и в свете утренней зари отворачивается от окна. Все вещи в комнате
окрашены в различные оттенки коричневого цвета. Она чувствует себя
какой-то кривобокой, тяжесть невысосанной груди тянет ее книзу.
раньше, - пора уже доставить себе хоть капельку удовольствия. С тех пор
как она вернулась из больницы, у нее совсем не было времени подумать о
себе. Мысль об удовольствии придает легкость и быстроту движениям, она
босиком бежит по шершавому ковру к окну, словно там специально для нее
сейчас начнется спектакль. Поднявшись в своем белом халате надо всем, что
только можно увидеть, она так крепко сжимает пальцами тугую грудь, что
молоко течет, образуя теплые пятна на белой ткани.
начинают ныть вены на ногах. Она отходит от окна, садится в грязное
коричневое кресло, и ее начинает мутить при виде угла, под которым
пятнистая стена встречается с желтоватым, как тесто, потолком. Ее качает
вверх и вниз, у нее переворачиваются все внутренности. Рисунок на обоях
шевелится, словно живой, коричневые пятна цветов плывут во мгле, догоняют
и жадно заглатывают друг друга. Какая мерзость. Она отворачивается и
внимательно смотрит на зеленый экран мертвого телевизора. Перед ночной
рубашки подсыхает, жесткая корка царапает грудь. В книжке по уходу за
грудными детьми сказано: держите соски в чистоте. Намыливайте осторожно -
в царапины проникают микробы. Она ставит стакан на ручку кресла, встает,
стягивает через голову рубашку и снова садится. Мшистая поверхность мягко
пружинит под тяжестью голого тела. Она кладет измятую рубашку на колени,
ловко пододвигает пальцами ног табуретку, укладывает на нее ноги и
любуется ими. Она всегда считала, что у нее красивые ноги. Их утончающиеся
книзу смутные силуэты белеют на фоне темного ковра. Тусклый свет скрывает
синие вены, оставшиеся после того, как она носила Бекки. Неужели у нее
будут такие ужасные ноги, как у мамы? Она пытается представить себе
лодыжки толщиной с колено, и они будто и вправду начинают пухнуть. Она
нагибается, ощупывает узкие твердые кости лодыжек и плечом сбивает с ручки
кресла стакан с виски. Она вскакивает, вздрогнув от прикосновения
холодного воздуха к голому телу, и вся покрывается гусиной кожей. Вот
смеху-то. Если б только Гарри мог сейчас на нее посмотреть. К счастью, в
стакане почти ничего не осталось. Она решительно направляется в кухню,
совершенно голая, как шлюха, но ощущение, будто кто-то за нею следит, -
оно появилось, когда она стояла у окна и отжимала молоко, - стало слишком
сильным; она ныряет в спальню, закутывается в голубой купальный халат и
смешивает виски с водой. От усталости саднит веки, но у нее нет ни
малейшего желания ложиться в постель. Кровать внушает ужас, потому что в
ней нет Гарри. Его отсутствие - дыра, которая все больше расширяется, и
она вливает туда немного виски, но этого мало, и когда она в третий раз
подходит к окну, уже настолько рассвело, что видно, как все кругом уныло.
Кто-то разбил бутылку об одну из толевых крыш. Канавы на Уилбер-стрит
полны грязи, стекающей с новостроек. Пока она смотрит в окно, уличные
фонари - длинные бледные цепочки - гаснут один за другим. Она представляет
себе человека на электростанции, который выключает рубильник, - он
маленький, седой, горбатый и очень сонный. Она подходит к телевизору, и
полоса света, внезапно вспыхнувшая на зеленом прямоугольнике, зажигает
радость в ее груди; однако еще слишком рано, это просто бессмысленно
мерцающее пятно, а звук - всего лишь статичный равномерный шум. Она сидит
и смотрит на пустое сиянье, и от ощущения, будто кто-то стоит у нее за
спиной, несколько раз резко оборачивается. Она проделывает это очень
быстро, но всегда остается пространство, которого она не видит, и этот
человек мог нырнуть туда, если он здесь. Это все телевизор - он позвал его
в комнату, - но выключив его, она тотчас начинает плакать. Она сидит,
закрыв лицо руками, слезы просачиваются между пальцами, и по всей квартире
разносятся ее всхлипывания. Она их не подавляет, потому что хочет
кого-нибудь разбудить, она больше не может оставаться одна. В белесом
свете мебель и стены проступают все более четко, они вновь обретают цвет,
а сливающиеся коричневые пятна уходят в себя.
маленькие ручки дергаются возле ушей; она наклоняется, гладит горячий
прозрачный лобик, вынимает девочку из кроватки, она мокрая, и садится в
кресло перед окном кормить. Бледная ровная голубизна неба выглядит так,
словно ее нарисовали на стеклах. С этого кресла не видно ничего, кроме
неба, словно они сидят на высоте ста миль в корзине воздушного шара. В
другой части дома хлопает дверь, и у нее екает сердце, но это просто
кто-то из жильцов, наверно, мистер Каппелло, который никогда доброго слова
никому не скажет, идет на работу, под его тяжелыми шагами неохотно
грохочет лестница. Этот шум будит Нельсона, и некоторое время дел у нее по
горло. Приготовляя завтрак, она разбивает стакан с апельсиновым соком, он
попросту выскальзывает у нее из рук в раковину. Когда она наклоняется к
Нельсону, чтобы дать ему рисовые хлопья, он смотрит на нее, наморщив нос,
он нюхом чует ее печаль и от этого знакомого запаха сразу робеет.
остается только ответить: "Да".
Он придет к ужину, как всегда.
слишком тонким, чтобы удержать круглый череп с завитками примятых подушкой
волос.
поддержки нуждается в виски. Внутри у нее мрак, который необходимо
окрасить в яркий цвет, а иначе она рухнет. Она складывает тарелки в
раковину, но все валится у нее из рук, и она даже не делает попытки вымыть
посуду. Ей приходит в голову, что надо снять халат и надеть платье, но по
дороге в ванную она забывает, зачем туда шла, и принимается стелить
постель. Однако чье-то присутствие на смятой постели настолько ее пугает,
что она пятится и уходит в другую комнату к детям. Как будто, сказав им,
что Гарри вернется в обычное время, она впустила в квартиру призрак. Но
этот другой человек совсем не похож на Гарри, он скорее похож на
грабителя, который назло ей носится из комнаты в комнату.
хочет ее перепеленать, но она умница, она понимает, что пьяна и может
уколоть ребенка булавками. Она очень гордится тем, что до этого
додумалась, и велит самой себе держаться подальше от бутылки, чтобы через
час перепеленать ребенка. Она кладет славную Бекки обратно в кроватку, и,
на удивление, та даже ни разу не пискнула. Они с Нельсоном сидят и смотрят
конец программы с Дейвом Гэрроуэем, а потом программу о том, как Элизабет
пригласила в гости друга своего мужа - он холостяк, постоянно ходит в
туристские походы и, как оказывается, стряпает гораздо лучше, чем
Элизабет. Эта программа почему-то действует ей на нервы, и она - просто
потому, что привыкла пить, сидя перед телевизором, - идет в кухню и
смешивает остатки виски с большим количеством ледяных кубиков, чтобы
заткнуть огромную дыру, которая вот-вот снова разверзнется у нее внутри.
Всего один глоток - и, словно от вспышки синего света, все сразу
проясняется. Ей надо всего лишь перекинуться мостом через эту маленькую
пропасть, и вечером Гарри придет с работы, и никто ничего не узнает, никто
не будет смеяться над мамой. Она чувствует себя радугой, которая
изогнулась над Гарри, чтобы его защитить, и под ее сводом Гарри кажется
бесконечно маленьким, словно какая-то детская игрушка. Хорошо бы поиграть
с Нельсоном - ему вредно все утро смотреть телевизор. Она выключает
телевизор, находит книжку с картинками для раскрашиванья и цветные мелки,
и они оба садятся на ковер и раскрашивают противоположные страницы.
с удовольствием раскрашивает картинки. В школе рисование было единственным
предметом, которого она не боялась, и потому всегда получала за него
хорошие отметки. Она улыбается от восторга, что так красиво раскрасила
страницу, на которой нарисован двор фермы; цветные палочки в ее пальцах
наносят такие аккуратные параллельные штрихи, а маленькое тело сына так
крепко к ней прижимается. Купальный халат веером падает на пол, и
собственное тело кажется ей большим и прекрасным. Она отодвигается, чтобы
на страницу не падала тень, и видит, что покрасила половину курицы в
зеленый цвет, вылезла за контуры, и вообще ее страница выглядит уродливо;
она начинает плакать, это так несправедливо, словно кто-то стоит у нее за
спиной и говорит ей, что она раскрашивает плохо, хотя сам ничего в этом
деле не смыслит. Нельсон поднимает глаза, его подвижное лицо
растягивается, и он кричит: "Не плачь! Мамочка, не плачь!"
как хромой, бежит в спальню, бросается на пол и бьет по полу ногами.
кажется, она оставила стакан с виски. Самое важное - до конца дня успеть
закончить мост через пропасть, чтобы защитить Гарри, и глупо не выпить еще
глоток, от которого она станет достаточно длинной. Она выходит из кухни и
говорит Нельсону:
очень хорошо. Она тебя очень любит.
спину, звонит телефон. Все еще сохраняя спокойствие, она поднимает трубку.
Хорошо бы этот разговор длился вечно.
Шилова Юлия
Прозоров Александр
Березин Федор
Шилова Юлия
Каменистый Артем
Земляной Андрей