в сто франков? -сказал Этьен.- Не забудь, что мы нынче ужинаем на новоселье
у Флорины.
припоминает с трудом.- Послушайте, Габюссон,- сказал Фино, взяв вексель
Барбе и передавая его
франков. Поставь передаточную надпись, мой друг!
Люсьен, весь обратись в слух и зрение, не проронил ни одного слова из этого
разговора.
мы связаны с тобою до гробовой доски, но я должен представить Дориа вот
этого юношу, и ты обязан склонить его выслушать нас.
деле, иначе вы забросили бы рукопись в самый дальний угол своей квартиры.
карьеру в "Журналь де Деба" блестящими статьями; он подал руку Фино, Лусто и
небрежно поклонился Верну.
Брюель, в пьесе которого выступает Флорина; старикашка Кардо и его зять
Камюзо; затем Фино...
Люсьена.- Скажи, Лусто, мсье приглашен на ужин?
окошечко кабинета Дориа.
аптекарскими товарами.
критики, человек опасный. Дориа выйдет к нему на поклон, и тогда мы доложим
о нашем деле этому паше заставок и книгопечатания. Иначе нам пришлось бы
ждать до одиннадцати часов вечера. Аудиенция принимает все более широкие
размеры.
лавки.
подошедшего с ним поздороваться.
противодействовать влиянию "Минервы", всецело обслуживающей Эмери, и влиянию
"Консерватора", пропитанного слепым романтизмом.
роман, который скоро был распродан и пользовался чрезвычайным успехом; роман
выходил вторым изданием у Дориа. Этот молодой человек, одаренный внешностью
редкостной и примечательной, изобличающей артистическую натуру, произвел
сильное впечатление на Люсьена.
и, вопреки своему явному высокомерию, низко им поклонился; в присутствии
Блонде, которого Натан знал лишь по внешности, он держался почти
подобострастно. Блонде и Фино не потрудились снять шляп.
Деба", посвященную мне. Успехом книги я наполовину обязан вам.
добродушия покровительственное отношение к Натану.- У вас талант, черт
возьми! Очень рад с вами познакомиться.
можем чувствовать себя непринужденно. Надеюсь, вы окажете мне честь и
удовольствие отобедать со мною завтра? Будет Фино. Лусто, ты не откажешься,
старина? - прибавил Натан, пожимая руку Этьену.- О, вы на отличной дороге,
сударь,- сказал он Блонде.- Вы преемник Дюссо, Фьеве Жоффруа. Гофман говорил
о вас Клоду Виньону, своему ученику и другу; он сказал, что может умереть
спокойно, ибо "Журналь де Деба" увековечен. Вам, наверно, платят огромные
деньги?
когда приходится прочитывать столько книг. Из сотни едва ли отыщется одна,
которой стоит заняться, как, например, вашей. Ваша книга, честное слово,
доставила мне удовольствие.
восхищен книгой Натана, он почитал его как некоего бога, и подобное
низкопоклонство перед критиком, имя и влияние которого были ему неизвестны,
ошеломили его. "Ужели я дойду до подобного унижения? Ужели настолько
поступлюсь своим достоинством?-говорил он самому себе.- Надень шляпу, Натан!
Ты написал прекрасную книгу, а критик всего лишь статью". Кровь в нем
закипела при этой мысли. Он видел, как в переполненной народом лавке
добивались приема у Дориа робкие молодые люди, начинающие авторы, и как,
потеряв надежду получить аудиенцию, они уходили, приговаривая: "Я зайду в
другой раз". В центре группы состоявшей из знаменитостей политического мира,
два или три политических деятеля беседовали о созыве палат, о злободневных
событиях. Еженедельный журнал, о котором вел переговоры Дориа, имел право
писать о политике. В ту пору патенты на общественные трибуны становились
редкостью. Газета была преимуществом, столь же желанным, как и театр. Один
из самых влиятельных пайщиков газеты "Конститюсьонель" стоял в кругу
политических деятелей. Лусто оказался удивительным чичероне. С каждой его
фразой Дориа вырастал в воображении Люсьена, постигшего, что политика и
литература сосредоточены в этой лавке. Наблюдая, как поэт проституирует
музу, раболепствуя перед журналистом, унижает искусство, уподобляя его
падшей женщине, униженной проституцией под сводами этих омерзительных
галерей, провинциальный гений постиг страшные истины. Деньги - вот разгадка
всего. Люсьен чувствовал себя здесь чужим, ничтожным человеком,, связанным с
успехом и богатством лишь нитью сомнительной дружбы. Он обвинял своих
нежных, своих истинных друзей из Содружества в том, что они изображали свет
ложными красками и мешали ему броситься в бой с пером в руке. "Я
соревновался бы с Блонде!" - мысленно вскричал он.
раненому орлу, и представлявшийся ему столь великим, внезапно умалился в его
глазах. Модный издатель, источник всех этих существований, показался ему
значительным человеком. Поэт, держа рукопись в руках, ощущал трепет,
родственный страху. Посреди лавки на деревянных, раскрашенных под мрамор,
пьедесталах стояли бюсты Байрона, Гете и г-на де Каналиса, от которого Дориа
надеялся получить томик стихов; поэт, заглянув в лавку, должен был видеть,
как высоко вознес его книгопродавец; Люсьен невольно терял чувство
уверенности в себе, отвага его ослабевала, он предвидел, какое влияние может
оказать Дориа на его судьбу, и с нетерпением ждал его появления.
похожий на римского проконсула; напускное простодушие, обманывавшее
поверхностных людей, несколько смягчало выражение этого лица.- Наконец-то я
владелец единственного еженедельного журнала, который можно было купить и у
которого две тысячи подписчиков.
Блонде.
толстяк вполголоса,- ради тех вот поставщиков бумаги и типографов. Я думал,
что у тебя больше такта, Блонде! - добавил он громко.
сорок тысяч франков?
присутствующего, Клода Виньона, Скриба,. Теодора Леклера, Фелисьена Верну,
Жэ, Жуй, Лусто...
прерывая Фино.
и оборачиваясь в сторону автора "Маргариток".- С кем имею честь?..- сказал
он. нагло глядя на Люсьена.
Фино будет обдумывать ваше предложение, выслушайте меня.
спине под жестким и злым взглядом этого грозного падишаха книжного дела,
обращавшегося к Фино на "ты", когда как Фино говорил ему "вы", называвшего
"голубчиком" опасного Блонде и милостиво протянувшего руку Натану в знак
Самойлова Елена
Корнев Павел
Маккарти Кормак
Березин Федор
Корнев Павел
Эриксон Стивен