день, когда мой отец принес домой охапку лиловых цветов.
барьера. Он как-то проскользнул мимо часовых. Ему непременно надо с тобой
повидаться...
Через двор доктора Фабиана, потом через улицу, а там еще один двор и...
ну, конечно, здесь, прямо перед нами, проходит барьер.
Шкалика.
оцепление. Меня ищут.
бомбу. Я, когда сюда пробирался, слышал, в какой-то машине радио трепало
всякую чушь. Краем уха кой-что поймал.
только в Вашингтоне поймут, если...
там...
пьяница, да еще из больницы сбежал...
лицо. Тебя кто-нибудь да выслушает. Свяжись там с кем-нибудь, и тебя
послушают.
чего тем чужакам не хватает. И только мы одни можем им это дать.
на крючок. Люди только того и хотят, чтоб они к нам пришли, да если бы и
не хотели, они все равно придут. Они угодили в наше самое уязвимое
место...
ядерная смерть, уже и так все с ума посходили, а теперь Хайрам расскажет о
том, что видел у меня в саду, и народ окончательно взбесится. Хайрам и его
шайка дотла сожгли мой дом, я остался без крова... да и все человечество
осталось без крова, вся Земля перестала быть для нас родным домом. Отныне
она всего лишь еще одно звено в длинной, нескончаемой цепи миров,
подвластных иной форме жизни, и эту чужую жизнь людям не одолеть.
знаю, какая древняя. Может, им миллиард лет, а может, и два миллиарда,
неизвестно. Сколько миров они прошли, сколько всяких народов видели - не
просто живых, а разумных. И со всеми они поладили, со всеми сработались и
действуют заодно. Но ни разу ни одно племя их не полюбило. Никто не
выращивал их у себя в саду, никто и не думал их холить и нежить только за
то, что они красивые...
прав? Ведь только за последние две тысячи лет или около того люди
научились чувствовать красоту, увидели прекрасное в природе. Пещерному
человеку и в голову не приходило, что цветок - это красиво...
племя не додумалось до такого понятия - красота. Только у нас на Земле
человек возьмет, выкопает где-то в лесу несколько цветочков и притащит к
себе домой, и ходит за ними, как за малыми детьми, ради ихней красоты... а
до той минуты Цветы и сами не знали, что они красивые. Прежде их никто не
любил и никто о них не заботился. Это вроде как женщина и мила, и хороша,
а только покуда ей кто-нибудь не сказал, - моя, какая ж ты красавица! - ей
и невдомек. Или как сирота: все скитался по чужим, а потом вдруг нашел
родной дом.
просто. И однако, если вдуматься, в этом есть смысл. Кажется, только в
этом сейчас и можно найти какой-то смысл...
выставим условие. Дескать, милости просим к нам, а за это сколько-то из
вас, какой-нибудь там процент, обязаны оставаться просто цветами.
ухаживать за ними, и любоваться ими - вот такими, как они есть! -
подхватывает Нэнси.
мог бы написать.
ведь это привяжет к нам пришельцев узами столь же прочными, как нас к ним
- благодарность за то, что с войной покончено навсегда.
соединяют человека и собаку. А нам только того и надо: теперь у нас будет
вдоволь времени - и мы научимся жить и работать дружно.
не зная, не понимая, чего ищут, даже не подозревая, что существует на
свете то, чем мы можем их одарить.
для нас - их власть над временем.
солдатня. Они знают, что я проскочил между постами, скоро они меня учуют.
толковали о длительных переговорах - лишь бы можно было начать переговоры.
А генерал признавал один язык - язык силы. Меж тем ключ ко всему надо было
искать в том, что есть в нас самого мягкого, человечного, - в нашей любви
к прекрасному. И отыскал этот ключ никакой не сенатор и не генерал, а
ничем не примечательный житель заштатного городишки, всеми презираемый
нищий забулдыга.
Шкалику. - Мне недосуг его разыскивать.
президентом. Потом поймаю Хигги Морриса, объясню, что к чему, и он
поуспокоит милвиллцев.
напротив, за барьером - старый нечестивец, верный друг, и я упиваюсь
величием этого краткого мига. Ибо сейчас вся мощь истинной человечности
(да, человечности, а не власти и положения в обществе!) пробуждается и
прозревает грядущее - тот завтрашний день, когда неисчислимые и несхожие
племена все вместе устремятся к несказанно славному и прекрасному
будущему.