Чтение 53–й страницы книги ~Вечный ветер~

- Появился гравиталет.

- И на нем еще робот. Ну?

- Мы полетели над космодромом. Потом над унылой каменистой равниной.
Внизу валялось множество мертвых роботов.

- Дохлых. Целые кучи. Но постой, постой. Все это не так трудно угадать.
Скажи, что рассказывал кальмар-водитель?

- Историю завоевания планеты.

- Ты делаешь успехи. Продолжай.

- Невероятно! - сказала Биата. - Но и я все это видела. Вот только
сейчас меня заставляли ремонтировать солнечные батареи. Хорошо, что я
кое-что смыслю в солнечных батареях, а одну из моих дублей повели на
переплавку. Так сказал тот главный с гравиталета. Она не разбиралась в
солнечных батареях.

- Ну что? - Костя потер руки. - А вы смеялись. Тройной сон! Вещь
небывалая в истории сновидений! Рассказывай, Биата, о гибели пришельцев.
Все, что мы услышали от водителя гравиталета. Кажется, он вообще был
главным.

- Нет, - сказала Биата, - главным, диктатором был кто-то другой,
гравиталетчик только выполнял чьи-то распоряжения. Может, там есть
электронный мозг.

- Похоже, - согласился Костя. - Перед гибелью люди-кальмары могли
оставить программу действий для армии роботов. Дело в том, что на эту Линли
летит новая партия эмигрантов и роботы должны создать если не море, то
приличные водоемы.

- Водяная цивилизация? - Петя вопросительно посмотрел на Биату.

- Да, они жили в воде, - продолжала Биата. - Первые эмигранты уже почти
освоили планету. Мы видели бассейны в зданиях без окон, но очень светлых.
Посмотрели бы вы фрески на стенах! Совершенно непередаваемая гамма цветов
подводного мира. И эти люди-моллюски с продолговатыми глазами... Все они
умерли очень давно.

- От какого-нибудь вируса, - заключил Костя.

- Возможно, - согласилась Биата. - Гравиталетчик сказал, что им удалось
создать много водоемов, но роботы стали погибать от коррозии поверхностей, а
люди - от коррозии внутренностей. - Биата перевела дух. - Теперь самое
интересное. Каким-то образом они сняли с нас "матрицы" и начали создавать
дубли.

Биата стала рассказывать, как мы стояли на раскаленной от солнца
площади, а из черной двери выходили по трое наши дубли - точные копии - и,
не взглянув на нас, уходили по желтой дороге.

- Массовый гипноз, - сказал Петя Самойлов. Ки покачал головой.

- Но тогда надо предположить, что мы имеем дело с
высокоинтеллектуальным гипнотизером. Чтобы внушить такие картины, надо
обладать способностью воспринимать любую информацию и трансформировать ее в
сознание других существ вполне сознательно.

- Надо посоветоваться с нашими биониками, - решил Петя. -
Действительно, все необыкновенно сложно и пока необъяснимо. Для меня ясно
одно: что если бы двери открывались во время полета, то нам с тобой не
пришлось бы слушать фантастическую новеллу, увиденную во сне, а им -
рассказывать ее.

Биата задумалась, потом сказала:

- Наверное, ему удалось настроить нас синхронно и чье-то более сильное
воображение, Ива или Костино, только не мое, их более сильная воля создали
этот необыкновенный сон... Вот и наш остров! Киты! Дельфины!.. Нет, никогда
бы я не согласилась надолго покинуть нашу Землю.

ВЕЧНЫЙ ВЕТЕР

Пальмы торчали вкривь и вкось, песок отражал нестерпимый свет солнца,
океан ревел при каждой неудачной попытке перебраться через барьерный риф.
Меж деревьев зеленели кусты с жесткими глянцевитыми листьями и красными
цветами. На искрящемся коралловом песке лежали половинки кокосовых орехов и
сухие пальмовые листья. Песок, тонкий и тяжелый, из перемолотых водой и
ветром кораллов и раковин, набирался в сандалии и при каждом шаге высыпался
и улетал, подхватываемый ветром.

Идти было тяжело и радостно. Тяжело потому, что ноги вязли в песке, а
радость принесла с собой Биата. Она шла с Костей далеко впереди. Вера
насвистывала какую-то импровизацию на мотив, подслушанный у пассата. Она
улыбалась, все время щуря глаза под огромными стеклами очков. Ее не
тревожило, что Костя с Биатой о чем-то разговаривают и хохочут вдалеке от
нас. Ей было хорошо, как и мне, как всем нам в те удивительные дни. Все мы
находились в состоянии восторженной влюбленности и безотчетной веры, что все
идет так, как надо. Вначале я хотел было прибавить шагу, но Вера остановила
меня взглядом. "Зачем? Пусть. Им хочется побыть вдвоем", - сказали ее
большие серые глаза.

- Пусть! - сказал и я с веселым отчаянием и взял Веру за руку.

Сразу стало легче идти, хотя мне пришлось тащить ее навстречу ветру.

На этом атолле мы впервые. Их всего восемь, крохотных, затерявшихся в
океане клочков суши, оставленных для птиц и людей, ищущих уединения. Здесь
все как тысячи лет назад. Возможно, песок стал мельче и больше стало
растительности. За последние годы появилось много пальм, насаженных
молодоженами, на таких пальмах привязаны дощечки с датами, когда счастливцы
закопали в песок кокосовый орех.

- Чудаки, - сказала Вера, - они хотят запечатлеть на века свои имена.
Заманчивая и грустная перспектива, обреченная на неудачу. Даже пирамиды
пришлось покрыть пластиком, чтобы ветер и песок в конце концов не стерли их
с лица земли.

С наветренной стороны под каждым кустом сидели взрослые птицы или
птенцы носом к ветру, чтобы песок не набивался под перья. Птицы провожали
нас настороженными взглядами.

Вера спросила:

- Как они на нас смотрят, ты заметил? Как хозяева на пришельцев... Не
тяни так сильно, руку оторвешь. Остановись, дай отдышаться.

Мы стояли спиной к ветру. Пальмы чуть вздрагивали, привычно
сопротивляясь воздушной реке. В лагуне, подернутой рябью, покачивалась наша
белая ракета.

Вера сказала:

- Здесь все так же, как в первые дни сотворения мира. Только ветер
треплет волосы. Тогда было тихо, - сказала она уверенно, - очень тихо.

- Почему тихо? Наоборот!

- Ты ничего не понимаешь в сотворении миров. - Она помолчала и, не
поворачивая ко мне лица, сказала: - Вот послушай, что-то вроде стихов:

Вода и небо.

Песок и пальмы.

Хмурые птицы.

И ветер,

Вечный ветер,

Уносящий печали былых времен.

Нет, лучше "приносящий печали". Все равно плохо. Где-то я уже читала
или слышала. Хочется сказать новое, никогда еще не сказанное. Как это
невообразимо трудно!

Мне понравились меланхолические строчки и особенно голос Веры,
проникновенный, певучий. Я похвалил ее.

Вера покачала головой:

- Я же знаю, что не получилось. Простые перечисления.

- Ты необыкновенно взыскательна к себе, - сказал я. - Очень верно у
тебя насчет ветра. И про остров ты сказала очень точно, у него совсем
первобытный вид.

- Ну, не совсем, здесь уже побывали любители уединения. Но все следы
сметены. Вот это и навевает грусть. Прошлое всегда должно быть с нами. Оно
обогащает. Не то мы станем как эти птицы... Или нет, птицы все в прошлом,
они консервативны, как сама природа. Без прошлого люди как необитаемые
острова.

Она постояла, глядя невидящими глазами на пляшущие вдалеке валы,
тряхнула головой.

- Ну, а вот эти строчки:

Вечный ветер приносит нам прошлое.

Оно везде, это прошлое.

И в этом небе.

И в океане.

И в этом песке.

И в шелесте пальм.

И в нас.

В каждом атоме - прошлое...

Вера посмотрела на меня:

- Молчи. Идем. Стихов еще нет. Они где-то близко бродят, но не
показываются. Только дают о себе знать. В этих строчках - тема.

Мы пошли, взявшись за руки, увязая в песке. Она говорила, подставляя
лицо ветру:

- Большая, огромная тема в этом "Вечном ветре". Я хочу рассказать
балладу о бесстрашных, идущих навстречу ветру и гонимых ветром. И знаешь,
кто мне подсказал тему ветра? Дельфиний отец. Человек с железным сердцем! Я
люблю говорить с ним среди его бесконечных "закатов" в обществе Прелести,
внимательно слушающей, все запоминающей и изрекающей кстати и некстати
афоризмы. Помнишь, еще в "Альбатросе" он спросил нас:

"Что, подхватил ветерок? Теперь вам не остановиться. Сколько ни вяжи
рифов, он будет мчать. И пусть мчит. Только учитесь управлять парусами. До
цели далеко. Ох как далеко!" Помнишь?

Я ответил, что помню эту сентенцию, которая тогда показалась мне
напыщенной.

- А мне нет. Мне сразу понравился учитель. Костя относился к нему
несправедливо, даже жестоко, а тот сразу что-то в нем открыл за его бравадой