стал непредсказуемым, - с обычным своим грубоватым дружелюбием заметил
Джон.
и с этим не справился, - ворчливо закончил гном.
Да убей он дракона - королевские войска шли бы на тебя сейчас из долины
Ильфердина через Бездну!
успокаивающе. - Не ершись. Мне от его слов ни холодно, ни жарко, а криком
ты ничего не докажешь.
все врата были распахнуты, - сердито возразил Балгуб. - Но мы замкнули
двери, а если надо, то обрушим их взрывчатым порошком - его у нас там
накоплено много.
Поликарп. Звенья слишком просторной кольчуги легонько звякнули, когда
правитель, скрестив руки на груди, прислонился узким плечом к каменной,
исписанной учеными каракулями стене. - Ей достаточно было бы проводить их
до Пещер Целителей, а оттуда до подземных ворот Цитадели, как уже было
сказано, путь прямой. Что же до того, будто власть Камня никак не
изменилась после вмешательства Зиерн... - Он взглянул на сгорбленную спину
нахохлившегося гнома. - Вот ты единственный Целитель, Балгуб, избежавший
гибели. Дракона в Бездне больше нет. Рискнешь ты воспользоваться Камнем?
встречи с голубыми.
пока я, она и другие оставшиеся в Беле Целители не изучат вместе, что
произошло с Камнем, я не воспользуюсь им ни ради добра, ни ради зла. Но
если речь зайдет о том, чтобы сохранить Цитадель и не допустить в Бездну
Зиерн, то уж лучше я, чем она. - Белые ручки, похожие на двух подземных
креветок, легли, скрючившись, одна на другую. Лунные камни перстней
блеснули над испятнанным чернилами столом. - Мы должны поклясться, что не
допустим Зиерн к Камню. Пусть каждый гном и каждый человек... - Балгуб
взглянул на правителя не то властно, не то умоляюще, и Поликарп слегка
наклонил голову, - умрет, но не позволит ей снова протянуть руку к тому,
чего она ищет.
с дотошностью истинного ученого добавил Поликарп, - то умереть придется и
в этом случае.
продуваемого всеми ветрами гребня крепостной стены воздух в помещении
показался ей спертым и затхлым, как Рыночный Зал прошлой ночью.
Застоявшийся дух пыльной бумаги и кожаных переплетов смешивался с кислым
запахом тюфяков, в которых давно уже не меняли солому. После напоенного
травой и водой западного ветра дышать такой смесью было тяжко. Книги
громоздились, вздымаясь к потолку, вдоль двух стен; третья была завалена
свитками, и это заставляло вспомнить рабочий кабинет Джона в Холде.
Некоторые тома были уже изъяты со своих мест и носили следы недавнего
чтения. Сам Джон стоял в промежутке между двумя высокими стрельчатыми
окнами; в тени выделялись лишь белый рукав рубашки да мерцающие кругляшки
очков.
изможденным, но фраза прозвучала довольно бодро. - Думается мне, что все
мы скоро сляжем, и к этому времени я бы хотел уже быть на ногах.
Потом продолжил:
сутки. Что происходит, Джен?
Поэтому она не спросила, что он имеет в виду. Провела рукой по волосам и
подошла поближе.
не в том, что у нас нет времени на разговоры. Ты вроде не сердита на меня,
но я ведь чувствую твое молчание. Это как-нибудь связано с твоей новой
властью, да?
груди под тонкой миткалевой рубашкой. "Можно было предвидеть, - подумала
Дженни, - что Джон догадается о многом".
весь день: воспоминание полета и ночного разговора с Моркелебом. До вечера
она бродила по высокой крепостной стене, словно пытаясь уйти от выбора.
всю власть земли и неба, бесчисленные годы жизни... Ключ к магии - сама
магия, а ответ всегда заключен в самом вопросе...
разрывалась на части. Я понимаю, что этого не получалось, но я старался
как мог.
решила, как ей жить: дать ли событиям развиваться естественным путем или
же попробовать изменить их самой. И, как всегда, что-то в душе ее
съеживалось испуганно при мысли об этом выборе.
просто вижу, что она делает с тобой.
уже не выпущу ее, даже если бы могла. Это все, чего я желала, все, что я
имею.
молоды. Тогда он закричал: "Но все, что имею я, - это ты!" На этот раз он
лишь слабо пожал ей руку, но Дженни чувствовала, что выкрикни он эти слова
сейчас - они бы и сейчас оказались правдой.
Все, что ты отдавала мне, ты отдавала по своей воле. Я не держу тебя. -
Прижимаясь щекой к его груди, Дженни не могла видеть его быструю улыбку,
но она почувствовала ее. - Как будто я могу тебя удержать...
мебели, какую могла себе позволить осажденная Цитадель. За окнами мерцали
влажные черные черепицы толпящихся крыш; канавы алмазно пересверкивали в
лунном свете. В осадных лагерях звонили колокола, призывая на вечернюю
молитву Сармендесу - владыке мудрых дневных мыслей.
Дженни наконец почувствовала, что искушения отступают - хотя бы до
рассвета. Невозможно было думать о каком-то выборе, лежа в этих теплых
руках. И все-таки, когда сон пришел, видения ее были сомнительны и неясны.
Долгое время Джон не спал и, опершись на локоть, всматривался в ее лицо.
Потом поднялся и стал одеваться: сам надел рубашку, кожаные штаны, обулся.
Каждое движение давалось ему с трудом, одежда цеплялась за бинты на
подживающих ранах и ссадинах, причиняя боль. Он взял в качестве костыля
алебарду, тихо поцеловал Дженни - и вышел.
некоторое время в неразберихе одеял на соломенных матрасах, размышляя во
сне, куда бы это он мог направиться и почему ей вдруг стало страшно.
грозовыми тучами, поднимающими темные головы среди зеленых равнин к северу
от Злого Хребта. Странная мертвенная бледность была во врывающихся в узкие
окна отсветах молний, и чувство приближающегося зла наполняло смутные сны
Дженни...
мантиях. Они шли по высокой стене Цитадели и беседовали, как в старые
времена, когда их дружба еще не была прервана интригой.
Поликарп.
латунную подзорную трубу и раздвинул ее звенья, видимо, собираясь
обозревать встающие из-за горы в лихорадочном биении молний тучи.
привыкай верить всему, даже самому невероятному. - Далее, наведя подзорную
трубу, но не на небо, а на южную дорогу, правитель слегка отшатнулся,
словно и впрямь не поверил увиденному.
лагерю, обложившему Цитадель. Но что-то было не так в неподвижной посадке
и застывшем лице Уриена Белмари, едущего сквозь неистовство зеленоватых
Нортон Андрэ
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Никитин Юрий
Орлов Алекс
Шилова Юлия