Чтение 53–й страницы книги ~Внутренний огонь~

знаю порядок, в каком их выстроили новые видящие. Он сказал, что в
последних встречах в связи с его объяснениями он дал мне подробный
отчет о двух силах, помогающих сдвигу нашей точки сборки: толчке земли
и накатывающей силе. Он объяснил также три методики, разработанных
новыми видящими: искусство следопыта, мастерство намерения и искусство
сновидения, а также их влияние на движение точки сборки.

- Теперь, - продолжал он. - Для завершения объяснений о мастерстве
управления сознанием тебе осталось сделать только одно: разбить самому
барьер восприятия. Ты должен сдвинуть свою точку сборки без посторонней
помощи и настроить другой великий диапазон эманаций.

- Не сделать этого - значит превратить все, чему ты обучался и что
ты делал, просто в беседу, в пустые слова. А слова немного стоят.

Он объяснил, что после того, как точка сборки сдвинута со своего
обычного положения и достигнет некоторых глубин, она пересекает некий
барьер, который мгновенно прерывает ее способность настраивать
эманации. Мы переживаем это как момент перцептуальной слепоты. Древние
видящие называли этот момент "стеной тумана", поскольку туман
появляется всегда, когда нарушается настройка эманаций.

Он сказал, что при этом есть три способа действовать: барьер
можно принять абстрактно, как препятствие для восприятия; его можно
почувствовать всем телом, как пересечение тугого бумажного экрана или
же его можно увидеть, как стену тумана.

В процессе моего обучения у дона Хуана он бесчисленное количество
раз приводил меня к видению барьера восприятия. Вначале мне нравилась
идея стены тумана. Дон Хуан предупредил, что древние тоже предпочитали
смотреть на нее таким образом. Он сказал, что в таком видении барьера
есть большое утешение и легкость, но за этим кроется серьезная
опасность замены чего-то непостижимого чем-то сумрачным и
многозначительным. Поэтому его рекомендация состоит в том, чтобы
непостижимые вещи оставить непостижимыми, а не делать частью
каталога-описи первого внимания.

После короткого периода удобства видения стены тумана я должен был
согласиться с доном Хуаном, что лучше этот переходный период удерживать
как непостижимое отвлечение, но тогда я уже не мог разбить эту фиксацию
своего сознания. Каждый раз, когда я был помещен перед необходимостью
разбить барьер восприятия, я видел стену тумана.

Однажды в таком случае я пожаловался дону Хуану и Хенаро, что хотя
я и хочу видеть это, как что-то другое, я не могу ничего изменить. Дон
Хуан прокомментировал это и сказал, что все понятно, поскольку я
зловещий и сумрачный, и что он и я очень различны: у него легкий
характер, и он практичен и не чтит человеческую опись-перечисление. Я
же, наоборот, не желаю выбросить свою опись в окно, а потому тяжел,

- 134 -

зловещ и непрактичен. Я был шокирован и подавлен его резкой критикой и
очень опечалился. Дон Хуан и Хенаро смеялись, пока по их щекам не
потекли слезы.

Хенаро еще добавил, что ко всему я еще мстителен и склонен к
ожирению. Они так смеялись, что, наконец, и мне пришлось присоединиться
к ним.

Затем дон Хуан сказал, что упражнения по сборке других миров
позволяют точке сборки получить опыт в сдвиге. Меня, однако, всегда
интересовало, как получить первоначальный толчок для вывода точки
сборки из ее исходного положения. Когда я спрашивал его об этом в
прошлом, он указывал, что поскольку настройка - это сила, вовлеченная
во все, то точку сборки заставляет сдвинуться намерение.

Теперь я опять спросил его об этом.

- Сейчас ты сам обязан ответить на этот вопрос. Мастерство
управления сознанием дает толчок точке сборки. В конце концов, от нас
остается очень мало: по существу мы - точка сборки, фиксированная в
некоторой позиции. Наш враг и в то же время наш друг - это внутренний
диалог, наш каталог-перечисление. Будь воином, отсеки свой внутренний
диалог: сделай опись и отбрось ее. Новые видящие составляют точные
каталоги, а затем осмеивают их. Ну, а без описи-перечисления точка
сборки становится свободной.

Дон Хуан напомнил мне, что он немало говорил о самом стойком
аспекте нашего каталога-описи: о нашей идее бога. Этот его аспект,
сказал он, подобно мощному клею, удерживает точку сборки в ее исходной
позиции. Если я хочу собрать другой истинный мир на других великих
диапазонах эманаций, то я должен сделать обязательный шаг и освободить
все привязки своей точки сборки.

- Этот шаг состоит в том, чтобы видеть человеческий образ, -
сказал он. - Ты должен сделать это сегодня без посторонней помощи.

- Что такое человеческий образ? - Спросил я.

- Я помогал тебе видеть его много раз, - ответил он. - Ты знаешь,
о чем я говорю.

Я воздержался от того, чтобы сказать, что не знаю. Если он сказал,
что я видел человеческий образ, значит я, видимо, делал это, хотя у
меня не было даже отдаленного понимания, что это такое.

Он знал, что происходит со мной. Он улыбнулся мне сочувственно и
покачал головой.

- Человеческий образ - это громадная связка эманаций в великом
диапазоне органической жизни, - сказал он. - Она называется
человеческим образом потому, что эта связка появляется только внутри
кокона человека.

Человеческий образ - это доля эманаций орла, которую видящие могут
видеть непосредственно, не подвергая себя опасности.

Здесь последовала длинная пауза, прежде чем он заговорил опять.

- Разбить барьер восприятия - это последняя задача мастерства
управления сознанием, - сказал он. - Для того, чтобы сдвинуть точку
сборки в эту позицию, ты должен собрать достаточно энергии. Соверши
отрезвляющее путешествие. Помни, что ты делаешь!

Я безуспешно пытался припомнить, что такое человеческий образ. Я
почувствовал безнадежное отчаяние, которое вскоре сменилось гневом: я
негодовал на себя, на дона Хуана, на всех вообще.

Дона Хуана моя ярость не тронула. Как само собой разумеющееся, он
сказал, что гнев - это естественная реакция на колебания точки сборки
на команду сдвинуться.

- 135 -

- Пройдет много времени до того, как ты сможешь применить принцип,
что твоя команда - это команда орла, - сказал он. - В этом сущность
мастерства намерения. А пока дай команду не раздражаться, даже в худшие
из моментов сомнения. Процесс происходит медленно, пока команда не
будет услышана и ей не будут повиноваться, как командам орла.

Он сказал также, что есть неизмеримая область сознания между
обычным положением точки сборки и позицией, когда уже нет сомнений,
которая является местом, где проявляется барьер восприятия. В этой
неизмеримой области воины становятся добычей всевозможных недоделок. Он
предупредил меня быть настороже и не терять уверенности, поскольку
время от времени я буду попадать в тиски чувства отчаяния.

- Новые видящие рекомендуют применять очень простое действие в тех
случаях, когда нетерпение, или отчаяние, или гнев, или печаль
охватывают воина. Они рекомендуют повращать глазами, причем направление
не имеет особого значения: я лично предпочитаю вращать ими против
часовой стрелки.

Движение глазами сразу же сдвигает точку сборки. Это движение
дает освобождение. Это временная замена для тебя истинного мастерства
намерения.

Я пожаловался на то, что у него нет достаточно времени, чтобы
рассказать мне о намерении.

- Все это придет к тебе однажды, - заверил он меня, - одно ведет к
другому: одно ключевое слово - и все это вывалится на тебя, как если
бы открылась дверь переполненного шкафа.

Затем он вернулся к рассуждениям о человеческом образе. Он
сказал, что видеть самому, без помощи другого - это важный шаг,
поскольку у всех нас есть некоторые идеи, которые следует разбить,
чтобы освободиться, так как видящий - путешествующий в неведомое -
чтобы увидеть непостижимое, должен быть в безукоризненном состоянии
бытия.

Он подмигнул мне и сказал, что для того, чтобы быть в безупречном
состоянии бытия, следует освободиться от рассудочных допущений и
рассудочных страхов. Он добавил, что рассудочные страхи и рассудочные
допущения в данный момент не позволяют мне настроить эманации, которые
помогли бы мне вспомнить видение человеческого образа. Он заставил меня
расслабиться и повращать глазами, чтобы вынудить сдвинуться точку
сборки. Он снова и снова повторял, что действительно важно вспомнить
видение человеческого образа до того, как я увижу его опять. И
поскольку он давил на меня некоторое время, не осталось места для моей
обычной медлительности.

Я повращал глазами, как он указал, и почти немедленно забыл все
свои неудобства, а затем внезапный прилив памяти пришел ко мне, и я
вспомнил, что видел человеческий образ. Это случилось несколько лет
назад в очень памятной для меня ситуации, поскольку с точки зрения
моего школьного католического воспитания, дон Хуан сделал самые
святотатственные заявления, какие я когда-либо слышал.