что-то в этом роде, которую медленно надвигающиеся серые приливы и отливы
наполняли и опорожняли, наполняли и опорожняли.
полюбоваться этим зрелищем. Одни говорили: Нет ничего прекраснее этих
влажных песков. Другие: Лучше всего любоваться бухтой Баллибы во время
прилива. Как очаровательна эта свинцовая вода, которую можно было бы принять
за стоячую, если бы мы не знали, что это не так. А третьи утверждали, что
бухта похожа на подземное озеро. Но все сходились в одном, - как жители
Венеции, - что город их стоит на море. И украшали почтовую бумагу штампом:
Порт-Балли.
возделыванию земля была непригодна. Не успевала пашня или луг обрести
видимые размеры, как их тут же поглощала священная роща или болотистый
участок, и из них ничего уже нельзя было извлечь, кроме второсортного торфа
и кусков мореного дуба, из которых делали амулеты, ножи для бумаги,
подставки для салфеток, четки и другие безделушки. Мадонна Марты, например,
родом из Баллибы. Пастбища, несмотря на проливные дожди, были чрезвычайно
скудны и усыпаны валунами. В изобилии там рос только пырей и какие-то
горькие голубоватые злаки, смертельные для коров и лошадей, но сносно
перевариваемые ослами, козами и черными овцами. Что же, в таком случае,
служило источником процветания Баллибы? Сейчас скажу. Нет, ничего я не
скажу. Ничего.
покидал свой дом. Интересно, не путаю ли я ее с каким-то другим местом.
Дорога постепенно опускается, стена поднимается все выше и выше. И вскоре вы
оказываетесь ниже мертвых. Именно здесь я приобрел в вечное пользование
место на кладбище. До тех пор, пока будет стоять земля, это место останется
за мной, теоретически. Иногда я навещал свою могилу. Надгробье там уже
стояло. Простой крест, из белого камня. Можно высечь на нем мое имя, надпись
"Здесь лежит..." и дату моего рождения. Тогда не хватать будет только даты
смерти. Но мне бы этого не разрешили. Иногда я улыбался, как будто уже был
мертв.
видели на большой дороге.
я не выбросил его ни в пепельницу, ни в корзину для бумаг, а переложил в
карман куртки, когда переодевался. Случилось это бессознательно. Я с
удивлением разглядел окурок, раскурил его, сделал несколько затяжек,
выбросил. Это было самое выдающееся событие первого дня.
большое удовольствие. Вел он себя неплохо, лучше, чем я ожидал. На третий
день я отдал ему нож.
Спали мы на открытом воздухе. Осторожность не помешает.
делать ничего не умел. Ошибаюсь, он умел разжигать костер. На каждом привале
он умолял меня позволить ему проявить это умение. Смысла в этом я не видел.
Здесь он оказался весьма полезен. Воду пили из ручьев.
поле знакомого фермера. Он направлялся к нам. Я немедленно отвернулся,
схватил сына за руку и устремил его в обратную сторону. Как я и предвидел,
фермер догнал нас. Поздоровавшись, он поинтересовался, куда мы идем.
Вероятно, это происходило на его поле. Я ответил, что мы идем домой. К
счастью, мы отошли еще не слишком далеко. Тогда он спросил, где мы были.
Возможно, у него украли корову или свинью. Прогуливались, - ответил я. Я бы
подбросил вас на машине, - сказал он, - но я поеду только вечером. Очень
жаль, - сказал я. Если вы подождете, - сказал он, - я сделаю это с
превеликим удовольствием. Я отклонил его предложение. К счастью, еще не
наступил полдень, и в моем отказе не было ничего странного. В таком случае,
счастливо добраться, - сказал он. Пришлось сделать большой крюк и снова
повернуть на север.
продвигаться по ночам, а днем прятаться, по крайней мере в начале
путешествия. Но стояла такая прекрасная погода, что я не мог заставить себя
сделать это. Конечно, дело здесь не только в моем удовольствии, но и в нем
тоже! Прежде со мной такого не случалось. А чего стоил наш черепаший шаг! С
прибытием мне было ведено не спешить.
инструкциями Габера. Мне никак не удавалось полностью восстановить их в
памяти. Лежа ночью в шалаше, скрывающем от меня очарование природы, я
полностью отдавался этой проблеме. Звуки, которые мой сын издавал во сне,
изрядно мне мешали. Иногда я покидал шалаш и прогуливался в темноте. Или
садился на землю, опершись спиной о ствол дерева, подобрав под себя ноги,
обхватив ноги руками, положив подбородок на колени. Но даже в этой позе мне
не удавалось пролить свет на суть вопроса. Чего именно мне не хватало?
Трудно сказать. Мне не хватало какой-то детали, которая придала бы сообщению
Габера цельность. Наверняка он сказал, что я должен делать с Моллоем, когда
я его найду. С обнаружением моя работа не кончалась. Это было бы слишком
просто. Так или иначе, в контакт с клиентом мне приходилось вступать
согласно инструкциям. Эти контакты принимали разные формы, от самых
энергичных до весьма осторожных. Дело Йерка, занявшее у меня почти три
месяца, успешно завершилось в тот день, когда мне удалось завладеть его
заколкой для галстука и уничтожить ее. Обнаружить клиента - далеко не самая
важная часть моей работы. Йерка я нашел на третий день. Свой успех мне не
требовалось никак подтверждать, мне верили на слово. Йуди, должно быть,
как-то меня контролировал. Иногда меня просили составить отчет.
личность в определенное место в определенное время. Весьма тонкое дело, если
учесть, что личность, о которой идет речь, была не женщина. Мне никогда не
приходилось иметь дело с женщинами. Очень жаль. Похоже, что Йуди не слишком
ими интересовался. В связи с чем я вспоминаю старую шутку о женской душе.
Вопрос: Есть ли у женщин душа? Ответ: Есть. Вопрос: Зачем? Ответ: Чтобы их
можно было проклясть. Очень остроумно. К счастью, я был свободен в выборе
дня. Указан был только час. Он явился в назначенное место, и там я его под
каким-то предлогом оставил. Это был симпатичный молодой человек, излишне
грустный и молчаливый. Я смутно припоминаю, что наплел ему какую-то историю
о женщине. Подождите, кажется, вспоминаю. Да-да, я сказал, что она влюблена
в него уже полгода и жаждет встретиться с ним в каком-нибудь укромном
местечке. И даже назвал ее имя. Довольно известная актриса. Сопроводив его в
назначенное ею место, я деликатно удалился, и это выглядело вполне
естественно. Он стоит передо мной до сих пор, глядя мне вслед. Кажется, он
уважал меня, как друга. Что стало с ним, не знаю. Я терял интерес к своим
клиентам, как только кончал с ними работать. Скажу больше: никого из них я
впоследствии не видел, ни одного. Я говорю об этом без всякой задней мысли.
О, я порассказал бы вам историй, будь у меня время. Сколько сброда в моей
голове, целая вереница призраков. Мэрфи, Уотт, Йерк, Мерсье и так далее. Я
ни за что бы не поверил - о нет, я охотно этому верю. Истории, истории. Я
никогда не умел их рассказывать. И эту не смогу.
Указания, которые Габер, безусловно, дал мне в этой связи, начисто
выветрились у меня из головы. Вот что получается, когда тратишь целое
воскресенье на глупости. И бесполезно было бы повторять: Что обычно от меня
требуется в подобных случаях? Мои инструкции были далеки от обычного. Была,
впрочем, определенная процедура, которая иногда повторялась, но не так
часто, чтобы оказаться с большой вероятностью именно той, которую я забыл. И
даже если бы эта процедура постоянно фигурировала в моих инструкциях, за
исключением одного-единственного случая, этого единственного случая было бы
достаточно, чтобы связать меня по рукам и ногам, такой я щепетильный.
найти Моллоя, а потом я что-нибудь придумаю, что спешить мне некуда, что я
вспомню все в тот момент, когда я меньше всего буду этого ожидать, и что,
если, обнаружив Моллоя, я так и не вспомню, что с ним надо делать, я всегда
сумею связаться с Габером, без ведома Йуди. Адрес его у меня есть, равно как
и у него мой. Я отправлю ему телеграмму: Что делать с М.? Он сумеет ответить
мне достаточно ясно, хотя и в выражениях, по необходимости, завуалированных.
Но есть ли в Баллибе телеграф? Короче говоря, я сказал себе, что я
всего-навсего человек и чем дольше буду я искать Моллоя, тем больше будет у
меня шансов вспомнить, что я с ним должен сделать. И мы мирно продолжили бы
наш путь, если бы не следующее происшествие.
как бы от сильного удара. Не волнуйтесь, я не собираюсь пересказывать вам
мой так называемый сон. В шалаше царила полная темнота. Не двигаясь, я
внимательно прислушивался, но, кроме храпа и тяжелого дыхания моего сына,
ничего не услышал. Я готов уже был заключить, как обычно, что мне приснился
очередной кошмар, как вдруг мое колено пронзила острая боль. Что и объяснило
внезапное пробуждение. По ощущению это напоминало удар, например, удар,
нанесенный копытом лошади. С тревогой ожидал я его повторения, замерев и
затаив дыхание и, естественно, потея. Действия мои, насколько мне известно,
в целом вполне соответствовали действиям человека, оказавшегося в сходной
ситуации. И действительно, через несколько минут боль повторилась, но уже не
такая сильная, как в первый раз, точнее, во второй. Или она показалась мне
не такой сильной только потому, что я ожидал ее? Или потому, что я уже начал
к ней привыкать? Вряд ли. Ибо она возвращалась еще несколько раз, каждый
последующий раз слабее, чем в предыдущий, и наконец успокоилась совсем, так
что я получил возможность снова заснуть, более или менее крепко. Но прежде,
чем заснуть, я успел вспомнить, что боль, о которой идет речь, вовсе для
меня не открытие. Ибо я чувствовал ее и раньше, в ванной комнате, когда
ставил сыну клизму. Но в тот раз она атаковала меня всего один раз и
Сертаков Виталий
Куликов Роман
Конан-Дойль Артур
Мичурин Артем
Каменистый Артем
Журавлев Владимир