какую-то психологическую диверсию... - Хомура помолчал. - Мы даже не
станем передавать вас вещим, но вам от этого легче не придется. Ну, не
передумали?
страдальческое выражение, рука поднялась и резко опустилась. Лекона еще не
понял, но Хомура уже выключил звук.
голосом ребенка...
сейчас изменим. Секунду. - Хомура осторожно повернул один из лимбов на
пульте. - Вот. Теперь все будет в порядке.
спросить:
лицом, первыми неуверенными движениями после выхода из корабля; здесь не
было, правда, развалин, наоборот, никакого жилья не виднелось поблизости,
не очень широкую поляну окаймляли деревья. Но уж очень не похожи были эти
деревья на те, что виделись ей в моменты углубления в память, и слишком уж
напоминали они то, что так часто приходилось видеть там, на Старой:
понурые ветви, серая, запыленная листва, и не радость источали эти
деревья, а уныние: было так, словно ты ехал в гости к молодому, полному
сил человеку, но где-то что-то сдвинулось во времени - и ты вдруг нашел
его одряхлевшим стариком. Невеселой получилась встреча...
хотела было опуститься на траву (так часто в мыслях садилась она на
густую, сочную, яркую траву, забрызганную красными, желтыми, синими
пятнышками, цветов!), но вовремя увидела, что и трава была не та - поляна
сильно облысела, показалось Мин Алике, в то время как она, всматриваясь,
понемногу узнавала: да, она не впервые оказалась здесь, именно отсюда ведь
ее отправляли на Старую планету десять с лишним лет назад, и именно эта
поляна всегда вспоминалась ей, как последний привет родной земли; но,
господи, как все изменилось, и трава росла, казалось, из последних сил,
готовая в любой момент Сдаться и увянуть, пожухнуть, пожелтеть,
рассыпаться прахом... Мин Алика глубоко вдохнула воздух. Странным был
запах; не тот, городской, запах нагретого бетона и металла, от которого
никуда не уйти было там; но и не запах вольной, ничем не стиснутой жизни,
какой помнился ей, с каким нераздельно были связаны ее детство, юность,
все, что успела она прожить и пережить здесь. Запах был таким, как будто
не так давно что-то сильно горело поблизости, успело уже погаснуть и даже
сам запах гари уже выветрился - и все же что-то от него осталось, и это
оставшееся угнетало и перебивало все остальное и не давало ничему пахнуть
в полную силу. Какой-то тяжелый, неживой запах это был, не такого ожидала
женщина от родной планеты, и, действительно, впору было воскликнуть: "Да
куда вы, в конце концов, меня привезли?"
кряжистый коротыш. Он заставил Мин Алику пережить в начале рейса несколько
неприятных секунд, когда, после того как корабль установился на курсе,
неожиданно вошел к ней в каюту, едва дав себе труд постучать, так что она
даже отозваться не успела. Мин Алика еще лежала; капитан присел на край
койки и положил руку ей на плечо, и ей показалось... Она напряглась,
готовая к любой защите, это она умела. Но капитан вдруг улыбнулся, и тут
она увидела, что человек он уже очень немолодой, вылетывал, наверное,
последние рейсы, перед тем как фирма отправит его на пенсию, в волосах его
было много седины, а в глазах - усталости, но морщинки вокруг глаз
говорили скорей о доброте. Он медленно снял руку с ее плеча, она так же
медленно расслабилась. Глядя на нее, капитан несколько раз мелко кивнул
головой, - она подняла брови, не понимая, - и сказал: "Напрасно вы именно
сейчас. Напрасно". - "О чем вы?" "Вы давно не бывали дома?" - спросил он.
- "Десять лет". - "Тогда и совсем напрасно". - "Не понимаю. Почему вы так
считаете?" Капитан подумал немного. "За десять лет многое изменилось", -
сказал он наконец. "Да, - согласилась Мин Алика. - Я, например, стала на
десять лет старше". Капитан усмехнулся: "Это частности. Я имею в виду -
все изменилось на нашей маленькой планете. Там, на Старой, вы, наверное,
читали газеты. Ну, хотя бы время от времени". "Разве что время от
времени", - улыбнулась Алика. - "Тогда знаете, что писали и передавали на
Старой по поводу лихорадки вооружений у нас". Мин Алика кивнула: "Конечно.
Но кто же принимает всерьез то, что пишут в газетах?" Капитан покачал
головой. "Вообще-то, может, это и правильно. Но в данном случае... Мы ведь
действительно сейчас не уступаем Старой в смысле обороны. У нас есть все
то, что и у них. И наши армады столь же многочисленны, и наши войска
тоже". "Да, так они писали", - согласилась Мин Алика. - "И это верно. Но
вы можете представить, во что это нам стало, нам, планете, уступающей
намного не только по территории, но и по населению. У нас многое
изменилось, говорю вам, девочка. Мои дочери - одна примерно ваших лет,
другая помоложе. Одна сейчас в силах обороны, во вспомогательном корпусе,
другая - тоже в обороне, электронный дивизион". - "Значит, девочки
захотели защищать свою планету, что тут такого, что вас огорчает? Я
понимаю, вы хотели для них не этого..." - "Чего я хотел - дело десятое.
Важно, что и они хотели совсем другого. Но кто их спросил? Мобилизовали.
Знаете ли, девочка, сейчас женщин мобилизуют, как раньше - мужчин. В силы
обороны, в оборонную промышленность... Она у нас теперь, пожалуй, не
уступает Старой. Она - да, не уступает... У нас вы больше уже не найдете
просто мать семейства, хозяйку дома. А ведь при вас, наверное, так еще
было". Мин Алика кивнула. "А мужчин что, больше не мобилизуют? Почему?" -
поинтересовалась она. - "Потому что всех, кого можно было, уже
мобилизовали. Уже служат в Силах. Даже и люди моего возраста. Все мы
чувствуем: идет к большой драке. Не только потому, что я вот раньше возил
со Второй редкие фрукты, а со Старой - женские тряпки, а сейчас в оба
конца вожу приборы и оружие: не только поэтому. А еще и потому, что долго
нам так не выдержать. Не знаю, как там Старая, им все-таки проще, у них
народу много, но мы долго не протянем при такой жизни. Знаете, девочка,
смешно сказать: за последние годы женщины почти и не рожают. Когда бывает
свободная минутка, выйдешь на улицу, зайдешь в парк; раньше там не
повернуться было от колясок с младенцами, а те, что постарше, так и кишели
под ногами, ходить надо было осторожно, но на душе сразу делалось весело:
жизнь, жизнь! А сейчас - редко когда увидишь старуху с колясочкой, и
прохожие на нее глядят, как на диво, а нянька или бабка на прохожих
таращится, как на налетчиков: у нее как-никак сокровище в коляске...".
"Отчего же так?" - не сразу поняла Мин Алика. "Потому что не разрешают.
Служить надо, работать надо, усиливать оборону. А рожать да выкармливать -
дело долгое и хлопотное. Обещано, что после победы все запреты будут
сняты, все женщины демобилизованы, да и многие мужчины тоже, тогда
рожайте, сколько захочется. А пока - воздерживаются, это считается
патриотичный. Но сколько так можно жить? Все ведь понимаю, и Круглый Стол
тоже, что лет через пятнадцать-двадцать это еще как скажется - то, что
сейчас нет младенцев. Моя младшая, та, что электронщица, работает, вернее
- служит в самом важном месте, при Суперстрате, при нашей самой главной
военной машине, подробностей не знаю... У них там всякие поблажки и
привилегии, не сравнить с другими, но насчет замужества, ребенка - и
думать запрещено. - Он вздохнул. - Вот почему я вас и пожалел. Не знаю,
как вы там жили на Старой, понимаю, что сюда-неспроста летите. Но там вы,
наверное, могли хоть ребенка завести при желании, да и занимались навряд
ли обороной. Да нет, я понимаю, кто вы, - капитан усмехнулся, - на ведь
была у вас, надо полагать, и другая жизнь - простая, всем видная?" Мин
Алика кивнула. - "И чем вы там занимались?" "Картинки рисовала", -
усмехнулась женщина. "Картинки... - протянул капитан Урих. - У нас не
порисуете. Найдут для вас занятие и посерьезнее... Да и что рисовать
сейчас? Помните наши рощи, леса, парки?.. Помните, конечно. Других таких
нет, наверное, во всей Вселенной. Не было, вернее. Потому что сейчас они
гибнут". "Отчего?" - не очень поверила Мин Алика. "Промышленность.
Оборонная. Не представляете, сколько за эти десять лет мы построили. И,
конечно, на какую-то особую защиту среды не оставалось ни времени, ни
денег. На все один ответ: после победы. Да будет ли только эта победа?.. -
капитан Урих еще раз покачал головой. - Знаете, что? А может, вам и не
стоит сходить? Давайте-ка, я отвезу вас назад, за те же, как говорится,
деньги. Жаль вас. Очень вы мне понравились". Мин Алика медленно-покачала
головой. Капитан чуть нахмурился. "Ну, извините. Да и то, зачем это" я, на
самом деле? Может быть, вы как раз ничего против такой жизни и не имеете?"
Голос его сразу стал чужим, и теперь уже Мин Алика положила руку на его
плечо. "Нет, капитан, большое вам спасибо, но у меня неотложные дела. Вот
сделаю их - там видно будет". - "Ну что же, вам виднее, мое дело было -
предложить, предупредить вас, а дальше - как знаете. Но если захотите
назад - я всегда к услугам; наверное, завтра же и стартую обратно - оружия
закупили много, кораблей не хватает, вот и приходится вертеться как белке
в колесе". "Спасибо, капитан", - сказала Мин Алика снова, уже вдогонку.
Березин Федор
Шилова Юлия
Земляной Андрей
Херберт Фрэнк
Мацумото Сэйте
Смит Кордвейнер