было закреплено обыкновенными винтами.
цистерны. Он знал, что стоит только отвернуть кольцо, убрать резиновые
прокладки, и круг с ламповым патроном упадет внутрь шара. Тогда -
воздух и желанная свобода!.. Но чем отвернуть?.. Он снова стал шарить
по карманам.
жестяный цилиндрик, выбросил из него разрядившиеся батарейки, затем
линзу, лампочки и каблуком старался сплюснуть корпус фонарика, чтобы
получить подобие отвертки.
и Васильев попробовал отвернуть ею винт.
широка.
невозможно...
пластинку! Васильев опять стал искать в карманах... В уголке
затерялась монета. Никогда в жизни он так не радовался никакой
находке! Он закрепил ее в трубке - она точно пришлась по диаметру.
отвинчивать винты. Их было много. Пальцы уставали от напряжения.
каждом резком ударе волн, скользил на дно шара и вновь карабкался
вверх... Монета выскакивала из трубки. Боясь ее потерять, инженер брал
монету в зубы и стискивал так крепко, будто старался раскусить
надвое...
оставшиеся. Сколько их? Сколько глотков воздуха осталось в цистерне?
свет, жизнь!.." Он и Синицкий опять увидят яркое, голубое небо, вышки
и виноградники...
резиновая прокладка. Ее надо было оторвать. Васильев обломал все ногти
- резина не поддавалась. В отчаянии он стал рвать ее зубами.
стала соленой - она смешалась с каплями морской воды. Вода проникла
сквозь щели у резинового кольца!
всем телом на резине.
инженер скатился вниз.
x x x
побежали по лицу. Васильев глубоко вздохнул. Битва за жизнь была
выиграна! Самое страшное осталось позади.
слабо, но дыхание - инженер чувствовал его на своей щеке - было
ровным, спокойным. "Ничего, скоро очнется".
Виден ли берег? Все эти вопросы сразу встали перед ним.
волны метались над шаром, и брызги их ливнем падали вниз. "Наверное,
шторм все еще продолжается, - подумал Васильев. - Хорошо, что на дне
цистерны укреплен балласт, иначе она бы перевернулась". Он снял с себя
рубашку и, скомкав, заткнул ею отверстие.
буря ему не страшна. Толстые стенки цистерны выдержат натиск любого
урагана. "Это тебе не деревянная бочка ниагарского смельчака!" подумал
он и, усевшись на дне шара, с наслаждением вытянул ноги...
глазами.
дневнике. Все погибло... Все, чему он отдал последние годы жизни.
Погибли труды тысяч людей. И если он останется жив, как он сможет
смотреть им в глаза?..
вдруг возникла в его душе... "Родной мой! Все из-за меня". Опять он
вспомнил бледное лицо юноши, когда тот старался улыбнуться и жадно,
широко раскрытым ртом ловил последние остатки воздуха в стальной
коробке... По привычке студент вынимал гребенку, поправлял галстук и
ничем не хотел показать Васильеву своего страха...
дать ему воды.
фляжка, которую он предусмотрительно положил сюда и закрепил куском
проволоки.
аппарат Саиды, сигнальные ракеты. Но где же фляжка? Где?..
оказалась плохо завинченной. Вода вылилась и смешалась с морской, что
плескалась на дне шара, под балластом.
да, кстати, и ни крошки хлеба.
для фонаря смятую рубашку.
шарообразном доме наступал рассвет.
неба. Но дом все же оставался тюрьмой. В его окно еле пролезала
рука...
крышке люка. Снова нужны нечеловеческие усилия, чтобы сдвинуть с места
тяжелую крышку, повернуть ее...
уже не слушаются его, что в них лопнули жилы.
пошла по нарезке.
охватило Васильева, когда он высунулся из люка и, опираясь на его края
локтями, огляделся по сторонам.
мелкие белые барашки на волнах. Похоже, что это ветер рассыпал по воде
лепестки цветущих яблонь... Берегов не видно. Море казалось огромной
чашей, и в ней плавала маленькая горошинка - белый шар...
на картах пунктиром. Здесь обычно не ходили ни торговые, ни
пассажирские суда. В эти места не часто заплывали и рыбачьи баркасы.
на это мало надежды... Цистерна тоже может где-нибудь плавать
поблизости... Ничего не известно. А вдруг и ее и нас с Синицким во
время бури унесло черт знает куда?"
Васильеву навсегда запомнится эта ядовитая синева. Только синий цвет.
От него кружилась голова, болели глаза. Противная тошнота подступала к
горлу.
Васильев обмотал ее рубашкой, снова высунулся из люка и до боли в
глазах смотрел на горизонт.
земля близка?..
бесцельно смотрел на туманный горизонт, где голубоватое небо, цвета
жидкого молока, сливалось с водой.
неясное очертание - то ли берега, то ли судна.
Ветер нес шар прямо к ней. Васильев присмотрелся... Из тумана выплывал
небольшой островок...
остров, - подумал инженер, - просто груда камней... Такие часто
встречаются на Каспии".
шар. Подложив под него камни, чтобы он не скатился обратно в море,
инженер потянулся, выпрямился во весь рост и осмотрелся по сторонам...
в несколько десятков квадратных метров. Покрытый галькой и обломками
скал, лишенный растительности, он не мог вызывать какие бы то ни было
симпатии даже у самого непритязательного путешественника.