внимательнейшей из сестер милосердия и вдобавок - словно бы расплачиваясь за
прежние преимущества - с носительницей самого грубого нижнего белья во всем
ордене, которое она сшила себе сама из старых джутовых мешков, пропахших
кардамоном и чаем и заставлявших ее нежную кожу вспухать длинными красными
полосами, пока мать-настоятельница не объяснила ей, что чрезмерное
умерщвление плоти есть не что иное, как форма гордыни. После этого выговора
сестра Флореас перестала облачаться в мешковину, но зато начались видения.
распрощалась), она удостоилась посещения некоего бесполого ангела с головой
слона, который в резких выражениях заклеймил низкую нравственность
бомбейцев, сравнивая их с жителями Содома и Гоморры и грозя им наводнениями,
засухами, взрывами и пожарами в течение приблизительно шестнадцати лет; и
еще приходила говорящая черная крыса, посулившая напоследок чуму. Явление
Ины было событием гораздо более личным, и если прежние рассказы о видениях
заставляли Аурору опасаться за разум Минни, теперешние ее слова привели мать
в ярость - в немалой степени, возможно, из-за того, что призрак Ины недавно
появился в ее живописи, но также из-за общего ощущения, развившегося у нее
после смерти дочери, - ощущения, которое в те параноидальные, неустойчивые
годы разделяли с ней многие, - что за ней следят. Привидения входили в жизнь
нашей семьи, пересекая границу между метафорами искусства и наблюдаемыми
фактами повседневной жизни, и Аурора, выведенная из равновесия, искала
убежища в гневе. Но тот день должен был стать днем семейного единения, и моя
мать прикусила язык, что было для нее нехарактерно.
Сколько хочешь амброзии, нектара и манны, и никакой опасности потолстеть.
ипподрома Махалакшми.
Минни, наш семейный херувим, семенила за ними по пятам, а я тащился поодаль,
опустив голову, чтобы не смотреть людям в глаза, держал правую руку глубоко
в кармане брюк и от стыда ковырял ногами землю; поскольку, разумеется,
слышал шепот бомбейских матрон и хихиканье молодых красавиц и потому что
знал, что, Идя слишком близко к Ауроре, которая, несмотря на седину,
выглядела в свои пятьдесят три не более чем на сорок пять, ваш покорный
слуга, в двадцать лет выглядевший на сорок, любому случайному прохожему мог
показаться кем угодно, но только не ее сыном. "Гляньте-ка... от рождения...
урод... какая-то специфическая болезнь... я слыхала, его держат взаперти...
такой позор для семьи... говорят, почти полный идиот... и единственный сын у
несчастного отца". Так сплетня масляным своим языком смазывала колесо
скандала. У нас не дождешься снисхождения к телесному изъяну. К душевной
болезни, конечно, тоже.
каком-то смысле я был социальным уродом, отрезанным своей природой от
повседневности, ставшим волею судьбы для всех чужаком. Разумеется, я никогда
и ни в коей мере не считал себя умным человеком. В силу моего необычного и,
по общепринятым меркам, совершенно недостаточного образования я стал неким
информационным барахольщиком, гребущим к себе все, что блестит, из фактов,
изречений, книг, искусства, политики, музыки и кино и вдобавок развившим в
себе некое умение прихотливо раскладывать эти жалкие черепки и
манипулировать ими так, что они начинают играть и переливаться. Пустая
порода или бесценные самородки из золотой жилы моего уникального богемного
детства? Предоставляю другим об этом судить.
гораздо дольше, чем следовало, был привязан к Дилли. О поступлении в колледж
не могло быть и речи. Я позировал матери, а отец обвинял меня в том, что я
без толку растрачиваю жизнь, и настаивал, чтобы я начал работать в семейном
бизнесе. Давно прошли те времена, когда кто-либо - за исключением Ауроры -
осмеливался перечить Аврааму Зогойби. В свои семьдесят с лишним он был
силен, как бык, мускулист, как борец, и, если не считать прогрессирующей
астмы, здоров, как любой из молодых людей в шортах, совершающих пробежку по
ипподрому. Его сравнительно скромное происхождение было забыто, а старая
фирма Камоинша да Гамы "К-50" выросла в гигантский организм, получивший на
деловом жаргоне название "Корпорация Сиоди". "Сиоди" - это была
аббревиатура: сио-ди, C.O.D., Cash-on-delivery, Кэшонделивери, и Авраам
всячески поощрял использование этого имени. С его помощью стиралось старое -
то есть память о пришедшей в упадок и разрушенной империи некогда могучих
Кэшонделивери - и утверждалось новое. Автор биографического очерка в деловом
справочнике назвал Авраама "мистером Сиоди" и охарактеризовал его как
"блестящего нового предпринимателя, возглавившего компанию Кэшонделивери",
после чего некоторые деловые партнеры начали ошибочно обращаться к нему
"Сиоди-сахиб". Авраам обычно не давал себе труда их поправлять. Он начал
накладывать поверх своего прошлого новый слой краски... С годами на манер
палимпсеста менялся и его отцовский облик - уходил в прошлое человек,
гладивший мое новорожденное тельце и произносивший сквозь слезы слова
утешения. Теперь он стал суровым, далеким, опасным, холодным и не терпящим
возражений. Я склонил голову и безропотно согласился поступить на низшую
должность в отдел маркетинга, торговли и рекламы частной компании с
ограниченной ответственностью "Бэби Софто Тэлкем Паудер". После этого мне
пришлось совмещать сидение в мастерской Ауроры со службой. Но к моему
позированию, равно как и к детскому тальку, я еще вернусь. Что же касается
женитьбы, то моя увечная рука - гандикап, помеха на ипподроме, где шли
скачки без гандикапа, - воистину была неким привидением на матримониальном
пиру, заставлявшим юных леди брезгливо морщиться, напоминавшим им обо всем,
что есть в жизни безобразного, тогда как они, высокородные, хотели видеть в
ней только прекрасное. Фу, мерзость! Отвратительная культя. (По поводу ее
отдаленного будущего скажу лишь, что, хотя Ламбаджан показал мне некие
возможности моей твердой, как дубинка, правой, я еще не осознал своего
истинного призвания. Меч еще дремал в моей руке.)
путешествия с Джайей Хе, нашей вороватой экономкой, я был в их городе
чужаком - Каспаром Хаузером****, Маугли. Я мало что знал об их жизни и, что
еще хуже, не хотел знать больше. Ибо, хоть я и не принадлежал к их элитному
табуну, в двадцать лет я столь стремительно набирал опыт, что мне стало
казаться, будто время поблизости от меня начало двигаться с моей, удвоенной
скоростью. Я больше не чувствовал себя юношей, зашитым в старую -или, если
пользоваться языком городских кожевников, обработанную под старину -
оболочку. Мой внешний, зримый возраст просто стал моим возрастом.
Кэшонделивери, которого смерть бывшей жены неожиданно повергла в глубокую
депрессию и который вследствие этого вылетел с юридического факультета.
Недалеко от ипподрома находится Брич Кенди, или Грейт Брич, - Большая Брешь,
в которую в определенное время года устремлялась океанская вода, заливая
лежащие за ней низины; подобно тому, как Большая Брешь была заделана дамбой
Хорнби Веллард, строительство которой, согласно надежным источникам, было
окончено около 1805 г., точно так же брешь, образовавшуюся между Джимми и
Иной, должна была посмертно заделать - так решила Аурора -дамба ее
непреклонной воли.
поджидавший нас у финишной черты и изобразивший на лице кривую улыбку. Вдруг
выражение его лица изменилось. Глаза расширились, кровь совсем отлила от его
и без того бледных щек, нижняя челюсть отвисла.
вам призрак рукой помахал.
Майны. - Ничего, что я подругу привела?
x x x
ипподрома Махалакшми, сложилось в то утро свое представление о ней. Мы
узнали кое-какие факты: ей двадцать лет, она - блестящая студентка
факультета искусств университета Бароды, где ее уже высоко оценила так
называемая "бародская группа" художников и где известный критик Гита Капур
написал восторженный отзыв о ее гигантском каменном изваянии Нанди, великого
быка индуистской мифологии, сделанном по заказу "однофамильца" - крупного
биржевика, финансиста и миллиардера В. В. Нанди, "крокодила" Нанди
собственной персоной. Капур сравнил ее скульптуру с работой безымянных
мастеров, создавших в восьмом веке монолитное чудо размером с Парфенон -
храм Кайлаш в величайшей из пещер Эллоры; однако Авраам Зогойби, услышав об
этом во время прогулки, разразился характерным своим хохотом, похожим на
бычий рев:
говорите? Лучше бы слепой крокодил из какой-нибудь речки на севере.
Объединенного женского фронта против роста цен - в крохотной, переполненной
людьми комнатушке обшарпанного трехэтажного дома около Центрального вокзала,
из которой Майна и ее соратницы в борьбе против коррупции и за гражданские и
женские права, образовавшие "Группу ДКНВС" - по первым буквам лозунга "Долой
коррупцию, насилие, власть сытых", но также называемую насмешниками и
недоброжелателями "Дамы, которые наверняка вместе спят", - совершали вылазки
против полудюжины Голиафов. Она говорила о своем восхищении творчеством
Ауроры, но также и о том, сколь важны усилия, предпринимаемые группами
активисток, подобными Майниной: например, выявление случаев сожжения
невест*****, создание женских патрулей для предотвращения изнасилований и
многое другое. Своим энтузиазмом и эрудицией она очаровала мою сестру, чей
скептицизм был хорошо известен; этим объясняется ее присутствие на нашем
маленьком семейном междусобойчике на беговой дорожке ипподрома Махалакшми.
замечательно было то, что за время утренней прогулки в Махалакшми новая
Херберт Фрэнк
Сертаков Виталий
Каменистый Артем
Прозоров Александр
Андреев Николай
Березин Федор