Чтение 53–й страницы книги ~Человеческий фактор~

еще не кончился [Партридж (от англ. artridge) означает "куропатка"]. - Он
взглянул на фотографию. - А вот фотография не сойдет. Я не похож на этого
человека.
- Верно. Но мы сейчас подгоним вас под фотографию.
Незнакомец перенес свои орудия производства в ванную. Между стаканами
для зубных щеток поставил увеличенную фотографию с паспорта.
- Сядьте, пожалуйста, на этот стул.
Он принялся выщипывать Кэслу брови, затем взялся за волосы: у человека
на паспорте была стрижка бобриком. Кэсл наблюдал в зеркале за движением
ножниц - он был поражен, увидев, как стрижка бобриком меняет лицо,
увеличивает лоб даже выражение глаз, казалось, изменилось.
- Вы мне сбросили лет десять, - сказал Кэсл.
- Сидите, пожалуйста, спокойно.
Затем незнакомец начал наклеивать ему усики - волосок за волоском
такие усики носит человек застенчивый, не уверенный в себе. Он сказал:
- Борода или густые усы всегда наводят на подозрение. - На Кэсла из
зеркала смотрел незнакомец. - Ну вот. Все. По-моему, вполне прилично. - Он
сходил к своему чемоданчику и, достав оттуда белую палку, вытянул ее и
превратил в трость. Он сказал: - Вы слепой. Предмет всеобщего сочувствия,
мистер Партридж. Стюардесса "Эр-Франс" встретит вас у автобуса, который
привозит пассажиров из отеля, и проведет через паспортный контроль к
вашему самолету. В Париже из аэропорта Руасси вас перевезут на Орли - там
у самолета тоже будут неполадки с мотором. Возможно, вы будете уже не
мистер Партридж: в машине вам сделают другой грим, дадут другой паспорт.
Человеческое лицо можно ведь до бесконечности изменять. Хороший довод
против роли наследственности. Рождаются-то люди почти все с одинаковым
лицом - представьте себе новорожденного младенца, - а потом под влиянием
окружения лицо меняется.
- Представляется все это просто, - сказал Кэсл, - но вот сработает ли?
- Думаем, что сработает, - сказал маленький человечек, упаковывая свой
чемоданчик. - А теперь выходите и не забудьте пользоваться тростью. И не
двигайте глазами - поворачивайте всю голову, если кто-то с вами заговорит.
Старайтесь, чтобы глаза ничего не выражали.
Кэсл, не думая, взял "Как мы нынче живем".
- Нет, нет, мистер Партридж. Слепой вряд ли повезет с собой книгу. И
мешок этот тоже оставьте.
- Но у меня там всего лишь чистая рубашка, бритва...
- На чистой рубашке есть метка прачечной.
- А не странно это будет выглядеть, что у меня нет багажа?
- Откуда же это знать паспортному контролю, разве что он попросит у вас
билет.
- По всей вероятности, попросит.
- Ну и что? Вы же возвращаетесь домой. Живете вы в Париже. В паспорте
есть ваш адрес.
- А кто я по профессии?
- Вы в отставке.
- Вот это, по крайней мере, верно, - сказал Кэсл.
Он вышел из лифта и, постукивая палкой, направился к выходу, возле
которого ждал автобус. Проходя мимо дверей, ведущих в бар и к бассейну, он
увидел Блита. Блит с нетерпеливым видом поглядывал на свои часы. В этот
момент пожилая женщина взяла Кэсла под руку и спросила:
- Вы на автобус?
- Да.
- Я тоже. Позвольте вам помочь.
Он услышал позади себя голос:
- Морис! - Он был вынужден идти медленно из-за женщины, потому что она
медленно шла.
- Эй! Морис!
- По-моему, кто-то вас зовет, - сказала женщина.
- Ошиблись.
Он услышал за собой шаги. Выпростал локоть из руки женщины и, повернув,
как было сказано, голову, уставился не на Блита, а чуть в сторону. Блит в
изумлении смотрел на него.
- Извините, - сказал он. - Мне подумалось...
Женщина сказала:
- Шофер сигналит нам. Поторопимся.
Когда они уже сидели в автобусе, она посмотрела в окно. И сказала:
- Должно быть, вы очень похожи на его знакомого. Он все еще стоит и
смотрит нам вслед.
- У каждого, говорят, есть в мире свой двойник, - заметил Кэсл.

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ

1

Она обернулась и ничего не увидела сквозь серое, будто затянутое дымом,
окно такси - Морис, казалось, нырнул в воды стального озера и без единого
крика пошел ко дну. У нее украли - без всякой надежды когда-либо получить
назад - единственное, что ей хотелось увидеть и услышать, и она с
возмущением принимала милостивую подачку, - так мясник предлагает жалкий
кусок мяса вместо хорошего окорока, который он приберег для более
солидного покупателя.
Обед в доме среди лавров был пыткой. Свекровь пригласила гостя -
священника с малопривлекательным именем Боттомли [Боттомли (от англ.
ottom) - "задница"], которого она звала Эзра, - вернувшегося из Африки,
где он занимался миссионерской деятельностью: отменить его визит было
никак нельзя. Сара чувствовала себя чем-то вроде экспоната на лекции с
диапозитивами, с какими он, по всей вероятности, там, в Африке, выступал.
Миссис Кэсл ее не представила. Она просто сказала: "Это Сара", будто Сара
была приютской сироткой, что отвечало действительности. Мистер Боттомли до
приторности слащаво сюсюкал с Сэмом, к ней же проявлял взвешенный интерес,
словно к одной из своих цветных прихожанок. Дили-бом, умчавшаяся при виде
их из страха перед Буллером, выказывала теперь усиленное дружелюбие и
царапала юбку Сары.
- Расскажите мне, как на самом деле живут люди в Соуэто, - попросил
мистер Боттомли. - Я, видите ли, работал в Родезии. В английских газетах
тоже все преувеличивают. Не такие уж мы черномазые черти, какими нас
рисуют, - добавил он и покраснел, поняв свою оплошность. Миссис Кэсл
долила ему в стакан воды. - Я хочу сказать, - продолжал он, - можно ли там
должным образом воспитать ребенка? - И его блестящие глаза остановились на
Сэме, словно прожектор в ночном клубе.
- Ну, откуда же Саре это знать, Эзра? - заметила миссис Кэсл. И нехотя
пояснила: - Сара - моя невестка.
Мистер Боттомли покраснел еще больше.
- А-а, так вы приехали в гости? - спросил он.
- Сара живет со мной, - сказала миссис Кэсл. - Пока. А мой сын в Соуэто
никогда не жил. Он работал в посольстве.
- Мальчик, наверное, рад, что приехал повидать бабушку, - сказал мистер
Боттомли.
Сара подумала: "Неужели такой теперь будет моя жизнь?"
Когда мистер Боттомли отбыл, миссис Кэсл сказала Саре, что им надо
серьезно поговорить.
- Я звонила Морису, - сказала она, - он и слушать ничего разумного не
хочет. - Она повернулась к Сэму. - Пойди в сад, миленький, поиграй там.
- Так ведь там дождик, - сказал Сэм. - Я забыла об этом, миленький.
Тогда пойди наверх и поиграй с Дили-бом.
- Я пойду наверх, - сказал Сэм, - но играть с вашей кошкой не стану.
Мой дружок - Буллер. Вот он знает, что делать с кошками.
Когда они остались одни, миссис Кэсл сказала:
- Морис заявил мне, что, если ты вернешься домой, он уедет. Чем ты так
провинилась, Сара?
- Я бы не хотела об этом говорить. Морис велел мне ехать сюда, вот я и
приехала.
- Кто же из вас... как говорится, виноватая сторона?
- А разве непременно должна быть виноватая сторона?
- Я сейчас снова ему позвоню.
- Я не могу помешать вам, но пользы от этого не будет.
Миссис Кэсл набрала номер, и Сара стала молить Бога, хотя в него и не
верила, чтобы, по крайней мере, услышать голос Мориса, но...
- Никто не отвечает, - сказала миссис Кэсл.
- По всей вероятности, он на работе.
- В субботу-то?
- Он работает в самое необычное время.
- Я думала, в Форин-офисе больше порядка.
Сара дождалась вечера и, уложив Сэма, пошла в городок. Она зашла в
"Корону" и заказала "Джи-энд-Би". Она попросила двойную порцию в память о
Морисе, затем прошла в будку телефона-автомата. Она знала: Морис не велел
ей звонить. Если он дома и телефон его прослушивается, он изобразит
ярость, продолжит несуществующую ссору, но, по крайней мере, она будет
знать, что он по-прежнему там, а не в полицейском участке и не летит в
самолете через Европу, которой она никогда не видела. Телефон долго
звонил, прежде чем она положила трубку на рычаг: она понимала, что тем
самым дает "им" возможность установить, откуда звонят, но ей это было
безразлично. Если "они" явятся к ней, она хотя бы что-то узнает о Морисе.
Она вышла из кабины, выпила у стойки бара свое "Джи-энд-Би" и вернулась в
дом миссис Кэсл.