помочь мне, ты вернешься, - сказал он, - но не раньше. Если
ты вернешься, я знаю, что мы будем делать. Теперь
отправляйся! Если ты не захочешь вернуться, я пойму это
также.
Дон Хуан действительно запустил в меня дальний крючок. Я мог
уехать и никогда не возвращаться, но почему-то мысль
свободно уехать не успокаивала меня. Я ехал долгое время, а
затем импульсивно повернул и поехал назад к дому дона Хуана.
удивленным, увидев меня.
Вскоре будет темно. Сиди спокойно и позволь сумеркам
охватить тебя. Сейчас делай все, что хочешь, но, когда я
скажу тебе, посмотри прямо на те блестящие облака и попроси
сумерки дать тебе силу и спокойствие.
вошел в дом и остался изнутри. Когда стало темно, он
вернулся.
свои глаза, смотри прямо на облака; подними свои руки и с
поднятыми руками и растопыренными пальцами беги на месте.
и начал бежать. Дон Хуан подошел сбоку и корректировал мои
движения. Он вложил ногу кабана в ладонь моей левой руки и
велел мне схватить ее пальцами. Затем он опустил мои руки
вниз, пока они не стали указывать на оранжевые и черные
мрачные тучи над горизонтом на западе. Он растопырил мои
пальцы подобно вееру и велел мне не сгибать их. Это было
рещающей важностью, чтобы я сохранял свои пальцы
растопыренными, потому что, если я закрою их, я не смогу
попросить сумерки о силе и спокойствии, но буду угрожать им.
Он также корректировал мой бег. Он сказал, что он должен
быть спокойным и однообразным, как будто бы я действительно
бежал к сумеркам с протянутыми руками.
успокаивание меня, сумерки, как будто, возбудили во мне
бешенство.
жизни, - сказал я. - Так много неразрешенных вещей.
кончено, однако ничто не является неразрешенным. Иди спать.
что-то поесть, и затем мы отправились в путь. Он прошептал,
что мы должны подойти к женщине около полудня, или перед
полуднем, если возможно. Он сказал, что идеальным временем
были ранние часы дня, потому что ведьма всегда имеет меньше
силы и меньше знает утром, но она всегда охраняет свой дом в
эти часы. Я не задавал никаких вопросов. Он направил меня к
шоссе, и в определенном месте он велел мне остановить и
поставить машину сбоку от дороги. Он сказал, что мы должны
ждать здесь.
того. Я непрерывно зевал. Я был в действительности сонный;
мой ум бесцельно блуждал.
на своем сиденьи.
поля. Она несла корзину, закрепленную петлей в своей правой
руке. До этого времени я не замечал, что мы остановились
поблизости от перекрестка. Две узкие тропинки проходили
параллельно обеим сторонам шоссе; очевидно, люди, которые
использовали эту тропу, должны были пересекать мощеную
дорогу.
велел мне выйти из машины.
побежал и догнал ее. Я был так близко к ней, что я
чувствовал ее одежду на своем лице. Я вынул кабанье копыто
из-под своей рубашки и поразил ее им. Я не почувствовал
никакого сопротивления к тупому предмету, который я держал в
своей руке. Я видел быстро мелькнувшую тень перед собой,
подобно портьере; моя голова повернулась направо, и я увидел
женщину, стоявшую в пятидесяти футах от меня на противопо-
ложной стороне дороги. Она была красивой, молодой и темной,
с сильным приземистым телом. Она улыбнулась мне. Ее зубы
были белыми и крупными, а ее улыбка была спокойной. Она
полузакрыла свои глаза, как будто чтобы предохранить их от
ветра. Она все еще держала свою корзину, закрепленную петлей
на своей правой руке.
обернулся и посмотрел на дона Хуана. Он делал неистовые
жесты, чтобы позвать меня назад. Я побежал. Трое или четверо
мужчин второпях приблизились ко мне. Я вскочил в свою машину
и дал скорость в противоположном направлении.
я не мог говорить; мои уши лопались от потрясающего
напряжения; я чувствовал, что задыхался. Он, казалось, был
удовлетворен и начал смеяться. Моя неудача как будто не
беспокоила его. Мои руки на рулевом колесе были такими
тяжелыми, что я не мог двинуть ими; они были застывшими; мои
руки были негнущимися и такими же были мои ноги. Фактически,
я не мог оторвать свою ногу от педали газа.
расслабиться. Мало-помалу давление в моих ушах ослабло.
меня, не заметил ли я способ, которым женщина перемахнула
дорогу. Он восхищался ее превосходной скоростью. Разговор
дона Хуана казался таким неуместным, что я не мог в
действительности следовать ему. Он восхищался женщиной! Он
сказал, что ее сила была безупречной и что она была
безжалостным врагом.
был искренне удивлен и раздосадован переменой его
настроения. Он, казалось, был действительно рад.
дороги. Он положил свою руку на мое плечо и проницательно
посмотрел в мои глаза.
сказал он прямо. - Существует правило, что человек знания
должен обманывать своего ученика. Сегодня я обманул тебя и
обманом заставил учиться.
объяснил, что все затруднительное положение с женщиной было
хитростью; что она никогда не была угрозой ему; и что его
задачей было ввести меня в испытание с ней при специфических
условиях непринужденности и силы, которые я переживал, когда
пытался пронзить ее. Он похвалил мою решимость и назвал ее
актом силы, который продемонстрировал женщине, что я был
способен на большое усилие. Дон Хуан сказал, что, даже хотя
я и не сознавал этого, все, что я делал, должно было
показать меня в выгодном свете перед ней.
показал ей свои когти. Теперь она знает, что ты не боишься.
Ты бросил вызов ей. Я использовал ее, чтобы перехитрить
тебя, потому что она сильна и безжалостна и никогда не
забывает. Люди обычно слишком заняты, чтобы быть
безжалостными врагами.
должен играть с глубокими чувствами и преданностью других.
него по щекам, а я ненавидел его. Я был переполнен желанием
ударить его и уехать; однако, в его смехе был такой
необычный ритм, что он почти парализовал меня.
ще.
фарсом, что он также отбрасывал свою жизнь долгое время
прежде, когда его собственный бенефактор обманывал его,
точно так же, как он обманул меня. Дон Хуан сказал, что его
бенефактор был безжалостным человеком, который не думал о
нем таким же образом, как он, дон Хуан, думает обо мне. Он
добавил очень сурово, что женщина испытывала свою силу
против него и действительно пыталась убить его.