выбиралась на берег, так же постепенно опуская платье. Разочарованный, я
подумал тускло, что бог мог бы выкопать речку и поглубже или же могли бы
пройти дожди в верховьях, чтобы уровень поднялся... рассмеялся, ибо
столько видел совсем голых баб, но голых - это не совсем то...
реакцией... Я не успел додумать, девушка была уже у берега, правда, там
пришлось преодолеть яму, где снова приподняла платье, на этот раз
приоткрыв сверкающие ягодицы... вода справа от нее забурлила, девушка
вскрикнула, выронила края платья, руки взметнулись над головой, и она
исчезла под водой.
течению поплыли красные струи, но тут же вода стала чистой и спокойной.
Я видел, как утаскивают антилоп крокодилы, но тогда вода бурлит долго,
на поверхность выныривает то рогатая голова, то копыта, то крокодилий
хвост или спинной гребень, а здесь как будто ее утащило и смололо в
гигантской мясорубке, даже крови выплеснулось едва-едва...
Они все здесь живут, не зная твоего спасительного учения...
то место, отгоняя страшного зверя. Посмотрел на Гендельсона, лицо
опалило жаром. Дурак же, ничтожество, надутый петух, но все-таки прежде
всего подумал о той несчастной, просит принять ее по-доброму, хоть она и
чужая, а я сразу о своей шкуре, о своей драгоценной жизни, трус
несчастный...
больше. К тому же мне, а не ему, приходится думать, где переправиться на
ту сторону.
тяжелых каменных глыб, он красивой дугой соединял оба берега -
удивительно простое и гениальное сооружение, когда вытесанные в форме
клина глыбы распирают все остальные, заклинивая их, не давая рухнуть в
воду.
старинный, это видно издали, а вот так, вблизи, он, на мой взгляд,
чересчур красивый, изысканный, вычурный. Как будто строила его бригада,
в составе которой были Леонардо да Винчи, Кулибин, Ломоносов, Рафаэль и
Пракситель. Но речка-то тьфу, не сегодня-завтра пересохнет, на таких
бывают только простые деревянные мостики, дощатые...
первым, выказывая мужество, но молитву все-таки бормотал громко, а в
руке был крест. По обе стороны тщательно уложенных каменных плит
массивный добротный барьер, изукрашен затейливой резьбой. Любовно
украшен, но как-то не смотрится он здесь, ему бы в королевском парке, а
еще лучше - в императорском.
каменное чудо осталось далеко позади, а этот набожный вельможа все
бормочет, крестится. Плюет через левое плечо, ловит в воздухе крохотных
чертиков...
его строил дьявол?
Иоанн Креститель тоже был до Христа, как и Моисей или Александр
Македонский. Или те же Адам и Ева... Ну и что?
объясняюще, - но предписывает относиться с осторожностью. Да, с
осторожностью! Тогда еще не знали света учения Христа, жили в грехе,
творили греховное наряду с не греховным, не ведая разницы...
***
дуб, что выдвинулся почти на сотню шагов вперед от плотной стены леса,
ничто не подкрадется незамеченным, крохотный родничок выбивается из-под
корней дерева и тут же теряется в густой траве...
и помочь разжечь костер. Я посмотрел на его землистое лицо, напомнил
себе, что я в доспехах тоже чувствовал себя несладко. Можно сказать,
повезло, что Терентон настоял на своем. Пока что я все железо таскал бы
как дурак зазря, а я из того мира, где за каждое шевеление пальцем
требуют зарплату, а за шевеление двумя пальцами - еще и премию...
встречаться взглядом с человеком, который стоит на моем пути к Лавинии,
не мог сидеть рядом, не мог вести вот так у костра беседы. Когда на
конях, так просто перебрасываешься репликами, ветер свистит в ушах,
грохот копыт, над головой проносятся птицы, а в траве мелькают спины то
привычных зайцев, то что-то странное и пугающее; у костра же мир
сужается до пределов освещенности пляшущими языками пламени, а в таком
мире мне с Гендельсоном тесно, очень тесно.
увы, здесь не его замок, а я не его крепостной, проворчал, стараясь
держать голос руководящим:
Разболтал же, что и драться не умеет, что не пьет, и что охоту не любит,
но на людях имидж держит могуче-рыцарский, сверкает глазами, раздувает
щеки и грозно сопит, что должно означать быстро приходящего в ярость
человека, признак благородного сословия.
смотреть в небо. Лучше брести между деревьями, делая вид, что намечаю
маршрут. До Кернеля неизвестно сколько дней, но это дней, а если ехать
сутками, то вдвое меньше. Правда, даже мы не сумеем сутками трястись в
седлах, а уж коням так и вовсе нужен отдых.
день...
донесся скрип. Я взял молот, скрип доносится издалека, потихоньку
обогнул деревья. По лесной тропке усталый конь тащит тяжело нагруженную
тележку. Правда, только туго увязанный хворост, зато целая гора,
верхушкой цепляет за ветви. На облучке дремлет лохматый мужик,
скорченный, похожий на гнома, но все же не гном, весь в жуткой бороде,
грязный, в лохмотьях. Рядом с ним сидит, прижавшись и честно спит,
мальчишка, худой и бледный настолько, что явно подкидыш из каких-нибудь
герцогов или графьев.
настолько, что я невольно вспомнил хрестоматийное: доедет ли до
Таганрога...
их, я вышел на тропку и пошел уже свободнее, молот повесил на пояс. И...
почти лоб в лоб столкнулся с женщиной, что несла в подоле кучу грибов.
Она ахнула, ротик начал открываться для крика, я сказал быстро:
не только не успеют, но что они могут против такого здоровяка, у
которого и меч, и кинжал, и молот.
я...
длинными козьими ушами, покрытыми шерстью, глаза раскосые, без зрачков,
но заполненные удивительной синевой. Пышные волосы собираются в
прическу, падают на плечи и на спину, но по их форме я сообразил, что
они там и растут прямо со спины, однако спереди кожа ее оставалась
чистой, нежной.
куда уехала тележка с хворостом.
одетого прямо на голое тело. Руки ее мешали мне любоваться ее нежной
чистой кожей, тугими шарами грудей, что выступали и поверх нагрудника, и
в стороны. Когда она сдвинулась, я увидел на миг одну ее грудь целиком,
нежную, как будто выточенную из мрамора, но колыхнулась она приглашающе,
словно целлофановый пакет, наполненный густым горячим молоком повышенной
жирности.
широкие разрезы до пояса, я рассмотрел прекрасной формы ноги. Правда,
шерсти на взгляд горожанина многовато, но шерсть нежная, золотистая,
шелковая.
там какие города и села?.. Кто в них правит, какие порядки?
Херберт Фрэнк
Русанов Владислав
Земляной Андрей
Шилова Юлия
Суворов Виктор
Куликов Роман