держаться на ногах и до тех пор драться, покуда могли их держать на себе
ноги. Иные, потеряв руку и ногу, лежали уже на земле, а все не переставали
еще здоровою рукою вредить своим неприятелям..."
Так свидетельствует очевидец - рядовой участник этой битвы.
Каким-то образом в русском лагере стало известно, что Фридрих велел
солдатам своим никого не щадить.
- Постоим же и мы за себя! - раздавались призывы над русским лагерем.
Первая линия погибла вся - своим всепобеждающим упорством она спасла
вторую линию войск. Правое крыло отодвинулось. Но кавалерия Зейдлица, уже
вконец обессиленная, отступила. На рысях, мотая окровавленными гривами,
лошади уносили всадников прочь.
Фридриха поздравляли с победой.
- Не болтайте глупостей! - отвечал король. - Что мне правое крыло
русских? Вон там стоит их левое крыло. А центр еще не тронут мною совсем.
И я не знаю, когда все это кончится... И - чем кончится?
С отходом кавалерии Зейдлица над полем битвы вдруг наступило
непонятное затишье. Непонятное лишь тактически, это затишье объяснимо
по-человечески: просто не может человек быть все время в таком аду. Надо
хоть обтереть лицо от крови...
- Хорошо, - сказал Фридрих, не мешая этой тишине и покою. - В два
часа дня я начну все сначала...
***
В два часа дня Фридрих правым крылом обрушился на левое крыло
русских, нещадно избивая их артиллерией. По сути дела, король повторил
свою "косую атаку".
- Если уж и сейчас не закончим, - сказал он де Катту, - тогда не
знаю, закончим ли мы вообще.
Пруссаки начали хорошо. Солнце било русским в глаза, ветер нес в их
сторону дым и песок, поднятый кавалерией. Неожиданно с левого фланга
русских - навстречу пруссакам - вымахала панцирная конница.
Кирасиры-латники на глазах Фридриха в капусту изрубили два его любимых
полка. Первую линию пруссаков латники опрокинули - пошли рубить вторую.
Нахрапом русские вдруг взяли у Фридриха две его новенькие батареи...
- Что происходит? - переживал де Катт. - Что творится?
- Спокойно, мой друг, спокойно, - говорил король... И тут Фридрих сам
не заметил, как оказался в самой гуще боя. Вокруг короля с хрустом
ломались штыки, визжали пули. Адъютантов его убило сразу. Раненый паж был
затоптан лошадьми. Короля узнавали в этой свалке только по голосу и шляпе.
Положение спас Зейдлиц, отбросивший русских кирасир назад...
Король, оправляя на себе мундир, вернулся на пригорок.
- Началась свалка! - сообщил он де Катту. - Можно руководить
баталией, но дракой командовать нельзя... Спасибо Зейдлицу: еще минута - и
меня бы растоптали, как корку хлеба...
Зейдлиц уже сокрушал левое крыло русских.
Король крикнул:
- Помогите же ему пехотой, черт возьми... Дайте же наконец русским
прямо по лбу - так, чтобы они не встали!
Прусская инфантерия снова пошла вперед. Ворвавшись в обозы, она стала
резаться с русскими. Разбили одну фуру, и к ногам пруссаков тяжело потекло
из ящиков русское золото (случайно наскочили на армейскую казну). Пруссаки
набили карманы золотом и тут же убрались прочь.
Фридрих не понял, отчего сорвалась атака, и послал туда второй отряд
пехоты. Он тоже награбил золота, сколько мог унести, и отступил... Фридрих
опять не понял причины своего неуспеха:
- Видите, де Катт, что творится? Я же говорил вам: скоро я перестану
понимать что-либо в этом сражении...
А потом откуда-то (откуда?) загрохотали русские единороги, и пруссаки
развили такую прыть, что даже капралы с палками не могли за ними угнаться.
С высоты кургана король сосредоточенно следил за бегством своих ветеранов.
- Вы посмотрите на этих русских! - заметил он почти восхищенно. - У
них есть чему поучиться... Русские держатся великолепно, а мои негодяи уже
бегут, словно поганые крысы!
Из грома сражения притащили пленных. Среди них был и генерал граф
Захар Чернышев... Король дружески потрепал его по плечу:
- Какой рост! Какая стать! Вам бы служить у меня, граф... Не бойтесь,
скоро я вас обменяю на какого-нибудь своего оболтуса... Кстати, - указал
он на Цорндорф, - много там еще ваших?
- На Руси народу хватает, - скромно отозвался Чернышев.
- Ну, посидите, граф. Отдохните. Наверное, вы устали...
Зейдлица отбросили. Прусская пехота прижалась к земле. Капралы не
могли поднять ее даже палками. Артиллерию разбросало по полю, пушки стояли
без прислуги... Всюду был заметен хаос.
- Кажется, это финиш, - сказал король де Катту. Нравственный перелом
в душе противника так и не наступил, а близился уже вечер. "Сколько же они
хотят воевать?.." Даже тот тупик, в который загнал Фридрих русские войска,
не сыграл решающей роли. Наоборот, русские прорвали его же линию, они
создавали для себя широкий выход на поле битвы... Фридрих так и не знал,
что против него воюют солдаты России - одни, без командующего! Какой бы
удар был нанесен его честолюбию, узнай он только истинную правду!
Кровоточа и падая от изнеможения, прусская армия сворачивала битву.
Нравственный перелом определился. Но не в русских - в немцах!
Прискакал откуда-то Шорлемер, забрызганный кровью, доложил с тревогой:
- На левом фланге опасно, король!
- Что там еще случилось?
- Русские тучей идут со штыками...
- Не пугайте меня, Шорлемер. Я уже заканчиваю сражение.
Было еще светло, когда король запорол горячку.
- Уже темно! - говорил он. - Хватит, хватит... Я плохо вижу, и глаза
мои слезятся. Что не успели сделать сегодня, то будем заканчивать завтра...
Армии враждующих сторон с трудом, еще постреливая, расцепились. Ночь
провели под ружьем - в бережении. Вернулся в лагерь и негодяй Фермер с
бесстыжими глазами "Историческая наука до сих пор не может выяснить - где
скрывался Фермер во время сражения его армии при Цорндорфе.". И не нашел
ничего лучшего, как начать обыск своих героев-солдат, - разграбленная
пруссаками казна не давала ему покоя. Но денег он не отыскал (позже
Фридрих признал грабеж казны своими солдатами). Но зато Фермер нашел поле
битвы, на котором нерушимо стояла его армия.
По неписаным законам того времени победителем считался тот, за кем
оставалось поле битвы.
Поле битвы при Цорндорфе осталось за русским и...
Кайзер Вильгельм II и фюрер Адольф Гитлер не раз поднимали тосты "за
победителей при Цорндорфе". Этим они выказали плохое знание истории, и
тосты их были направлены не по адресу.
А как же сам Фридрих? Считал ли он себя побежденным?
В деревне, когда Фридриху подводили коня, крестьянка стала что-то
выпрашивать у его свиты.
- Что надобно этой тетке? - спросил король.
- Ваше величество, она просит о месте для своего сына.
Свесясь с седла, Фридрих подъехал к старой женщине.
- Милая моя, - сказал он печально. - Как же я дам место вашему сыну,
если завтра потеряю свое место - королевское!..
Глубокой ночью армии стали маневрировать, выбирая для себя более
выгодные позиции; и получилось так, что Фермер вылез на прусские позиции,
а Фридрих, боясь обхода, завел свою армию на позиции русских, - противники
как бы поменялись местами.
Лошадь Фридриха на въезде в обгорелый Кюстрин чуть не раздавила
копытами русского солдата; с ногами, перебитыми ядром, он полз на руках,
отталкиваясь от земли...
- Отправьте его к моим хирургам, - наказал Фридрих. - Этот солдат
молодец, и пусть живет молодцом!
Но это был жест (королевский жест). Остальных пруссаки добили
нещадно. Сами же немцы признавались в этом:
"Много тяжело раненных русских, оставленных без всякого призрения на
поле битвы.., кидали в ямы и зарывали вместе с мертвыми. Напрасно
злосчастные бились между мертвыми, стараясь разметывать их и подниматься,
- другие трупы, на них бросаемые, тяжестию своею навечно отверзали для
дышущих еще страшную могилу".
Перед сном Фридрих сказал де Катту:
- Сегодня, между нами говоря, было несколько моментов, когда
казалось, что все летит к чертям... Завтра мы простимся с русскими,
которых не могли сокрушить. Впрочем, можете посылать в Берлин реляцию о
нашей полной победе!
Пусть так. Но сам-то он хорошо понимал, что это сражение нельзя
называть победой. Треть его ветеранов осталась лежать за деревней
Цорндорф. Впервые в жизни король встретил противника, который не ведал
страха и усталости. Казалось, не прекрати король сражения, и оно длилось
бы до тех пор, пока был бы жив хоть один русский солдат... Ночь была
проведена неспокойно - в сомнениях.
Но едва рассвело, король был уже в седле.
- Зейдлиц, - позвал он. - Надо нам с тобой посмотреть, что там
сделали за ночь русские...
Галопом вымахали они на окраину русского лагеря. То, что увидел
король, потрясло его. Русская армия вызывающе стояла под ружьем, дымились
фитили у пушек, эскадроны конницы помахивали хвостами, сверкали палаши и
бронзовые латы кирасир... Русская армия в полной боевой готовности ожидала
Конюшевский Владислав
Березин Федор
Никитин Юрий
Шилова Юлия
Суворов Виктор
Смоленский Вадим