он никого не
предаст, согласившись на предлагаемую Владыкой помощь, совесть его будет
чиста, а гордость... неужели гордость столь важна, когда речь идет о
собственной жизни?! Все было верно, и надо было соглашаться - но губы сами
собой всякий раз произносили слова вежливого отказа, Яньло хмурился, качал
головой и уходил. Где-то в глубине души Бао понимал, что поступает
правильно: за все приходится платить, а помощь Владыки обойдется недешево.
равновесие сместилось в пользу Яньло!
еще немного - и судья окончательно сойдет с ума, а безумный сянъигун
бесполезен для принца Чжоу!
***
здесь, судья едва успевал поднимать тревогу. О том, чтобы продолжать
расследование в таких условиях, не могло быть и речи. Несколько раз выездной
следователь замечал, что руки начинают бороться между собой: одна пыталась
схватить свиток, а другая не давала, оттаскивая противницу в сторону.
Однажды судья Бао не поленился шагнуть в стену, дабы вблизи взглянуть на
бумагу, из-за которой разгорелась особо упорная борьба.
уцелевшем документе: "Судья Бао по прозвищу Драконова Печать из города
Нинго".
своей судьбой ("Заодно узнаю, сколько мне осталось жить", - мелькнуло в
голове), но мягкая лапа тяжело опустилась на его плечо.
булан с телом пантеры. - Я полагаю, Князь будет недоволен... Вам нельзя
этоговидеть.
ухом голос Ли Иньбу; и огромный черт-лоча, не спрашивая разрешения, устало
опустился рядом на покрытый толстым ковром пол.
подавленное состояние коллеги.
клетки сбежала!
Такое творила... Не одна сотня мужиков по ее милости раньше срока
окочурилась! А эти олухи, стражники! Якши камнеголовые! Знали ведь, с кем
дело имеют, ротозеи! Да и то сказать: замки заперты, решетки целы, а
Чернобурки нет! Кто виноват? Ли Иньбу виноват! Я, что ли, ее стеречь
должен?! Я только приказ об аресте оформлял! Вот, грозятся устроить мне
земное перерождение, чтоб я ее и ловил! А почему я? Сексуальные преступления
- это вообще не по моему ведомству!
тут до выездного следователя дошло, что в Оке уже довольно давно не видно
никаких рук, а раз так...
несколько мгновений затребованный свиток Пути Дамо, Бодхидхармы,
Просветленного Учением, упал на его стол прямо из воздуха.
развернул свиток.
бородатый, а довольно-таки милый юноша, и никакой не варвар, а сын раджи
Сугандхи - благополучно родился в Индии и с младых ногтей целиком посвятил
себя Учению.
Патриарха-в-одной-сандалии: юноша сидел под деревом, предаваясь медитации, -
и знакомое сияние озарило свиток, скрыв от глаз следователя происходящее.