нулся наземь. Возле щеки сверкнула узкая полоска стали. Но
поздно! Сергей ногой врезал поддых первому. И тут же ребром
ладони уложил третьего - шея у того оказалась совсем хлип-
кой.
менного лысого истукана на площади, мимо вырубленного, выве-
зенного в Финляндию скверика, мимо жалких желтых халуп, мимо
пивнушек, автопоилок, яслей и детсадов. Он несся, сломя го-
лову. И догнать его было невозможно.
не из той команды, о которой он подумал, совсем не из той! И
он громко, в голос расхохотался. Будто камень с груди упал.
Последние метры он прошел медленно, бравируя, расправив пле-
чи и высоко вскинув голову.
тал, видно, на ночь электричество на лестничной площадке
отключали. Да только Сергей привык уже во тьме да все кула-
ками.
жая ряд ровных белых зубов.
дом, самим совершенством!
чо.
его таким несчастным и жалким.
дела на него. И тут же опустила глаза.
первое попавшееся - кусок высохшего сыра. Принялся жевать.
Но сыр не лез в горло, застревал комком.
не пошла за ним, а застряла где-то в прихожей, может, и в
комнате.
тылкой "среднеазиатского крепленого". Это была роскошь! Да
только Сергей смотрел не на бутылку, он смотрел ниже.
плавно поводя бедрами. - Сегодня выменяла на кольцо.
все будет нормально... Сергей, правда, еще был женат. Но с
женой отношения ухудшались с каждым днем. С тех пор многое
изменилось. Но чулки на золотое кольцо?! Он поморщился - что
же такое происходит, куда катимся?! Впрочем то ли еще будет!
Сергей глядел на ее ножки в розовых ажурных чулочках. Чулоч-
ки были хороши. Ножки еще лучше!
лась на месте. Ну-у, чего молчишь?
ку.
стула. Расслабился. Теперь он мог спокойно наслаждаться ви-
дом прелестных ножек - наверное, единственных прелестных но-
жек, не вывезенных еще из России.
бая спину и сбрасывая халатик на пол.
бе, посадил на колени - теперь он мог и на ощупь оценить ка-
чество новых чулочков. Он поглаживал эти полные стройные но-
ги ладонью и медленно, потихоньку отходил душой.
ухо, поцеловала в висок. - И никогда больше, ни для кого,
только дома, только при тебе...
ним, с кольцом! Чулочки - что надо! Он не переносил всех
этих дурацких и не очень удобных для любовного дела колго-
ток, давно запретил ей носить их, по крайней мере при нем...
Помнила, все помнила! Сергей просунул руку под тончайшую па-
утинку лифчика, огладил грудь, надолго припал к ней губами.
Какая нежная, какая бархатистая кожа! Нет, это сокровище,
настоящее сокровище! Он поднял вверх глаза и опять поймал на
себе ее странный взгляд, никогда раньше она так не смотрела
- это был взгляд не любимой и любящей женщины, это был ка-
кой-то взгляд со стороны. Он тряхнул головой, потянулся к
бутылке.
сильнее.
такая как обычно, не расспрашивет, не ругает, странно, - по-
думал Сергей, - что с ней?" Мысль эта моментально ускользну-
ла. Он стянул с нее эту ненужную сейчас ажурную тряпочку и
поочередно поцеловал в вырвавшиеся на свободу упругие груди.
Потом отстранился, разлил вино - себе в стакан, ей в синень-
кий старомодный фужерчик.
Ленишься, небось?! А ну, слазь, подавай на стол!
свою, одну, и сидела теперь верхом, расстегивала и опускала
рубашку. Тело ее было горячим, необыкновенно горячим.
- Горишь прямо!
вать нечего, я ведь тебя не ждала, ты ведь не предупрежда-
ешь! И вообще, - она надавила соском на его губы, - неужели
тебе сейчас хочется есть, мой милый?! Ты меня обижаешь!
кан. Выпил. Она тоже приложилась к фужерчику, тут же поста-
вила его обратно, на стол, рядом с куском сыра.
был пьян, просто развезло, просто он сам расслабился, прос-
то... Он протянул руку к беленькой веревочке на ее бедре,
потянул на себя кончик завязки.
так! А то сидишь как евнух, как кусок льда! Ожил?! Ну, да-
вай, давай же, - она раздевала его, то наваливалась, то отс-
транялась, и руки ее были смелыми и сильными.
еле живой. Ну почему она, всегда прислушивавшаяся к нему,
всегда покорная его воле, стала вдруг такой нетерпеливой,
настойчивой. И опять он поймал на миг этот незнакомый
взгляд, и опять что-то неприятное колыхнулось в груди. Нет!
Бредни! Все как обычно! Он успокоил себя. Протянул руку,
достал из-за ее спины бутылку " среднеазиатского креплено-
го", приложился к горлышку и выхлебал остатки. Все нормаль-
но, все как обычно, это просто он не в форме! А рука сама
сдернула жалкие веревочки трусиков, легла на горячее трепет-
ное бедро, погрузилась в него. О, сладость женщины! Сергей
уткнулся лицом в ложбинку между грудями, растворился в ней,
поплыл, поплыл еще сильнее. А она мяла его плечи, сдавливала
спину, да так, что дышать было больно. Ее пальцы погружались
в еще не зажившую рану на плече, причиняли острую боль -
Сергей вздрагивал, и она убирала руку, но тут же впивалась
ногтями в кожу спины с другой стороны.
же так, лапка!
снова. Когда она впилась ему губами в шею, он подумал - вот
так можно и глотку прокусить, вот так и человека погубить
недолго, ишь какая страстная! Он сдавил ее бедра со всей си-
лы, намеренно причиняя ей страшную боль, но она даже не ойк-
нула, лишь вздрогнула всем телом и прижалась плотнее, а ее
руки вновь погрузились в рану. Нет, это уже не любовные лас-
ки, это уже черт знает что! Сергей скосил глаз - и увидал на
собственном плече отпечаток пятерни, кровавый отпечаток. Это
означало, что она ненароком разодрала заживающую рану, что
она ничего не понимает, что она сама плывет, тащится... Нет,
так не любят! Сергей положил обе руки ей на груди, надавил.
Но она не отодвинулась, наоборот, она еще крепче прижалась к
нему - она теперь была не просто горячей, она была обжигаю-
щей. Ее руки впились в кожу спины, надавили на мышцы, реб-
ра... это было нечто невообразимое.
шею.
Каменистый Артем
Белов Вольф
Свержин Владимир
Шилова Юлия
Ильин Андрей
Посняков Андрей