Чтение 53–й страницы книги ~Взлетная полоса~

– А это уже второй вопрос. И хватит. И всем взять ложки! – скомандовал Бочкарев.

На минуту в маленькой комнате установилась тишина. Но едва тарелки с закуской опустели, снова заговорил Окунев.

– Что мог, например, определить дешифратор по тем размытым линиям, которые протянулись вдоль краев всей полосы?

– Так, голуба, надо же его еще научить этому, – справедливо возразил Заруба. – Разберись сначала в этих линиях сам, а потом дай ключ ему. А так что же получается? Ты научил его букве «а», а требуешь, чтобы он прочитал «б»?

– Конечно, конечно. Со временем заложенная в дешифратор программа обновится и обогатится несравненно, – поддержал Остапа Бочкарев.

– Естественно. Но вот формула, которой мы пользовались, когда добивались определенной четкости изображения, – записал Окунев на бумажной салфетке несколько цифр. – Мы сами ее вывели. Сами решили, что она нас вполне удовлетворит. Сами можем теперь спросить себя: а не ошиблись ли мы тогда?

– В чем?

– Ну хотя бы в том, что проектировали тогда эту четкость недостаточно высокой.

– Так ведь это надо еще доказать! Может, дело совсем не в формуле.

– Может. Но и я, в порядке бреда хотя бы, тоже могу зацепиться за какое-нибудь одно звено.

– Я так понимаю, Олег, что вы сейчас внесете конкретное деловое предложение? – уточнил мысль Окунева Бочкарев.

– Именно. Надо будет еще раз хорошенько пересчитать эту формулу. Практические переделки за этим последуют небольшие.

– Принимается! – подвел короткий итог Бочкарев.

– В порядке бреда – пожалуйста! Кто же будет возражать? Я? И не подумаю. Я вообще хочу спросить совершенно о другом: мы сегодня съедим в конце концов этот суп или нет? – спросил Заруба.

– Надо было брать не суп, а окрошку. Она не остынет, – пошутил Сергей и подвинул к себе тарелку.

Закончили обед часа через полтора. Особенно долго пили кофе. Зато почти каждый высказал свое мнение. Заруба, как всегда, с выводами не спешил, уверял, что «надо еще погонять Володьку», «еще покрутить пленку, а уж тогда решать окончательно». Бочкарев вполне соглашался с Зарубой, что «покрутить пленку» следует и они ее непременно покрутят. Но в отличие от Остапа уже сейчас готов был видеть причину неудачи в недостаточной чувствительности прибора. Не высказался, по сути дела, один Сергей. Первое впечатление – самое сильное. Это сказано не зря. Оно так огорчило Сергея, что, глядя на испещренную световыми пятнами полосу снимков, он долго ничего не видел на ней, кроме неудачи. Очевидно, в немалой степени еще давал себя знать и недостаток опыта. И удачи, и неудачи – для него еще все было в новинку. Но так или иначе, а какое-то время он был просто ошарашен. И только потом, уже буквально за несколько минут до того как отправиться в столовую, его неожиданно осенила интересная мысль. Он вдруг подумал о том, что этих вот ясных, размытых, разлитых и неясных световых пятен должно быть на снимках гораздо больше. Вспомнилось, что недели за две до проведения первой съемки, когда они еще занимались монтажом, Владимир рассказывал ему, как он будет выходить на полигон, по каким, чтобы не промазать, ориентироваться маякам, и тогда же показал схему расположения целей, которые ему предстояло заснять. Имитаторы танков, ракетных установок, автомашин, орудий и прочей боевой техники были рассредоточены по всем требованиям устава – на участке местности глубиной в несколько километров. Сергей тогда даже подивился такой, как ему показалось, чрезмерной насыщенности техники. Но тут же тогда об этой схеме и забыл. Теперь вспомнил. И прежде всего снова захотел взглянуть на все. Но с утра еще не видел Владимира. В пятницу Владимир уехал провожать Ирину и на проспект Вернадского не вернулся. Сергей не удивился этому. Владимир и не собирался у него ночевать. В субботу и воскресенье они не перезванивались. Сергей отдыхал. А у Владимира, как он думал, нашлись какие-нибудь свои дела. Возвратившись сегодня в Есино, Сергей позвонил брату, но дома его уже не застал. К обеду, а в последнее время Владимир обедал почти всегда вместе с конструкторами, ибо уже давно считался в их обществе своим человеком, он тоже не явился. Это немного удивило Сергея. Но больше ему была нужна схема. Сейчас его острее всего интересовал вопрос: почему же так мало целей оказалось на снимках? Это могло произойти либо потому, что они по нескольку штук объединены в каждом обозначенном на снимках световом пятне – и в таком случае причина неудачи кроется в несовершенстве, а возможно, и просто в неотлаженности отдельных узлов системы, о чем говорил Окунев и Бочкарев, – либо многие из этих целей просто не попали в объектив «Фотона» – и тогда все дело обстояло гораздо хуже, тогда виной всему был недостаточный угол зрения прибора. А за этим крылся уже конструкторский просчет.

Из столовой Бочкарев, Заруба и Окунев направились обратно в инженерный дом. А Сергей пошел к Владимиру. И опять не застал его на квартире. «Интересно, где его носит?» – подумал Сергей, взял поводок и вывел погулять Занду. Они вошли в березовую рощу, вплотную прилегавшую к жилому кварталу городка, и с час бродили между деревьями. Занда откуда-то притащила ежа, получила вздрючку и теперь, не зная, как подластиться к Сергею, вертелась у его ног. А Сергей анализировал и опровергал только что им же самим сделанные предположения. О просчете почему-то не хотелось думать. И в первую очередь, очевидно, потому, что в свое время, когда «Фотон» еще только создавался на бумаге и далеко еще не все расчеты и формулы были воплощены в чертежи, он, Сергей Кольцов, автор проекта, и вся группа немало поломали головы и над тем, как максимально увеличить поле зрения будущего прибора, и над тем, чтобы обеспечить ему предельно высокую разрешающую способность по всей полосе захвата, и над тем, чтобы исключить в процессе его работы какие бы то ни было оптические искажения.

Казалось, они предусмотрели и сделали все от них зависящее. Впрочем, Сергей не успокаивал себя и не утешал. И призвал на помощь память лишь для того, чтобы отойти подальше от сегодняшнего дня и с большего расстояния увидеть большее и скорее понять, почему же все-таки, несмотря на весь затраченный труд и старания, они не получили должной отдачи? Почему? И опять он возвращался к тому, о чем только что думал: ну а если это все-таки просчет? И угол зрения «Фотона» оказался явно недостаточным? Ведь обзор и съемка местности ведутся с небольшой высоты. Но для того чтобы дать ответ на этот вопрос, надо было в первую очередь сравнить снимки со схемой. «Так куда же запропастился этот тип? – снова подумал Сергей о брате. – Удивительная личность: когда надо – с огнем не найдешь!»

Сергею казалось, что, выгуливая Занду, он выбирает маршрут, он ведет ее от поляны к поляне. Но на самом деле все было наоборот. Это она, эта хитрая бестия с лисьей мордочкой, тянула его за собой. Это он шел за ней до тех пор, пока вдруг не очутился на опушке, от которой до домика, облюбованного летчиками-испытателями, было рукой подать. «Смотри-ка, смотри-ка куда привела, – подивился сметливости собаки Сергей. – И ведь, наверно, не зря. Тут ведь, поди, сидит и козла забивает». Сергей направился к домику. Занда, поняв его намерение, стрелой припустила вперед. А когда Сергей подошел к крыльцу, она уже выскочила из домика обратно и, виляя хвостом, улеглась в дверях. Морда ее при этом улыбалась довольной и спокойной улыбкой. Она уже нашла своего хозяина и уже охраняла его. Следом за Зандой на крыльцо вышел сержант-техник и, увидев Сергея, поприветствовал его.

– Кольцов тут? – спросил Сергей.

– Так точно, товарищ майор, – не очень приветливо доложил сержант. – Только он отдыхает.

– С чего бы это? – в тон ему спросил Сергей.

– Сказал, что устал.

Сергей вошел в домик. В той комнате, где обычно собирались в ожидании команды летчики, было пусто. Лишь на одной койке, накрыв голову подушкой, в форме лежал Владимир.

«Неужели пьян?» – подумал Сергей, хотя никогда за братом такого греха не замечал. Он решительно шагнул к койке. Но его на полпути обогнала Занда и проворно вспрыгнула Владимиру на спину. Кольцов-младший зашевелился и, прежде чем Сергей подошел к нему, поднял голову. Он взглянул на брата отсутствующим взглядом и сел.

– Чего это ради ты дрыхнешь? – спросил Сергей.

Владимир зевнул. Пропустил волосы через пальцы рук, закинул их назад.

– Язык, что ли, проглотил?

– Погода, должно быть, изменится. Вот на сон и тянет:

– Подумать только, какой барометр объявился. А может, лишку хватил?

– И не думал.

– А где пропадал эти дни? Почему не звонил?

– Телефон не работал.

– Ну, хорошо. Мне схема нужна.

– Какая схема?

– Та, что ты мне показывал. Схема расположения целей на полигоне. Тех целей, которые ты снимал.

– Я ее с собой не ношу.

– А где она?

– Где положено. Вместе с рабочей картой.

– Ты можешь ее получить?

Владимир взглянул на часы. Встал. Привычным движением расправил под ремнем гимнастерку. Снял с вешалки фуражку и молча вышел на крыльцо. Занда выбежала следом за ним. Сергею тоже ничего не оставалось делать, как последовать за ними.

Владимир был явно не в духе. Сергей это понял. Но причину выяснять не стал. Случалось и раньше, что младший брат начинал вдруг огрызаться ни с того ни с сего. Более странным Сергею показалось другое. А именно то, что Владимир до сих пор не поинтересовался и ничего не спросил о результатах первого испытания. Но в общем-то сейчас и для Сергея это значения не имело. Он ждал схемы.

Получив свою папку, Владимир достал планшет, вытащил из него схему и протянул ее Сергею.

– Она понадобится тебе сегодня в полете? – спросил Сергей.

– Нет.

– А ты не забыл, что сегодня снова съемка?

– Из ума не выжил.

– Тогда, может, скажешь, какой черт тебя боднул?

Владимир ничего не ответил и направился к выходу.

– А где тебя искать, если потребуешься раньше?

– Сам приду, – буркнул Владимир и захлопнул за собой дверь.

«Попала вожжа под хвост, – процедил сквозь зубы Сергей. – Характерец тоже дай бог!»

Он прошел в рабочую комнату. Здесь никого не было. Очевидно, после обеда конструкторы сюда еще не возвращались. Снимки лежали на столе в том же порядке, в каком их оставили. Сергей положил рядом с ними схему. Он нашел на ней крайние точки, запечатленные на снимках, и соединил их прямой. На схеме обозначился узкий коридор, едва покрывавший половину ее. Это и была та фактическая полоса, которую захватил объектив «Фотона». Сомнений не было. Даже если бы прибор работал с большей четкостью и каждый объект на снимках был ясно обозначен, и тогда «Фотон» выполнил бы свою задачу лишь наполовину. А чтобы выполнить ее всю, его пришлось бы посылать в разведку вторично. Но при такой насыщенности обороны противника огневыми средствами рассчитывать на удачное возвращение дважды было не так-то просто. Сергей это знал. И тогда в нем, неожиданно для него самого, вдруг заговорил командир роты танков. А может быть, даже и не роты, а соответственно его новому званию – и батальона. Для них, для таких, каким он был и каким стал, будет выполнять «Фотон» свои задачи. На их рабочие карты будут наноситься добытые «Фотоном» разведданные. На основе этих данных будут принимать они свои решения на бой, строить боевые порядки подразделений. Поведут их в атаку: и напорются на совершенно иную систему огня противника. Сергей растерялся. Такого откровенного и в то же время объективного подтверждения неудачных испытаний он даже не ожидал. Он по-своему все воспринял. Стоял, опершись на стол руками, смотрел на полосу фотоснимков, думал о том, что же теперь делать, за что браться и с чего начинать, и так был поглощен этими мыслями, что даже не заметил, как в комнату зашли его коллеги. А они, казалось, поняли его состояние, молча обступили его и так же молча включились в работу. Нарушил это молчание через некоторое время Бочкарев.

– Я вижу, Сергей Дмитриевич, у вас тоже появилась своя версия, – сказал он.

– И кажется, самая неприятная, – мрачно ответил Сергей.

– Какая же?

Сергей протянул Бочкареву схему.

– Я так и понял. Но страха не испытываю, – ответил Бочкарев.

– Это просчет, Юрий Михайлович. И очень серьезный.

– Просчета нет, Сергей Дмитриевич. И я не понимаю, почему вам так хочется поднять вверх руки?

– Тогда почему так получилось, что почти половина целей не попала на эти снимки? Если это не просчет, то что же?

– Я вас тоже спрошу: а почему вдруг не взлетают самолеты, над проектами которых работали, и кропотливо работали, десятки опытнейших специалистов? Почему, бывает, не срабатывают системы, которые перед запуском были выверены и перепроверены? Вы считаете, что тоже из-за просчетов? Так нет! И тысячу раз нет, Сергей Дмитриевич! В наш век ЭВМ и компьютеров просчитаться трудно. Я бы даже сказал, почти невозможно. Другое дело – чего-то не учесть. Мы ведем постоянную, жестокую борьбу с природой и далеко не всегда, не из каждого поединка, выходим победителями, потому что еще не умеем, не научились предвидеть все те сюрпризы, которые она нам готовит.

– Пусть будет по-вашему, – не стал спорить Сергей. – Что же мы не учли здесь?

– Не знаю, – категорически ответил Бочкарев и добавил: – Пока не знаю. Будем искать и найдем. Во всяком случае, я от своей версии не отказываюсь.

– И я тоже не отказываюсь, – добавил Окунев. – Испытания только начались, и спешить с выводами нечего.

– Надо еще проверить, с какой высоты этот бес снимал, – заметил Заруба.

– Я, между прочим, об этом тоже подумал. На малых высотах определить точное расстояние до земли на глаз практически почти невозможно, – услышал Сергей чей-то чужой голос. Он обернулся и только сейчас увидел в комнате Жердева. Представитель авиации сидел за маленьким столиком, стоявшим возле окна, и курил. Он, конечно, слышал весь разговор конструкторов, но до этого момента своего мнения не высказывал.

– Вы считаете, что все это могло случиться из-за ошибки испытателя? – сразу насторожился Сергей.

– Вполне.

– И вы такое допускаете, Юрий Михайлович?

– Во всяком случае, не исключаю! – решительно заявил Бочкарев. – Вот теперь настало время сомневаться абсолютно во всем, проверять и перепроверять решительно все. И начинать надо, что называется, от печки. И тогда тот самый сюрприз, о котором я только что говорил, может обнаружиться как раз там, где его ждали меньше всего. Я помню, как мы неделю искали дефект в самом первом варианте «Совы». Всю размонтировали, разобрали по винтику, все проверили. Собрали снова, установили, а на экране опять те же помехи. И знаете, что же в конце концов обнаружилось? Рядом, совсем в другой системе, работал вибропреобразователь. Он и давал фон. Но так как он работал постоянно, выявить какую-либо закономерность в появлении помех мы просто не могли. И уж только потом кто-то обратил на это неудачное соседство внимание. Так что искать будем терпеливо, настойчиво и, я повторяю, от печки!

– А где, между прочим, Владимир? – спросил вдруг Окунев. – Наверное, в первую очередь надо было бы с ним потолковать.

– Пошел отдыхать. К себе пошел. У него же ночью вылет, – ответил Жердев.

– Потолковать, конечно, следует. И потолкуем, – согласился Бочкарев. – Но надо, очевидно, и помочь ему. Надо установить у него на борту прибор, который точно зафиксирует высоту съемки.

– Он зафиксирует, а я проконтролирую. А что вы скажете, если мне самому подняться в воздух? – обвел присутствующих взглядом Сергей.