Чтение 53–й страницы книги ~Обсидиановая бабочка~

- А почему не заставить Гробовщика их вызвать? - спросил Двойка.

Все вроде как застыли, потом повернулись к нему.

- Как ты сказал? - переспросил Саймон.

- Если они нас слышат, пусть он им скажет подойти, подняв руки вверх - в таком смысле.

Саймон кивнул, потом повернулся к Эдуарду:

- Прикажи им подойти к дому. И руки держать на виду.

- Они не пойдут, - сказал Эдуард.

- Или они придут, или я тебе голову снесу на фиг. - Саймон приложил короткий приклад к плечу, а ствол наставил на лоб Эдуарда. - Скажи, чтобы подошли. Руки поднять вверх, оружие бросить на землю.

Забавно, как Саймон даже и не подумал, что это могут оказаться полицейские. Он будто знал, что Гробовщик полицию не пригласит на развлечение.

Эдуард смотрел в ствол, мимо, в глаза Саймона, и смотрел своим обычным взглядом - холодным и пустым, как зимнее небо. В нем не было страха. Ничего вообще не было, будто Эдуарда самого не было здесь.

Эдуард, может, и был спокоен, а я нет. Я достаточно видела бандитов и понимала, что Саймон не блефует. Более того, ему хотелось это сделать. Куда спокойнее будет ему жить, если Эдуард жить не будет. Ни одной мысли у меня в голове не было, но и просто стоять и наблюдать, чем все кончится, я не могла.

- Отдай им команду, Гробовщик, или твои мозги растекутся по этому крыльцу.

- Если даже я прикажу, они все равно не придут.

Саймон прижал ствол так, что Эдуарду пришлось упереться ногами, чтобы не отступить.

- А ты молись, чтобы они пришли. Ты нам живой не нужен, только она.

- Мне он нужен живой, - сказала я.

Саймон покосился на меня и тут же вернулся к Эдуарду.

- Ври больше, сучка.

- Ты колдун, Саймон? - спросила я, зная ответ заранее. Я бы заметила, если бы он им был.

- А какая, к хрену, разница?

- Тогда откуда ты знаешь, что мне нужно и что не нужно для заклинания? И босс будет очень недоволен, если ты оставишь меня без человека, который мне нужен, чтобы защитить босса от монстра.

- А зачем он тебе? - спросил Двойка.

Я попыталась что-то придумать и ничего не могла найти хорошего. Когда ничего другого не остается, попробуй сказать правду - иногда помогает.

- Райкер сказал, что ничего плохого детям не сделает. Сказал, что нас тоже не тронет. Если ты вышибешь мозги... Теду, то я не буду верить и другим обещаниям Райкера. Как только я решу, что Райкер убьет детей и нас, когда я сделаю работу, у меня пропадет всякий стимул ему помогать.

Саймон снова глянул на меня:

- Сейчас тебе будет стимул.

Я не видела, как он кивнул, но ощутила, как шевельнулся за спиной Микки. Принимать удар я никогда толком не умела. Уклонилась я, не думая, и он промахнулся по моему плечу, но я была права - драться он умел. Я еще только поворачивалась, чтобы... что именно? еще не знала, но тут приклад въехал мне в подбородок. Наверное, я разозлила его, уклонившись, потому что он стукнул сильно.

Следующее, что я помню, - как лежу на земле, глядя в небо. Надо мной склонился Двойка, гладя по щекам. У меня было такое ощущение, что он еще и потерся об меня, пока я лежала в отключке. Очков на мне не было. То ли их снял Двойка, то ли они слетели при ударе.

- Она очнулась, - сказал Двойка вроде как мечтательным голосом. Ласково мне улыбнулся и продолжал гладить мне лицо.

Надо мной склонился Саймон, закрывая свет.

- Как тебя зовут?

- Анита. Анита Блейк.

- Сколько пальцев?

Я проследила за его рукой:

- Два.

- Сесть можешь?

Хороший был вопрос.

- Может быть, если мне помогут.

Двойка обнял меня под спину и поднял. Я оперлась на его руку всем весом - не потому, что это было необходимо, а чтобы думали, что я контужена сильнее, чем есть на самом деле. Чем сильнее я ранена, тем меньшую угрозу я представляю для них. Уже какое-то преимущество.

Я навалилась на плечо Двойки. Он что-то напевал немелодичное себе под нос, рукой хватая меня за лицо, гладя подбородок. Наконец я смогла увидеть всю картину. Эдуард стоял на коленях, сцепив руки на ковбойской шляпе. Автомат Забияки упирался ему в затылок. Эдуард не был ранен - похоже, что ему не дали совершить ничего героического.

У Микки была рассечена губа, и он избегал чужих взглядов.

- Встать можешь? - спросил Саймон.

- Если помогут.

- Двойка! - велел Саймон.

Двойка помог мне встать на ноги, и мир закачался. Я вцепилась в него с такой силой, будто у меня мир хотел выскочить из уха. Может, я и не притворялась контуженной.

- Блин! - произнес Саймон. - Идти можешь, если Двойка тебе будет помогать?

Я хотела кивнуть, и от попытки меня затошнило. Пришлось отдышаться и только потом ответить:

- Кажется, да.

- Ладно, тогда пошли.

Он попятился в дом, озирая окружающую темноту, хотя при таком количестве света вряд ли могло работать ночное зрение. Следом шли мы с Двойкой. У него на шее висел микрофон Эдуарда, как стетоскоп у доктора. За ним - Эдуард, крепко сцепив руки на голове. Дальше Забияка, и замыкал шествие Микки. Они рассыпались так, чтобы, если начнется стрельба, оставить себе пространство для маневра.

Саймон стал подниматься по лестничному маршу. Я посмотрела вверх, и мир снова поплыл.

- Саймон, она вряд ли сможет подняться по лестнице, - позвал Двойка.

- Микки. - Названный индивидуум тут же нарисовался возле лестницы. - Понеси ее.

- Не хочу, чтобы он меня трогал!

- Я никого из вас не спрашивал, - напомнил Саймон.

Микки отдал автомат Саймону и взял меня за руку. Потащил он меня слишком быстро, вскинул к себе на плечо головой вниз. Дышать было невозможно, тошнота усилилась.

- Сейчас меня вырвет!

Он бесцеремонно свалил меня с плеч, поставив на ноги, и я упала. Подхватил меня Саймон.

- Ты сможешь в таком виде наложить заклинание?

Ответ на это я знала точно - да. Потому что если Райкер решит, что я не могу ему помочь, он убьет нас всех.

- Смогу, если Микки не будет закидывать меня на плечо, чтобы голова болталась вниз. Мне нужно сохранять вертикальное положение, иначе мне легче не станет.

- Неси ее в руках, а не через плечо, - сказал Саймон. - Должен же быть какой-то толк от этих мышц.

Микки поднял меня на руки, как ребенка, и стоял так, будто я ничего не вешу. Он был силен, но так нести человека труднее, чем кажется с виду. Посмотрим, как он пройдет больше одного этажа. И будем надеяться, что он меня не уронит.

Я обняла его рукой за плечи. Лучше было бы обнять двумя руками за шею, так надежнее, но мне было не обхватить эти дельтовидные мышцы без напряжения.

- Сколько ты выжимаешь?

- Три девяносто.

- Ого! Впечатляет.

Он вроде как был польщен. Микки - опасный тип, но если дело не дойдет до драки, то он здесь слабое звено. Забияка слишком хорошо выполняет приказы, Саймон есть Саймон. Двойка выглядит безобидно, но что-то есть страшноватое в его мечтательных глазах. Может, я ошибаюсь, но я бы предпочла иметь дело с Микки - во всяком случае, кто кого обдурит. Кто кому руку положит - тут лучше иметь дело с Двойкой.

Микки шел вверх по лестнице, держа меня на руках, без малейшего усилия. Я чувствовала, как работают его ножные мышцы. Снова то же ощущение колоссальной силы и быстроты.

- А что означает Микки? - спросила я.

- Ничего.

- Саймон свою кличку объяснил, и я просто хотела знать, что значит твоя.

Ответил Двойка:

- Это от Микки-Мауса.

- Двойка, заткнись.

- У него на заднице татуировка Микки, - пояснил Двойка, будто и не слыша.

У Микки потемнело лицо, и он повернулся сердито к Двойке. Я только постаралась ничего на лице не выразить. Каким надо быть дебилом, чтобы у себя на заднице нарисовать Микки-Мауса? Нет, не вслух. Эти ручищи продолжали меня держать. Если бы не метки, он бы наверняка убил меня тем ударом. Нет, я не хотела, чтобы Микки на меня злился.

Площадка и второй марш. Микки даже не замедлил шага на площадке, просто пошел дальше. И ноги его двигались так же легко. И дыхание не стало тяжелее. Вообще у него дыхание было ровное. Какие бы дефекты у Микки ни были, к спортивной форме они не относились.

Я это ему сказала и спросила:

- И бегаешь каждый день?

- По пять миль. А как ты угадала?

- Многие бодибилдеры на твоем месте уже сдохли бы. Они пренебрегают развитием выносливости, а ты как отлично смазанная машина. Даже не запыхался.

Что-то есть очень интимное, когда тебя несут в таких ручищах. Вспоминаешь раннее детство, может быть, руки родителей.

Руки Микки сжались сильнее, и одна из них начала поглаживать мне бедро. Я не велела ему перестать. Опыт мне подсказывает, что если мужчина заинтересован в сексе с тобой, то он задумается, если придется убить тебя до секса. Это правило не всегда срабатывает, но чаще срабатывает, чем нет. Фокус в том, чтобы заставить мужчину думать больше о сексе, чем об убийстве, и это приводит его в некоторое замешательство. А замешательство среди врагов было нам просто необходимо.

Мы оказались в широком белом коридоре, который тянулся по всему верхнему этажу дома. По сторонам коридора шли белые двери с серебряными ручками, и они ничем не отличались друг от друга. Саймон направился к дальней двери, за ним Микки со мной на руках. Следом шел Двойка, дальше последние ступени проходил Эдуард, конвоируемый Забиякой, который держался так, чтобы его нельзя было достать ни рукой, ни ногой. Ребята свое дело знали, а я к этому не привыкла. Даже когда я имела дело с вервольфами или вампирами, среди них профессионалов не было. И никогда я не встречала профессионалов настолько профессиональных. Это давало нам возможность отгородиться от плохих и безнадежных.

Саймон открыл дверь. Мы пришли. Мы все еще живы. Ночь еще сулит какие-то шансы.

Глава 56

Микки поставил меня на пол, покрытый очень красивым персидским ковром. Он еще держал меня за плечи, будто это он сам придумал меня нести. Я слегка стиснула ему руку перед тем, как шагнуть от него прочь. Не из блядовитости, а чтобы оставить ему надежду на случай, если он вдруг окажется полезным.

Комната была похожа на кабинет преуспевающего ученого. Древние карты на стенах. Полки, занимающие почти все свободное место на стенах; полно книг, с виду читаемых и используемых. И на большом столе с кожаным покрытием раскрытые книги, закладки, заметки на полях - будто мы оторвали кого-то от научной работы.

А за столом сидел мужчина - крупный и высокий, широкий в плечах. Не то чтобы толстый, скорее толстеющий. Он поднялся и двинулся нам навстречу, улыбаясь и протягивая руку. Двигался он уверенно и легко, широким шагом, как бывший спортсмен, несколько сдавший от размеренной жизни. Темные волосы, подстриженные очень коротко, на макушке почти вылезли. Руки большие, и лишний вес уже стал сказываться на них - кольцо колледжа врезалось в палец. Его мозолистые ладони говорили, что этот человек не чурался физического труда, но мозоли несколько мягчали по краям, сливаясь с кожей. Наверное, теперь он перестал делать черную работу сам.

Мужчина сжал мне руку двумя своими, хотя в одной его могли поместиться две мои.

- Как я рад вас видеть, миз Блейк!

Можно подумать, меня сюда пригласили, а не затащили шантажом.

- И я рада, что хоть кто-то из нас рад.

Он улыбнулся шире и выпустил мою руку.

- Прошу прощения за эту театральность. Саймон мне позвонил и сказал, что Микки вроде бы сломал вам шею. Я так рад, что он преувеличил.

- Не очень преувеличил, мистер Райкер.

- А как вы себя чувствуете? Достаточно хорошо, чтобы выполнить заклинание? Мы можем сначала принести вам чаю, дать отдохнуть.

Я выдавила из себя улыбку.

- Я благодарна вам за столь цивилизованное поведение, и кофе - это было бы отлично, но где дети?

Он покосился мимо меня на Эдуарда. Тот все еще держал руки сцепленными на шляпе - хоть не поставили опять на колени.

- Ах да, дети.

Мне не понравился его тон. Будто сейчас он сообщит плохие новости.

- Где они? - спросил Эдуард, и Забияка снова двинул его по спине прикладом. Эдуард покачнулся и не сразу выпрямился снова. Руки он со шляпы не снял, будто не хотел давать повода снова его ударить.

- Вы обещали, что их не тронут, - напомнила я.

- Но вы опоздали.

- Нет, - сказал Эдуард.

- Не надо, - успела я произнести, когда Забияка замахнулся. Он все равно ударил. Черт, плохо. Я повернулась к Райкеру: - Ваши жестокие выходки все сильнее убеждают меня, что вы не собираетесь отпускать нас живыми.

- Заверяю вас, миз Блейк, что имею твердое намерение вас отпустить.

- А остальных?

Он слегка пожал плечами и вернулся за стол.

- К несчастью, мои люди считают, что мистер Форрестер слишком опасен, чтобы оставлять его в живых. Я об этом искренне сожалею. - Он снова сел в уютное вращающееся кресло, устроил локти на подлокотниках, сплел толстые пальцы. - Но перед смертью он будет нам весьма полезен. Если вы проявите упрямство, мы отыграемся на мистере Форрестере. Поскольку мы все равно собираемся его убить, с ним можно делать все, что мы захотим, так как это не имеет значения.

У меня в животе свернулся тугой ком, пульс застучал в глотке так, что я только со второй попытки смогла произнести:

- А дети?

- Вас это действительно интересует?

- Я же спрашиваю?

Он потянулся куда-то под стол и что-то там нажал. Задняя стена комнаты раздвинулась, и за ней оказалось столько оборудования, которым в пору было бы гордиться НАСА. При виде четырех пустых телевизионных экранов я почему-то засомневалась, что это у него каналы цифрового телевидения.

- За каким чертом все это нужно? - спросила я.

- Это вас вряд ли интересует. Я дал сигнал подойти еще четверым из моих людей, и когда они будут тут, я покажу вам детей.

- А зачем вам нужны еще люди?

- Увидите.

Долго ждать не пришлось - в дверь вошли четверо. Двоих я узнала: Гарольд со шрамами и Тритон, из которого я чуть не сделала сопрано. У Гарольда был дробовик, у Тритона - его сорокапятикалиберный с никелированными накладками. Но за ними стояли еще двое, и это было серьезно.

Первый был высокий, состоящий почти из одних мускулов и темной, будто горелой кожи. У него не было мышечного рельефа Микки, но он в этом и не нуждался. Вошел он в комнату в ореоле собственного потенциала насилия. Моя интуиция завопила благим матом, и я знала, что от этого типа надо держаться подальше. У него был такой же автомат, как у прочих профессионалов, но еще он вооружился ножами. На предплечьях, на плечах, на бедрах и даже из-за плеч торчали рукоятки. Как-то очень примитивно это было и очень эффектно. Если такой войдет к тебе в камеру, ты рухнешь на колени и завопишь о пощаде.

Второй был среднего роста, цвет коротких волос какой-то не слишком ни темный, ни светлый, как и вообще все в нем - не слишком. Лицо было из тех, которое забудешь через две секунды, потому что оно не было ни красивым, ни уродливым. Самый незапоминающийся человек, которого я в жизни видела, но когда он бросил на меня беглый взгляд и мы встретились с ним глазами, меня как током дернуло. Один его взгляд - и я уже знала, что из этих двоих опаснее второй.

Он был вооружен таким же автоматом, как и остальные, но помимо этого еще и десятимиллиметровым автоматическим пистолетом. Я не узнала марки - десятимиллиметровые слишком велики для моей ладони, и потому я ими не очень интересовалась.

- Саймон, я хочу по два человека на каждого из наших гостей.

- На него стоит поставить четверых, - ответил Саймон.

- Подчиняюсь вашему профессиональному мнению.

Забияка заставил Эдуарда встать на колени. Саймон велел Микки перейти к Эдуарду. Я думаю, он не хотел рисковать, что мускулистый снова меня ударит. Если даже убить Эдуарда слишком рано, меня можно дальше шантажировать детьми. Среднего Саймон направил к Эдуарду и сам встал тоже около него. Они считали его опасным. И были правы.

Тошнота уже проходила, но эти приготовления меня нервировали. Я страшилась того, что предстояло увидеть. Если бы они не боялись нам это показать, не было бы четверых около Эдуарда. Около меня остались Двойка и тип с ножами. Гарольд и Тритон заняли пост у двери, и Гарольд вроде как нервничал.

Двойка тронул меня за руку, провел пальцами по шраму у локтя.

- Чья это работа?

- Вампира.

Он приподнял свою рубашку, и живот у него оказался массой белых шрамов.

- Минометная мина.

Я не знала, что мне на это сказать, но меня избавили от такой необходимости. Тип с ножами схватил меня за руку выше локтя и повернул к Райкеру. Руку он не отпустил, а поскольку его пальцы обхватили мой бицепс полностью и с запасом, вырваться было бы трудно.

- Представление начинается, - заявил Райкер, щелкнув еще каким-то выключателем.

Два монитора ожили. Черно-белые снимки из камер. Сначала я увидела в одной камере спину Рассела, в другой - спину амазонки Аманды. Потом увидела торчащие из-под женщины ноги. Ноги в джинсах и кроссовках, связанные у лодыжек. Слишком большие для Бекки. Питер.

Она была раздета до пояса, и эта широкая мускулистая спина была покрепче, чем у всех в этой комнате, кроме Микки. Только по длине волос я ее узнала. Она наклонилась вперед, открыв больше тела Питера. Штаны и трусы она ему спустила до колен и теперь играла с ним.

Я уставилась в пол, потом на экран.

Она попыталась поцеловать Питера, а когда он отвернулся, дала ему две пощечины, по одной и по другой щеке. Рот у него уже был окровавлен, будто била она его не в первый раз. Снова она потянулась его поцеловать, показав в объектив небольшие тугие груди. Она поцеловала его, и на этот раз он ей это позволил. А рука ее работала над его телом, не останавливаясь.

Я медленно повернулась к другому монитору. Господи, только бы Рассел не делал того же с Бекки. Он не делал, и я возблагодарила Бога. Рассел повернулся, будто знал, что теперь играет на публику. Бекки сидела у него на коленях, и он держал ее так, как всегда держат ребенка, но одну ручку он ей прижимал к своему колену, и два пальчика торчали под неправильными углами. У нас на глазах он сломал ей третий, и рот девочки открылся в беззвучном крике.

- Может быть, включить звук? - спросил Райкер.

Бекки кричала высоко и жалобно. Рассел ее прижимал к себе и что-то ворковал успокоительно. Погладил ее по волосам и глянул в камеру. Он знал, что мы смотрим. Нос его был все еще в бинтах.

Питер завизжал. Никогда у него не было такого детского голоса.

- Не надо, пожалуйста! Не надо!

Руки у него были связаны за спиной, но он все равно вырывался.

Она дала ему пощечину.