Чтение 53–й страницы книги ~Где ты, маленький "Птиль"~

Правее его, возле голой стены и рядом с выгнутыми наружу секциями длинного
окна стоял огромный сейф. Стол квистора был возле стеллажа, и он сидел
спиной к нему взгляд его, таким образом, был направлен на дверь или на
собеседника. Я подумал, если собеседник ему скучен, он может третьим глазом
рассматривать корешки своих книг.
Квистор усадил нас в кресле перед собой и сказал многокрасочное "О!",
увидев мои игрушки. Он знал, что я был почти "готовым" ученым, а
игрушка-звездолет может понравиться даже ученому. А "медведя" я, возможно,
"купил" в подарок. Для начала мой номер прошел успешно в том смысле, что
никакого особого удивления у квистора не вызвал, скорее -- умиление. И тут
же я понял, как нам повезло с погодой: было прохладно после дождя, и окна
кабинета были закрыты, а будь жара, и будь они открыты настежь, квистор
перед уходом закрыл бы их сам, и тогда...
-- Уважаемый квистор, -- начал папа. -- Начну сразу с дела. Я и ощущаю,
и приблизительно знаю, какова обстановка на Политории. В строгом смысле вам
не до нас. (Квистор изобразил активный возражающий жест.) Я же, как и
говорил вам в волнующие минуты встречи и знакомства, обязан вскоре вернуться
на Землю. Какова, по-вашему, форма отлета? Я имею в виду отнюдь не характер
проводов, а именно форму отлета.
-- Что же, я думаю, -- сказал квистор, -- здесь мудрить нечего. Уль
Карпий совершит полет с вашим космопланом на борту до той точки, где мы
счастливо встретились. Далее -- "расстыковка". Или чуть позже, если вы
убедитесь, что вашего топлива для возврата на Землю маловато.
-- Отлично, -- сказал папа. -- Я вынужден напомнить: я не могу при
"расстыковке" сообщить вам курс на Землю -- это государственная тайна, а я,
скажем так, -- патриот Земли, как вы -- патриот Политории. Здесь важны
уточнения позиций, а не заверения в лучших намерениях, не так ли, квистор?
-- О, разумеется! -- сказал квистор.
Тут я, дав разговору развиться, крикнув "простите", подбежал к окну и,
обернувшись, добавил:
-- Красивая какая птица. Спряталась в ветках на дереве. Вот прелесть!
Квистор улыбнулся мне (тем более я продолжал быть с игрушками в руках),
я стал к папе и квистору спиной, внимательно слушая разговор и рассматривая
"птицу". Я решил подбавить еще жару и, держа медведя под мышкой, со
звездолетом в поднятой руке, сделал пару кругов по кабинету, жужжа будто
двигатель звездолета. Потом я пронесся совсем рядом с квистором со
звездолетом в руках, на котором теперь верхом сидел медведь с пушистым
хвостом. Я "совершил" мягкую посадку звездолета возле края оконного стекла,
вернулся к столу без игрушек и с жаром сказал квистору, что мы с папой очень
хотим оставить себе на память снимки: мы в кабинете квистора вместе с самим
улем Горгонерром. Он сказал, конечно, снимайте, уль Митя, -- какие
разговоры. Я занялся съемкой с разных точек, а папа продолжал:
-- Теперь о дате отлета. Наше время заканчивается через два-три дня,
думаю, что решать наш отлет в спешке послезавтра неудобно вам и как-то даже
грустновато для нас. Внутренне очень трудно вдруг сорваться сразу, хочется
еще немного побыть вашими гостями.
-- Ну, конечно! Конечно же! -- воскликнул Горгонерр.
-- Пап, передвинь кресло чуть-чуть сюда, для выразительности кадра! --
сказал я.
Папа после кивка квистора сместился, и теперь получалось так, что
квистор сидел ко мне под некоторым углом, глядя на папу, так что его глаза,
и передние, и задний, меня не видели.
-- Значит, -- продолжал папа, а я отошел с камерой вплотную к окну, к
кнопке на нем. -- Значит, если мы решим сейчас, что наш вылет будет на
третий день, не считая сегодняшнего, это вас устроит, уважаемый уль
Горгонерр?
-- О да, конечно, -- сказал квистор, и пока они с папой рассуждали на
предмет того, какое время удобнее для вылета, я непрерывно щелкал камерой,
меняя точки, то отходя от окна, то возвращаясь к нему, и в какой-то момент
пальцем у себя за спиной нажал кнопку и тут же (пауза -- чуть больше нуля)
отпустил ее. Быстрого поворота головы мне было достаточно, чтобы убедиться:
ура, щелочка есть, как раз для мизинца, даже чуть меньше, лишь бы ветром,
лишь бы холодком не потянуло, думал я, лишь бы квистор ничего-ничего не
заметил, не почувствовал. Потом я, весело смеясь, и уже вновь с игрушкой,
подбежал к папиному креслу, отдал камеру ему, попросил его снять меня с
квистором и сказал квистору:
-- А мы давайте беседовать, а? Ну, чтобы на снимках было все
натурально.
-- Охотно, -- сказал квистор. -- О чем же?
-- Если вы помните, капитан уль Карпий подавал нам ваши сигналы, а мы
их и не почувствовали: может, разная аппаратура, разные частоты, они до нас
и не дошли.
-- О, это верно, -- сказал квистор, а я думал: "Только бы в щелку не
задуло, только бы не задуло".
-- Так не лучше ли решить эту проблему до отлета?-- сказал я. -- Вдруг
возникнут технические сложности, устранимые только здесь. Папа сказал:
-- Может быть, уль Горгонерр, технический аспект нашей связи следует
обсудить с милой Пилли?
-- Отличная мысль, -- сказал квистор. Он поглядел на часы, готовый
встать. -- Пилли разумный ученый.
-- Тогда все, -- сказал папа, уловив жест Горгонерра. -- Благодарим вас
ото всей души за прием. -- Горгонерр встал, выключая кнопку "кондишн".
-- Все ясно, -- сказал квистор, обнимая нас с папой за плечи и
направляясь к выходу. -- Утром на третий день или вечером на четвертый --
звоните мне. -- Он распахнул дверь в комнату секретаря, пропустил нас
вперед, вышел сам, потом сам закрыл ключом дверь (мой вздох облегчения) и,
кивнув секретарю, сказал:
-- До завтра, уль Триф.
-- Долгой жизни, уважаемые гости и уважаемый квистор.
Лифт, проходная (без всякого осмотра), сердечное прощание с квистором,
он -- в машину к своему шоферу и охране, мы -- в свою. Обоюдное прощание, и
мы разлетелись.
А я вздохнул, выдохнул еще раз с буквочками "уф-ф!" в голосе. Однако
если щелка в окне так и останется, это еще не только не полдела, но, скажем,
энная его часть: все упиралось не в количество, а в качество сложностей.
... Мы сидели за вечерним чаем в полном сборе: Пилли, Оли, Орик, Алург,
папа и я. Были и гости. Два кулачных бойца: Эл-ти и Трэг. Позже появился
Палиф -- ученый по биополям и доктор Бамбус, главный врач клиники, куда
попали два шпика после схватки с Олуни и Кальтутом. Бамбус, как это часто
бывает в жизни, вполне оправдывал свое имя -- это был единственный не только
не высокий политор, но и толстенький лицо у него было очень приятным.
Эл-ти сказал:
-- На этом участке энергосектора с двенадцати ночи будет главным
Ли-гар, второй -- уйдет вместе с Ли-гаром ровно в два ночи, и они "улетят" к
а,Тулу. Это риск, но вариантов нет.
-- Почему именно в два часа ночи? -- спросил Бамбус.
-- Видите ли, -- сказал Трэг. -- По просьбе уля Орика мы два дня
следили за небом над Тарнфилом. Летают круглые сутки, и ночью тоже, но с
часу до трех -- машин меньше всего.
-- Над квисторией они есть всегда, -- сказал Палиф. -- Она, точнее.
-- Да, -- сказал Эл-ти, -- летает по большому кругу, наверняка
снабженная сильной оптикой. Летит она не быстро, и если ровно в два будет
ясно, что нужное окно в пределах ее видимости, -- придется подождать
несколько десятков секунд.
Вздохнув, Орик сказал:
-- Словом, одна машина в воздухе будет точно, плюс пролетающие. И
конечно, есть своя вероятная несинхронность в комбинации: положение дежурной
машины в воздухе и точки нахождения охраны в саду их, как выяснил Трэг, по
кругу ходит трое, причем один и двое ходят навстречу друг другу. Так что
идеал, это когда и дежурная машина, и встреча трех охранников внизу в своем
положении относительно окна квистора (то есть с другой стороны от него)
совпадут. Но чудес, как и ничего идеального, не бывает. И огромная помеха --
внешняя охрана квистории. Они ходят и перед оградой.
-- Главная проблема, -- сказала Пилли. -- Все сделать сегодня. Иначе,
как мы организуем повторное "затемнение" квистории и всего сектора? Вдруг
молчавший папа сказал:
-- По-моему, здесь не обойтись без моро. Ночью моро бесшумно занимают
позицию вокруг дворца. Гаснет свет, и, считайте, внешней охраны нет, им
крышка. Нет через минуту и внутренней охраны: решетка высока, а потому без
сигнализации и уже не под током. Остается машина-дежурный с мощной фарой и
вооруженными политорами. Но только она одна!
-- Спасибо, уль Владимир! -- Орик вскочил и с коммуникатором исчез на
балконе. -- У нас еще минимум шесть часов!
В наступившем молчании Оли вдруг сказала такое, от чего я побледнел,
покраснел, потом захохотал, а за мною и все остальные. Полуехидно она
улыбнулась и "выстрелила":
-- Уль Митя, я ни разу не слышала, чтобы вслух вы или ваш папа
произнесли нам т о главное, без чего невозможно что-либо сделать, --
выполнено: приоткрыть незаметно ма-аленькую щелочку в окне квистора.
-- Да, действительно! -- сказал я. -- Вот умница я -- ничего вам не
сообщил! Вот это номер! Со щелочкой все в порядке!
-- Странно, -- сказала Пилли. -- Сколь многообразна логика у женщин, о
которой политоры-мужчины говорят, что ее вообще нет. Я, в отличие от Оли,
именно потому, что разговор начался, решила, что с этим все в порядке.
Говорить Мите следовало только о неудаче со щелью, и это бы он не забыл.
-- Мне несколько стыдно перед Малигатом, -- сказал вернувшийся Орик, --
это же не игрушки с теми классными кулачными бойцами, здесь, возможно,
сработает огнестрельное оружие... нет, это слишком серьезная просьба, хотя
Малигат и не отказал бы мне. Я позвонил моему тренеру Киолу, с его слов
среди наших кулачных бойцов больше цирковых артистов, чем я думал. Сочетание