очень редко. Рядом с поворотом на узкую улицу Мазарини он махнул рукой
вынырнувшему откуда-то такси, но оно не остановилось. Он прошел еще
немного, до улицы Генего, и собирался через Пон-Нёф двинуться к Лувру.
Туман и неосвещенные дома делали окружающий пейзаж мрачным, вне времени.
Корсо одолевала непривычная тревога. Он, как волк, учуявший опасность,
втягивал носом воздух то справа, то слева. Потом перекинул сумку на другое
плечо, чтобы освободить правую руку, и, растерянно озираясь, остановился.
Как раз на этом месте - глава XI "Интрига завязывается" - д'Артаньян увидел
Констанцию Бонасье, которая вышла из-за угла улицы Дофина и направилась по
тому же мосту в сторону Лувра, ее сопровождал мужчина, оказавшийся герцогом
Бекингэмом, для которого ночное приключение могло окончиться печально -
д'Артаньян собирался проткнуть его шпагой:
прочел, и теперь, в этом фантастическом пейзаже, книжные впечатления
подстроили ему ловушку. Но ведь звонок девушки и серый "БМВ" у дверей не
были плодом его воображения. Где-то вдалеке начали бить часы, и Корсо шумно
выдохнул. В конце концов, все это смешно.
мрака, вынырнул из реки, хотя на самом деле следовал за ним по берегу - с
другой стороны парапета, и теперь поднялся наверх по каменной лестнице. Про
лестницу Корсо догадался, когда кубарем покатился по ней же вниз. Никогда
раньше он так не падал, и сперва ему почудилось, что падение будет длиться
вечно - ступенька за ступенькой, - совсем как в кино; но продолжение
последовало довольно быстро. Правда, до падения он получил первый крепкий
удар кулаком в правое ухо, очень профессиональный удар, и ночь сразу
куда-то поплыла, и все внешние ощущения стали пробиваться к нему совсем
издалека, как после бутылки джина. Благодаря чему он не почувствовал резкой
боли, катясь по каменным ступенькам с острыми краями; приземлился он чуть
живой, но в сознании; пожалуй, его даже удивило, что до него не донеслось
то самое конрадовское звукоподражательное "splash", которое звучит при
падении тела в воду. Абсурдно, конечно, но именно такая ассоциация возникла
у Корсо. Голова его покоилась на каменных плитах, ноги - на последних
ступенях лестницы. Он глянул вверх и увидел расплывчатый черный силуэт
Рошфора - тот, перескакивая через три ступени, мчался к нему.
голове. После чего он сделал две вещи: во-первых, попытался ударить
нападающего ногой, когда тот ринулся на него. Но сил не было, и вялый удар
угодил в пустоту. Так что остался только один старый способ: сомкнуть ряды
- и пусть огонь противника тонет во мраке. Почувствовав вблизи речную
сырость и сообразив, что темнота вокруг сгустилась еще и потому, что в
стычке он потерял очки, Корсо скорчил гримасу. Гвардия умирает, но не... а
еще она катится по лестнице. Так что он и на самом деле поспешил сомкнуть
ряды, вернее, сжался в комок, чтобы защитить сумку, которая все еще висела
у него на плече. Наверно, прапрадед Корсо оценил такое решение, наблюдая
сцену с другого берега Леты. Труднее было понять, оценил ли ее Рошфор. Во
всяком случае, тот, подобно Веллингтону, действовал в традициях британской
практичности. И когда противник нанес Корсо чистый и точный удар по почкам,
охотник за книгами уловил далекий крик боли - у него даже появилось
подозрение, что кричит он сам.
ожидании, когда некто перевернет и эту, последнюю, страницу. Он чувствовал
прямо над собой дыхание Рошфора, который наклонился над ним и сначала рылся
в сумке, а потом со всей силы дернул за лямку, крепко сидевшую у Корсо на
плече. Отчего охотник за книгами снова открыл глаза, и в поле его зрения
опять попала часть лестницы. Но так как лежал он лицом вниз, то и лестница
виделась ему горизонтально, словно перевернутая набок, и слегка
расплывчато. Поэтому поначалу он даже как следует не разобрал, поднимается
девушка или спускается; он только уразумел, что двигается она очень быстро,
невероятно быстро - длинные, обтянутые джинсами ноги перескакивали через
ступеньки, а синяя курточка, которую она сбросила на ходу, летела по
воздуху куда-то в угол экрана, сквозь клубы тумана, как плащ призрака
Оперы{8}.
повернул голову в сторону девушки. Это помогло ему заметить краешком глаза,
как Рошфор, тоже перевернутый, подскочил от неожиданности, а девушка,
преодолев последние ступеньки, кинулась на него с коротким резким криком,
пронзительным и острым, как осколок стекла. Послышался глухой звук - то ли
"паф", то ли "тумп", - и Рошфор исчез из поля зрения Корсо, будто его
вытолкнуло пружиной. Теперь охотник за книгами мог видеть только
опрокинутую пустую лестницу, потом с трудом, плотно прижав левую щеку к
каменной плитке, стал поворачивать голову в сторону реки. Картина
оставалась перевернутой - с одного бока земля, с другого - темное небо,
внизу - мост, сверху - река. Но теперь он, по крайней мере, убедился в том,
что девушка и Рошфор были тут. Какую-то долю секунды Корсо видел, как она
стояла недвижно, ее силуэт четко вырисовывался в свете мутных фонарей с
моста: она стояла широко расставив ноги и выставив руки с повернутыми
вперед ладонями, как будто просила минуты тишины, чтобы послушать далекую
мелодию, чьи звуки долетали до нее каким-то особым, неведомым для других
путем. Перед ней, уперев одну коленку и кисть одной руки в землю, похожий
на боксера, который никак не может решиться и встать на ноги, пока рефери
считает: "Восемь", "девять", "десять", - застыл Рошфор. Свет с моста
освещал шрам, и Корсо успел разглядеть на лице врага выражение крайнего
изумления, но тут девушка повторила тот же сухой, острый, как кинжал, крик,
потом повернулась на одной ноге, а другой без видимых усилий описала в
воздухе полукруг и нанесла ею мощный удар Рошфору прямо в лицо.
Дракулы" (в совр. прокате "Вампир Носферату"; реж. Ф.В. Мурнау, 1922).
отождествляли Меркурия с понятиями подвижности и превращения, а его
субстанцию - самопревращение - с "живой планетой", то есть с богом, чей
металл является белым и явственно лунным.
верховный бог в скандинавской мифологии; пронзенный копьем, он девять дней
висел на дереве Иггдрасиль (Мировое древо), что являлось разновидностью
шаманской инициации.
самооплодотворение, или первобытную идею самодостаточности природы, которая
вечно возвращается к собственному началу.
роли Шерлока Холмса в фильмах "Собака Баскервилей" (1937) и "Приключения
Шерлока Холмса" (1939).
Шейни.
еще не пришел в себя, голова шла крутом, и ему никак не удавалось свести
вместе спичку и конец сигареты. Кроме того, одно стекло в очках оказалось
разбитым, и приходилось зажмуривать этот глаз, чтобы видеть другим. Когда
огонь по спичке добрался до пальцев, охотник за книгами бросил спичку под
ноги, сунул сигарету в рот и стал смотреть, как девушка собирает с земли
содержимое сумки; потом она подошла к нему и помогла прикурить.
сочувствия. Очевидно, ее здорово разозлило его легкомыслие, ведь она по
телефону предупредила Корсо об опасности, а он все равно угодил в ловушку,
как мальчишка. В ответ Корсо пристыженно и смущенно кивнул головой. Правда,
его в какой-то мере утешало воспоминание о выражении, мелькнувшем на лице
Рошфора в тот миг, когда он увидал перед собой девушку. Она ударила его
точно и безжалостно, но глумиться над поверженным врагом не стала - он
какое-то время полежал на спине, потом со стоном, но не проронив ни слова,
перевернулся и уполз в сторону. А она, потеряв к нему всякий интерес,
занялась сумкой. Будь на то воля Корсо, он кинулся бы следом за Рошфором и
бил бы его смертным боем, пока негодяй не расскажет все, что знает; но
Корсо был слишком слаб и не мог подняться на ноги, к тому же он сомневался,
что девушка одобрит такой поступок. Она вывела из игры Рошфора, и теперь ее
волновали только сумка и Корсо.
поворотом, во мраке среди пришвартованных к берегу баркасов, похожих на
корабли-призраки над туманными волнами. Корсо представил себе: его враг
бредет прочь - спотыкаясь, с разбитым носом, так и не взяв в толк, как это
девушка сумела с ним сладить, и у Корсо в груди вспыхнула мстительная
радость.
с ответом не спешила. Выглядела она обессиленной.
взглядом по Корсо, потом уставилась на реку. - А ты постарайся в следующий
раз быть поосторожнее.
Куликов Роман
Никитин Юрий
Перумов Ник
Самойлова Елена
Шилова Юлия
Афанасьев Роман