леса. Он целенаправленно направлялся к центру поляны; он ни на кого не
смотрел и разговаривал как вестник, как городской глашатай, которому
безразлично слушают его или нет. Он говорил на языке Жен, поэтому Майро
понимал лишь малые куски.
попросишь. Но это не так просто, он говорил им, что - я не знаю этих слов
- что-то о том, что они все умрут. Во всяком случае, что-то о смерти
братьев. Посмотрите на них - они не боятся, ни один из них.
знаю этих людей.
вызвали волнений больше, чем за все предыдущие годы.
сделку. Я никому не говорю о вашей Подозрительной Деятельности. А вы
никому не говорите, кто я есть на самом деле.
внутри.
сказали жены.
рядом с ними Говорящий. Они остолбенели и молча взирали на те чудеса,
которые творили свиноподобные, во много превзойдя Густо и Гайду Ос
Венерадос.
за одним начали взбираться на него, ударяя по стволу палками. Вскоре они
все оказались на дереве и начали распевать и произносить странные
сочетания звуков.
свиноподобных спрыгнула на землю и начала колотить по стволу палками так
чтобы дерево упало на открытое пространство поляны. Оставшиеся на дереве
свиноподобные исступленно застучали по дереву, их пение стало оглушающим.
бросились подбирать их и оттаскивать подальше от места ожидаемого падения
дерева. Хьюман принес одну ветку Говорящему, тот бережно взял ее и показал
Майро с Аундой. Там, где ветвь крепилась к стволу, поверхность стала
абсолютно гладкой и ровной. Она не была плоской - поверхность шла под едва
различимым косым углом. На ней совсем не было шероховатостей, сквозь нее
не сочился сок, не было ничего, чтобы подразумевало ее насильное отделение
от дерева Майро потрогал ее пальцем, она была, подобно мрамору, гладкой и
холодной.
бледные места, где ранее росли ветви, блестели под вечерним солнцем. Пение
достигло кульминации и резко оборвалось. Дерево еще более накренилось и
стало медленно и грациозно падать на землю. Земля содрогнулась от грохота
и силы падающего ствола, затем воцарилась мертвая тишина.
напевая. Кора постепенно трескалась и отслаивалась от его прикосновений;
трещина пошла в обе стороны, пока не достигла концов ствола. Свиноподобные
подбежали к дереву и ухватились за край по всей длине трещины. Они бережно
потянули на себя и сняли кору двумя большими частями. Затем так же бережно
отнесли части коры в сторону.
совсем не мог говорить.
контуры лука на стволе дерева. Майро видел как отчетливо проявились линии
контура, как собралась в складки голая поверхность ствола, расщепилась и с
грохотом выстрелила. Гладкой, словно отполированный лук лежал в
образовавшемся желобе ствола.
стволе и пели. Затем отходили с дубинками, луками, стрелами, хорошо
заточенными ножами и сотнями тонких длинных прутьев для плетения. Наконец,
когда половина ствола была уже использована, они начали петь вместе.
Дерево разлетелось и превратилось в полдюжины длинных бревен. Дерево
отдало себя без остатка.
руки стали нежно поглаживать его. Он запрокинул голову назад и начал петь,
мелодия без слов была самой печальной, которую довелось слышать Майро.
Песня длилась и длилась, ведомая лишь голосом Хьюмана; только сейчас Майро
заметил, что другие свиноподобные в ожидании смотрят на него.
брату.
Майро. Но он подошел, встал на колени рядом с Хьюманом, обхватил пальцами
холодное гладкое бревно, закинул назад голову и попытался запеть. Сначала
слабый и робкий, голос не ухватил мелодию, но затем он осознал суть
песни-плача, почувствовал смерть под своими пальцами, голос окреп и слился
с голосами Хьюмана, который скорбел о смерти дерева и благодарил его за
подарки, он обещал использовать его смерть во благо рода, во благо братьев
и жен, детей, клялся, что его добро не умрет, а будет жить, служа другим.
Таким был смысл песни, в этом был смысл смерти дерева, и этот смысл проник
в сердце Майро, он породил слова, слова молитвы, которые он шептал над
телом Лайбо пять лет назад.
попробуешь взобраться на нее, все твое тело охватит невыносимая боль.
изгороди?
ступеням личной резиденции епископа в Соборе. Дон и донна Кристианы были
уже там и выглядели весьма удрученно. Епископ Перегрино, наоборот,
пребывал в полном довольстве собой, Ему всегда нравилось и льстило, когда
лидеры правления и религии собирались под его крышей. Для него не имело
значения, что именно Боскуинха была организатором этого посещения и
настояла, чтобы оно прошло у епископа. Перегрино наслаждался чувством
причастности к сильным мира сего, чувством хозяина колонии. Хотя уже к
концу совещания всем стало ясно, что подлинные хозяева колонии отнюдь не
они.
кресло. Вместо этого она подошла к терминалу епископа, включила его и
вызвала свою программу. В пространстве перед терминалом появилось
несколько уровней, состоящих из мельчайших кубиков. Верховный уровень имел
лишь несколько кубов, другие уровни состояли из различных множеств кубов.
Более половины уровней, включая верховный, были окрашены в красный цвет,
остальные в голубой.
спрятать вещи, которые хотим сохранить?
колонию Луситания. Мне было оказано большое уважение. Само назначение было
очень почетным. Я начала изучать основы управления сообществами и
социальные системы с раннего детства. Мне удалось преуспеть за время
короткой карьеры в Опорто. Тот факт, что комитет постоянно наблюдает за
нами, сделал меня подозрительной, обманчивой и шовинистически настроенной.
Перегрино.
вотчиной, я стала более лояльной к интересам Луситании, чем к интересам
Ста Миров и Конгрессе Звездных Путей. Мой обман заставлял меня постоянно
притворяться, что моим сердцем движут интересы Конгресса. А моя
подозрительность говорит, что Конгресс не расположен дать Луситании
что-нибудь хоть отдаленно напоминающее независимость и равноправие среди
Пехов Алексей
Контровский Владимир
Грабб Джеф
Корнев Павел
Шилова Юлия