нельзя забыть, нас много. Мы - все. Мы - самая земля. Ведите и нас Кала-
фатовым путем... Коли согласно нам петь, может и не плохая песня вый-
дет!.." - разволновавшееся сознанье снова умиряет дремота.
дом - глаз. Не любит пота нашего, не знает, не понимает души нашей, чу-
жая..." - уже про Настю, сидящую рядом, думает Семен. Точно ощутив тече-
ние Семеновых мыслей, зашевелилась Настя.
взгорьи, не Гусаки ли?..
правом Мочиловском берегу. Дорога поднималась. В белесости левого края
неба еле-еле выявились очертанья изб и приземистого храма. Все это ис-
кусно пряталось в круглых купах деревьев, в темной пене непогодного не-
ба. То и были Гусаки, крохотная точка новой власти среди необозримых Во-
ровских равнин.
дороги сказал "стой". Из-за куста вышел человек и подошел к остановив-
шейся подводе.
подвале у старой попадьи... Они нарочно туда запрятали, чтоб и не поду-
мать. Против исполкома живет...
удальства.
указания.
деленным чувством взглянул на нее. Глаз ее не было видно. Он взял ее за
руку и крепко сдавил, силясь выдавать крик. Рука хрустнула, но Настя
промолчала. Оба были почти ненавистны друг другу в ту минуту. Семен отб-
росил ее руку. - Сигнал, когда уходить, дам зажигалкой. Главное, помни-
те, чтоб напугом взять! Стрелять только вверх... Ну, еще что?.. - Он по-
лез за зажигалкой и жестом выразил досаду. - Чорт, - выругался он, - все
карманы дырявые. Ладно, по свистку тогда. Расходись.
имелся у них обдуманный план ночного нападения. Только один кто-то, не-
осторожный, щелкнул затвором винтовки.
Лошади грызли подброшенное сено, быстро увлажняемое тонкой изморосью.
Вдруг они вздыбили уши и перестали жевать. В мокрое посвистыванье ветра
влился, подобный острому буравчику, настойчивый и тихий свист. Он повто-
рился еще раз, более коротко и глухо.
реди ночи: пегий щенок Тимофеевского дома и сам старый Василий Щерба.
Первый был непонятлив, молод и глуп, знал одно: на чужой звук - лаять,
на хозяйский - подлизаться, подвильнуть хвостом. Огорчившись своим нез-
нанием, пегий подвыл.
в угол, где, под кульком, стояла винтовка. Рука нашарила пустое место.
Не теряя духа, Щерба пошарил по печке. Ничего там не было, кроме пары
старых его, мокрых сапог. Это он сделал во-время. Нищий, ночевавший на
лавке, пошевелился, и вот мрак тесной избы раздался по сторонам. Чиркну-
ла спичка, и свет ее замерцал желтым слепящим кружком. Василий не знал
еще о нападеньи, хотя смутные шорохи наполнили ночь. Василий еще не
знал, что нищий и есть Жибанда. За кружком света видел Василий одно:
вместо нищего сидел на лавке коренастый молодой мужик, и кривой его глаз
искал чего-то по стенам не хуже любого зрячего. Винтовка Васильева сына,
Гусаковского председателя, ночевавшего в исполкоме ту ночь, лежала возле
нищего на лавке.
пригнулся и метнул сапог в мерцающий желтый круг. Тот мгновенно померк.
Сапог, видимо, попал в цель: нищий охнул, но вслед затем чихнул. Однов-
ременно на улице прозвучал первый выстрел, не гулкий, словно доской
хлопнули по воде. Щерба, замахнувшийся вторым сапогом, ждал шорохов с
закрытыми глазами: все равно ничего нельзя было видеть в кромешном мраке
избы. Больше доверяясь слуху, надеялся Щерба по шорохам угадать действия
нищего, но ничего не было. Тут кто-то тихим шарящим движеньем коснулся
босой Васильевой ноги. Щерба вскрикнул и ударил сапогом по темноте. И
опять удар не пропал, еще раз охнул Жибанда. Но тем крепче и яростней
дернул Жибанда Василья за ногу. Щерба отчаянно брыкнулся... Но Щерба был
стар, а Жибанда только притворялся немощным.
невзначай! - говорил Жибанда, стаскивая с койки, подминая под себя Ва-
силья и тут же скручивая ему руки назад.
дьявол!
ливое. А то и кляп вставлю, - уговаривал Мишка, оставляя связанного на
полу и забирая с лавки винтовку.
были крепкие Жибандины узлы. - Барсуки, что ли?
утвердительно отвечал Жибанда, щупая подбитый нос. - Кстати уж, и пушки
ваши заберем... Ишь, нос-то распух как! Чорт тебя угораздил... - Сказав
так, Жибанда зажег спичку, отворил дверь и тотчас наткнулся на бабу.
Разбуженная шумом и напуганная, она подслушивала у дверей.
Эге, штука штуке весть подает! - и повторил непристойность.
лась по сенцам. Жибанда уже вышел на крыльцо.
улицы, таща за собой на коротких обротях четырех, но, может быть, и
больше лошадей. Лошади теснились и фыркали, задирая шеи. В немногих ок-
нах горел свет. Окна исполкома были темны. Все смешалось. Кто-то вдалеке
редко и одиночно стрелял. Нельзя было понять, кто нападал. Хлестала из-
морось по черноте. Мимо пробежала ватага людей, кажется, пятеро. Чавкала
под ними грязная растоптанная трава. Они бежали молча, но один из них
упирался, - его тащили под руки, и задний тузил упиравшегося в спину.
их.
рея Подпрятова. - Председатель ихний. Прямо с койки взяли, тепленький!
опуская руку.
не по своей воле так прытко бежит.
банда приблизил лицо, но тот уже исчез.
вверх по селу. У дома попадьи стояла уже подвода, и вкруг нее копошились
барсуки.
ли их в подводу, рядом с патронными ящиками, уже погруженными. Жибанда
пришел к самому концу погрузки. Скоро он увидел Семена, всего в поту,
вытиравшего пот прямо рукавом рубахи. Сермяга его валялась теперь поверх
подводы.
зато. Теперь ехать надо...
банда, но вдруг насторожился.
вскочил в подводу, где уже сидели остальные.
Проехать-то успеем мимо них?
сельской поляны. Семен свистел, давая знак отступленья. - Они уже прос-
кочили значительную часть села, но бег мужиков становился громче. Тут
стала видна боковая улица, широкий ее рукав.
кой горящей смолы, подвязанной на палку. Смоляной огонь слепил. Мужики
Русанов Владислав
Сертаков Виталий
Круз Андрей
Пехов Алексей
Шилова Юлия
Шилова Юлия