его жалкая должность?
12. ШОТЛАНДИЯ, ИРЛАНДИЯ И АНГЛИЯ
правда, сестрой побочной, но все же особой королевской крови.
графу Сессексу: "Две вещи сообщают людям высокое положение. В Англии -
tour, во Франции - pour". "Pour" означало во Франции следующее: когда
король путешествовал, гоф-фурьер вечером, во время остановок, отводил
помещение лицам, сопровождавшим его величество. Некоторые из этих вельмож
пользовались огромным преимуществом перед остальными. "У них есть "pour",
- читаем мы в "Историческом журнале" за 1694 год на странице 6-й, - то
есть распределитель помещения пишет перед именами этих особ слово "pour"
(для), например: "для принца Субиз", между тем как, отмечая помещение лица
не королевской крови, он опускает предлог "для" и пишет просто: "Герцог де
Жевр, герцог Мазарини" и т.д. Предлог pour, красовавшийся на дверях,
указывал на то, что здесь помещается принц крови или фаворит. Фаворит -
это еще хуже, чем принц. Король жаловал право на pour, как орденскую ленту
или как пэрство.
большие выгоды. Это было знаком подлинной близости к царствующей особе.
Тот, кто по праву рождения или вследствие расположения монарха мог
получать от него непосредственные сообщения, имел в стене своей спальни
диск с приделанным к нему звонком. Звонок звонил, диск открывался в виде
дверцы, и на золотой тарелке или на бархатной подушке появлялось
королевское послание, после чего диск возвращался на прежнее место; это
было интимно и торжественно. Таинственное входило в повседневный обиход.
Диск не имел никакого другого назначения. Звонок возвещал только о
королевском послании. Тот, кто приносил послание, оставался невидимым.
Впрочем, обычно это был паж короля или королевы. В царствование Елизаветы
"диск" был у Лестера, в царствование Иакова I - у Бекингема. Джозиана
получила "право на диск" при Анне, хотя королева и не питала к ней особой
благосклонности. Получавший эту привилегию как бы входил в
непосредственное сношение с небом и время от времени получал письма от
бога через его почтальона. Ничему так не завидовали, как этому знаку
отличия. Однако эта привилегия усиливала раболепство. Ее обладатель
становился еще раболепнее других. При дворе всякое возвышение унижает.
"Право на диск" обозначалось французским термином avoir le tour; эта
особенность английского этикета исходила, по всей вероятности, из
какого-нибудь старинного французского обычая.
девственницей-королевой, жила, смотря по времени года, то в городе, то в
деревне и вела почти королевский образ жизни; у нее был свой собственный
двор, при котором лорд Дэвид, вместе с другими лицами, играл роль
придворного. Не будучи еще супругами, лорд Дэвид и леди Джозиана все же
могли, не вызывая пересудов, показываться вместе на людях и охотно
пользовались этим. Нередко они ездили в театр или на бега в одной карете и
сидели в одной ложе. Хотя мысль о браке, в который им было разрешено и
даже предписано вступить, расхолаживала их, тем не менее им было приятно
встречаться друг с другом. Свободное обхождение, дозволенное помолвленным,
имеет границы, которые легко переступить. Однако они воздерживались от
этого, ибо чрезмерная непринужденность - признак дурного вкуса.
приходе, где находился дворец архиепископа Кентерберийского, хотя на этой
окраине воздух вреден для здоровья; там же была и богатая библиотека
архиепископа, открытая в определенные часы для всех добропорядочных людей.
Однажды зимой на обнесенной оградой поляне происходило состязание между
двумя боксерами, на котором присутствовала Джозиана: ее привез сюда Дэвид.
Она как-то спросила его: "Разве женщины допускаются на бокс?" Дэвид
ответил: "Sunt faeminae magnates". В вольном переводе это означает:
"Только не мещанки", в буквальном же переводе: "Знатные дамы". Герцогини
вхожи куда угодно. Потому-то леди Джозиана и присутствовала на этом
зрелище.
костюм, но это было вполне в обычае того времени. Женщины и не
путешествовали иначе. На шесть человек, помещавшихся в виндзорском
дилижансе, почти всегда приходились одна или две дамы в мужском платье.
Это свидетельствовало об их принадлежности к дворянству.
непосредственного участия в состязании и вынужден был оставаться просто
зрителем.
что смотрела в лорнет: на это имели право только знатные особы.
прадеда или двоюродного деда того лорда Джермена, который в конце XVIII
века служил полковником, бежал с поля сражения, а затем стал военным
министром и спасся от неприятельских пуль лишь для того, чтобы пасть
жертвой сарказмов Шеридана, оказавшихся страшнее всякой картечи. Многие из
джентльменов держали пари: Гарри Белью из Карлтона, претендент на угасшее
пэрство Белла-Аква, бился об заклад с Генри, лордом Хайдом, членом
парламента от местечка Денхайвед, носившего также название Лаунсестон;
высокочтимый Перегрин Берти, член парламента от местечка Труро, - с сэром
Томасом Колпепером, членом парламента от Мейдстоуна; лорд Лемирбо из
Лотианской епархии - с Семюэлем Трефузисом из местечка Пенрайн; сэр
Бартелемью Грейсдью из местечка Сент-Ивс - с достопочтеннейшим Чарльзом
Бодвилем, который носил титул лорда Робертса и являлся custos rotulorum -
мировым судьей Корнуэлского графства. Бились об заклад и многие другие.
Филем-ге-Медоном, другой - шотландец Хелмсгейл. Таким образом, здесь
столкнулись два национальных самолюбия. Предстояла схватка между Ирландией
и Шотландией. Поэтому общая сумма пари превышала сорок тысяч гиней, не
считая негласной игры.
панталон, застегнутых на бедрах, и башмаков на подбитой гвоздями подошве,
зашнурованных у щиколоток.
от роду, но уже со швом на лбу; поэтому за него держали пари на два с
третью. В прошлом месяце он переломил ребро и выбил оба глаза боксеру
Сиксмайлсуотеру; этим объяснялся вызываемый им энтузиазм. Ставившие на
него выиграли тогда двенадцать фунтов стерлингов. Кроме шва на лбу, у
Хелмсгейла была еще повреждена челюсть. Он был легок и проворен, ростом не
выше маленькой женщины, плотен, приземист, коренаст; в его фигуре было
что-то угрожающее; природа, казалось, ничего не упустила, вылепив его из
особого теста, и, казалось, каждый мускул его был предназначен для
кулачного боя. В его крепком, лоснящемся, коричневом, как бронза, торсе
была какая-то собранность. Когда он улыбался, обнаруживалось отсутствие
трех зубов.
гиппопотама, очень кроткий на вид. Ударом кулака он мог бы проломить
корабельную палубу, но не умел наносить этого удара. Ирландец
Филем-ге-Медон представлял собою преимущественно удобную мишень для
противника и, по-видимому, принимал участие в боксе не столько для того,
чтобы наносить удары, сколько для того, чтобы получать их. Однако
чувствовалось, что он продержится долго. Он напоминал недожаренный
ростбиф, который трудно разжевать и невозможно проглотить. На языке
боксеров таких силачей называют raw flesh - сырая говядина. У него были
косые глаза. Судя по всему, он примирился со своей участью.
Оба выпили из одного стакана по три больших глотка портвейна. И у того и у
другого были свои приверженцы, люди с суровыми физиономиями, которые в
случае надобности могли припугнуть судей. В группе сторонников Хелмсгейла
бросался в глаза Джон Громен, прославившийся тем, что пронес на спине
целого быка, и некто Джон Брей, который однажды взвалил себе на плечи
десять мешков муки по пятнадцать галлонов в каждом, да еще мельника
впридачу, и прошел с этим грузом больше двухсот шагов. В числе
приверженцев Филем-ге-Медона находился приведенный лордом Хайдом из
Лаунсестона некто Кильтер, который жил в Зеленом Замке и метал через плечо
камень весом в двадцать фунтов выше самой высокой башни этого замка. Все
трое, Кильтер, Брей и Громен, были уроженцы Корнуэла - обстоятельство,
делающее честь этому графству.
спинами, кривыми ногами, большими узловатыми руками, с тупыми лицами, в
лохмотьях, почти все побывавшие под судом и не боявшиеся ничего на свете.
должны быть свои таланты.
некогда происходили бои медведей, быков и догов, за последними, еще не
законченными городскими строениями, рядом с развалинами приорства святой
Марии Овер-Рэй, разрушенного Генрихом VIII. Дул северный ветер, моросил
Шилова Юлия
Конюшевский Владислав
Маккарти Кормак
Свержин Владимир
Мороз Александра
Андреев Николай