посмотрел на Володю, потом покачал головой: - Да ладно уж, скрывать тут
нечего. - И он сказал с солдатским уважением: - То сам командир был наш
Зябрев Александр Федорович!
Вернувшись в город, Володя наутро пошел проститься с Юлией Львовной и
Светланой.
учительской квартиры.
наверх, увидел Юлию Львовну: она стояла на лесенке, прислоненной к стене.
Володя, еще не приглядевшись со света, не заметил ее. - Электричество вот
чиню, - объяснила Юлия Львовна сверху. - После той бомбы все у нас
разладилось. Отовсюду дует, двери не закрываются. И вот опять с пробками
что-то... Полчаса уже бьюсь.
счета...
оставлял всех в темноте.
лесенки.
пробки в предохранителе, вытащил из кармана, где у него хранилась всякая
техническая мелочь, тоненькую проволоку, навертел на карандаше "жука". И
вмиг вспыхнула, мигнула разок и засияла лампочка в коридоре, осветились
комнаты, где до этого было темно - из-за фанеры, вставленной в окна вместо
выбитых стекол. Медленно налились огнем спиральки на электрической плитке,
и Володя так величественно сошел с лесенки, словно был оратором,
спускавшимся с трибуны, либо статуей, сошедшей с пьедестала.
золотые руки.
учение - это свет, и даже электрический, а неучение - тьма, и во всей
квартире, - пошутила Юлия Львовна. - Правда, Светлана?
никогда не даешь доделать.
уже привинчивал оторванный шпингалет на окне. Потом он подстрогал ножом
порог, и дверь стала закрываться, как прежде. Он законопатил щель в другом
окне, исправил поломанный табурет, нашел какие-то неполадки в отлично
действовавшей плитке и вообще развил такую бурную деятельность, что Юлия
Львовна вежливо взяла у него из рук электрическую плитку и сказала:
сегодня к учительнице. Он топтался у стола, оглядывая потолок с треснувшей
и кое-где отвалившейся после бомбежки штукатуркой, искал, чем бы еще можно
было заняться тут. Ему хотелось оставить здесь добрый след...
шаланду с эвакуированными утопили. Нет, мы уж тут как-нибудь с мамой...
трудом, очень виноватым тоном сообщил Володя. - А потом я сам, может быть,
должен буду уехать... к бабушке...
отнялся голос. Но тут же, с легким превосходством, закинув голову,
подчеркивая нарочно, что она ростом выше Володи, взглянула на него как бы
сверху. - А сколько разговоров было! Ну и эвакуируйся, пожалуйста... только
не надо было разные громкие слова говорить: "Я тут! до конца! что бы ни
было!.. "
Кто дал тебе право так разговаривать? Конечно, им надо эвакуироваться. Если
сюда придут фашисты, они же узнают, что Володин папа коммунист, в прошлом
красный партизан, сейчас во флоте. Надо думать, что говоришь.
когда говорил раньше... Пускай, пускай... пускай уезжает!
косой голову в сгиб остренького локтя, и уткнулась в кухонную стенку.
состоянии. Он беспомощно поглядывал то на Юлию Львовну, то на вздрагивающий
Светланин затылок со светлым, золотистым пушком под разобранными надвое
косами. Эх, если бы знала Светлана, куда он собирается "эвакуироваться", к
какой бабушке он едет!.. До чего же ему хотелось сейчас сказать ей про
каменоломни, про партизан, про все, что он узнал вчера! Но говорить об этом
он не имел права никому, ни за что!..
и обняла ее. - Что ты за плакса стала в последнее время! И нечего тут
реветь. Ну, чего ты? Можешь мне объяснить? Что ты так расстроилась,
дурашка?
бы объяснить, что ее так расстроило; просто ей стало вдруг страшно за всех
и за себя и сделалось обидно, что Володя Дубинин, всегда такой храбрый,
ничего не боявшийся Володя Дубинин, которого она считала способным на
настоящий подвиг, вдруг, как самый обыкновенный мальчик, похожий на сотни
других, послушно уезжает с мамой подальше от опасности. Но, конечно, мать
права: Дубининым надо уехать отсюда.
неловко держит в руках что-то обернутое газетной бумагой.
слез ресницами.
ее, засунул к себе в карман. На ладони у него оказался прелестный маленький
грот из морских ракушек и камешков. Вход в гротик был закрыт вырезанной из
плотной золотой бумаги решетчатой дверцей. Сквозь нее проглядывала
укромная, крохотная пещерка.
сделал. С натуры. Там такой есть грот, называется грот Пушкина.
вам. Вот... Там внутри лампочка зажигается. Надо только в штепсель
вставить.
уже ему больше не принадлежит, Володя вставил вилку провода в штепсель.
Внутри грота вспыхнул красный свет.
тебя надо, да некому! Как бы ты мог учиться, первым бы отличником был...
на хранение. Ведь ты столько потрудился тут.
ведь совсем недавно ты приходил прощаться, когда в Артек уезжал. Помнишь?
После "Аленького цветочка"? Неужели это недавно было? И спектакль, и Первое
мая... Кажется, как будто уж сто лет с тех пор прошло...
морем, безмятежные лагерные дни.
вам оставаться. И тебе, Светлана, тоже...
Думай о матери. Да и меня иногда вспоминай. А кое-когда заглядывав в
учебник, чтобы не отстать. Помнишь, как... да нет, ты этого помнить не
можешь. Так на старых детских книжках был" написано: "Бойтесь, дети, лени,
как дурной привычки, и читайте в сутки вы хоть по страничке". Ну, ты хоть
по полстранички повторяй. Хорошо? Ну, смотри, а то получишь у меня после
войны "плохо"! - Она сделала попытку улыбнуться. - И дай-ка я тебя,
Дубинин, поцелую.
виски буйную головушку своего питомца, крепко поцеловала его в лоб, а потом
легонько толкнула ладонью также в лоб, как бы дав направление - в дорогу...
учительницы. Юлия Львовна, прислушиваясь к его удалявшимся быстрым шагам,
сказала Светлане:
несдобровать. Ах, отчаянная голова! Сколько у меня с ним хлопот было, а вот
люблю его, галчонка большеглазого.
Володю Светлана.